Жанна д'Арк из рода Валуа

А потом вдруг объявился этот нашедшийся так внезапно брат Дюран.

Господин Жан, хоть убейте, как ни пыжился, как ни напрягал свою память, так и не смог совместить образ этого пришлого господина с размытыми временем образами уже подзабытых братьев. Вроде бы жил с ними когда-то кузен по материнской линии, а уж звали его Дюран, или Жюльен, господин Арк не помнил. И, конечно бы, погнал пришельца вон, явись тот нищим оборванцем. Но Дюран Лассар оборванцем явно не был. Так искренне радовался тому, что нашёл родную душу, и так убедительно доказал, что жить вдали от неё более не сможет, что пришлось раскрыть для него ответные объятья. Да и кого не убедит круглая сумма, предложенная на покупку целого поместья с небольшим замком, не одолженная, а просто данная в качестве совладельной доли?!

«Брат!», – кивнул господин Арк. Деньги принял, замок купил и теперь только война отделяла его от прежнего положения.

И вдруг, такая беда!

А началось-то всё с ерунды! С пустяшной беседы вечером за столом весной двадцать восьмого, когда поползли по округе разговоры, что осады Вокулёра не миновать.

По давней традиции господин Арк в субботний день собирал за своим столом всех работников, обсуждая с ними после ужина дела предстоящей недели. Приходили порой и старые знакомцы из Домреми и Грю. А уж в те весенние дни чем тревожней становились слухи, тем многолюдней делались субботние посиделки. На неубранный стол вместо обычной одной выставлялись сразу три плошки с горящим маслом и начинались долгие разговоры о том, что Бэдфорд тянет армию под Орлеан, что дела дофина совсем плохи, а когда падёт и герцогство Орлеанское, тогда и им всем жизни не будет, потому что дофину, в этом случае, совсем конец. А не будет дофина, не будет и Вокулёру с его окрестностями никакой помощи ни от англичан, ни от бургундцев.

Все вздыхали, качали головами. А больше всех Дюран Лассар, который возьми, вдруг, и скажи:

– Только чудо нас спасет. Чудо явления Лотарингской Девы…

И сразу за столом загудели, задвигались. О том пророчестве только глухой не слыхал. И надо же было господину Арку именно в этот момент посмотреть на Жанну. А она побледнела, взглянула, как-то странно, на приятеля своего – сироту Луи, то ли племянника, то ли воспитанника покойного прежнего владельца этого замка – потом вдруг встала и громко так заявила:

– Мне в церкви было видение: святая Катрин явилась и сказала, что я могу спасти дофина. Выходит, я та самая Дева и есть. Надо только, чтобы мессир де Бодрикур отправил меня ко двору…

За столом так и покатились со смеху. А господин Арк сурово нахмурился.

– Сядь. И глупости больше не говори! – велел он строго.

Но Жанна только голову опустила. Подождала, когда смех утихнет, помолчала и снова за своё:

– Я должна. Не вы так решили, батюшка, не вам решать и обратное.

Ну, что тут было делать?

Хотел было господин Арк оплеуху дочери отвесить, да братец Лассар удержал. Начал что-то говорить о том, будто монах Мигель тоже ему как-то признался, будто видит в девочке некую избранницу, уговаривал отпустить её в Вокулёр к мессиру Бодрикуру – дескать, а вдруг! К остальным за столом обращался и они как-то странно начали переглядываться. Но господин Арк только хмурился.

– Замуж её надо отослать, а не в крепость. Замуж и отдам, пока совсем разум не потеряла… Есть у меня парень на примете.

Но с парнем ничего не вышло.

В мае, 13-го числа, на праздник Вознесения, пользуясь тем, что господин Арк был отозван по делам службы, Жанна, вместе с дядюшкой Лассаром и «приятелем Луи», отправилась в Вокулёр, желая встретиться с Робером де Бодрикуром.

* * *

В густом перелеске перед крепостью девушки обменялись одеждой.

– Красное платье, – улыбнулась Жанна-Луи, бережно оглаживая грубоватую ткань юбки. – Это же твоё праздничное.., единственное.

– Сейчас не до праздников, – пробормотала Жанна-Клод, сосредоточенно зашнуровывая камзол.

– Как ловко у тебя выходит, – присмотрелась к ней Жанна. – А у меня первое время всё путалось.

– Я тренировалась. На камзолах братьев, когда никто не видел.

В другое время, говоря такое, Клод рассмеялась бы, как всегда, весело и беззаботно. Но сейчас ей явно было не по себе. Затянув шнурок, она пробежалась подрагивающими пальцами по краю мужской шапки, спрятавшей её косы, затолкала поглубже упрямо вылезающую прядь и тяжело вздохнула.

– Как думаешь, Жанна, у нас получится?

– Должно получиться.

Девушки замерли, глядя друг на друга.

– Ну, что?..

– Давайте скорее! – долетел до них голос Дюрана Лассара, отошедшего подальше, чтобы их не смущать.

– Пошли…

Вокулёр

(13 мая 1428 года)

Мессир Робер маялся зубами.

Стоя внутри одной из башен и осматривая с одной стороны внутренний двор, а с другой – прилегающие к Вокулёру окрестности, он с досадой думал, что раздражает его сейчас буквально всё! И суматоха возле укрепляющихся Французских ворот, раскрытых, по случаю праздника, сквозь которые шли и шли, как местные крестьяне, так и ополчения из окрестных деревень. И тупой, частый стук топора где-то внизу, под самой башней, и монотонный, бьющий прямо в больную десну, звон из кузни. Всё раздражало! А тут ещё и цирюльник – его, личный – как назло, буквально на прошлой неделе, собрал своё барахло и удрал в Мец, подальше от этих беспокойных мест. Вроде бы должен был приехать какой-то новый, но, когда он ещё явится – неизвестно, а лечиться господину Бодрикуру надо прямо сейчас, незамедлительно, иначе эта беспрерывная, ноющая боль совершенно выведет его из себя!

Вот! Дёрнуло с новой силой, да так, что помутилось в глазу!

– Где лекарь?! – зарычал мессир Робер, хватаясь за щёку.

– Больных ищет, – ответил один из стоящих рядом лучников.

От его сочувствующего взгляда стало, почему-то, ещё хуже. Сейчас бы уйти в свои покои, задёрнуть полог на кровати, да полежать, попытаться заснуть. Но нельзя. Проклятые бургундцы! Что ни день, в крепость прибывают новые и новые беженцы из пожжённых деревень и надо следить, чтобы они не размещались где попало, да не занесли какую-нибудь заразу. Вот лекарь и смотрит с утра до ночи, нет ли у кого проказы, или оспы. Осада дело такое – заведётся хоть один чумной и всё, пошло-поехало… Никому тогда не уберечься.

Со вздохом перейдя к другой бойнице, господин де Бодрикур осмотрел окрестности. Болит, не болит, а следить за всем надо. Хорошо хоть заранее предупредили, и о том, что осады не миновать, и о том, что войско де Вержи уже собрано и готово двинуться на Вокулёр. Коле де Вьенн – королевский гонец – толковый малый! Ухитрился не просто проехать через Шампань, но и собрать сведения самые свежие. А любой дурак знает, в осаде самое страшное – отсутствие информации! И, хотя крепость ещё не осаждена, в том кольце из английских и бургундских территорий, в котором она оказалась, нехватка сведений уже начинала сказываться.

Глаза от тупой боли заволокло слезами, но господин де Бодрикур продолжал осматривать пустынные берега Мёзы. Кажется все более-менее пригодные для жилья постройки снесены и все амбары опустошены. Осаждающим поживиться будет нечем. Кое-где, как недавние проталины на снегу, чернели на весенней зелени пепелища – это сами крестьяне подожгли то, что нельзя было ни вывезти, ни разрушить. Часть домов вообще разобрали на бревна, из которых теперь достраивали второй ряд внутренних укреплений вдоль стен, подготавливая дополнительные площадки для стрелков, под костры и под ящики с метательными камнями.