Жанна д'Арк из рода Валуа
Шрифт:
Нанси
– Они приехали, Карл!
Рене вошёл в покои герцога, как всегда, без стука и доклада. Дворянин, сопровождавший его, низко поклонился и почтительно задержался у дверей, но молодой человек взмахом руки поманил его за собой.
– Не стесняйтесь, сударь, герцогу не терпится услышать ваш рассказ. И старайтесь не пропустить ни одной мелочи, поскольку каждая для нас теперь важна.
Командир сопровождающего отряда, всё ещё одетый в пышный камзол с гербами Лотарингского дома, прошёл в покои, явно стесняясь своих сапог, запачканных грязно-снежным
– Ну? – вяло проскрипел герцог, как будто с трудом, поднимая веки над покрасневшими глазами.
– Если ваша светлость позволит, я готов рассказать всё, что видел за время пути.
– Говорите, говорите, – по-стариковски закивал Карл. – Только не превращайте рассказ в балладу, а себя в трубадура. Вчера я битый час слушал унылое повествование о Мартине-палладине, поэтому сегодня меня порадует только чёткий военный рапорт.
Пришедший дворянин снова поклонился, затем подбоченился, как и подобает бравому воину, и начал:
– Прежде всего, мессир, хочу сразу вас заверить, что обе девицы вели себя, как подобает, скромно и почтительно. Мои люди держались от них подальше, следуя приказу его светлости герцога Рене, но и сами девицы ни в какие разговоры с нами не вступали. Та, которая приехала в мужской одежде, вроде потише и посмирнее, а другая – бойкая. Явно торопилась, но нас, даже о том, скоро ли приедем, не расспрашивала.
– Что значит, бойкая?
– Ну-у… она торопилась… Держалась уверенно, не как их дядя… Тот как будто боялся чего-то… Хотя, всякий другой крестьянин на его месте, тоже бы боялся. А эта девица… Даже не знаю, мессир, она будто всю жизнь ездит к высокородным вельможам – ничуть не волновалась, только торопилась…
– Твоих людей не удивило, что девушки поменялись одеждой? – спросил Карл.
– Нет, ваша светлость. Мы же понимаем, что это ради безопасности Девы… К тому же, мои люди – воины. Если им было приказано ничему не удивляться, они и не удивлялись.
– Я это к тому, чтобы потом не было никаких пересудов…
– Не будет, мессир. Даю слово чести.
Карл вскинул глаза на рыцаря, хотел было, что-то сказать, но подвергать сомнению слово чести не решился. Но, выражение его лица от внимания собеседника не ускользнуло.
– Если позволите, ваша светлость.., – забормотал он, – мои солдаты – уж не знаю, как такое получилось, учитывая, что держались-то мы в стороне, как и было приказано – но все они поверили… В том смысле, что Лотарингскую Деву ждали давно и очень надеялись, но понимали – не может такого быть, чтобы простая дева из крестьян смогла бы воевать наравне с мужчинами… А эта.., ей Богу, мессир, эта сможет!
– Которая «эта»?
– Ясное дело, та, которая там, в деревне, представлялась мальчиком! Мы же понимаем, что Господняя посланница не могла жить, как все. Ей надо было готовиться, ездить верхом, как мужчина… А ездит она, ваша светлость, отменно! Как будто в седле родилась! Простые крестьянки такого не могут. Вон, другая, подружка её, так та сидит, как мешок, забирается на лошадь, словно лезет через забор, да и боится её, сразу видно. А эта… Даже не знаю, как объяснить, ваша светлость, но глядишь на неё, и хочется верить…
Карл несколько мгновений смотрел в лицо рыцаря, потом перевёл взгляд на Рене.
– Ты желаешь о чем-нибудь спросить?
– Нет.
– У меня тоже больше нет вопросов.
Вялая рука снова качнулась, отпуская командира отряда, который, испуганно глянув на раскисшую лужу под ногами, поспешил побыстрее откланяться и уйти.
– Они верят, – усмехнулся Карл. – Ты слышал? Они верят…
– Они хотят верить, – поправил Рене, – поэтому и верят.
– Хотят… Выходит, дай им любого, и, при такой охоте, они и в этого любого тоже поверят?
– Возможно. Но одно дело вызвать веру в себя, и совсем другое её удержать. Да и заставить в себя поверить, тоже
не просто, особенно в такие смутные времена, какие мы теперь переживаем. Пока хорошо и то, что люди хотят поверить…– Но поверить не в ту… Ты же слышал, они увидели Деву только в той девушке, которую создали мы, а другую, про которую ты говорил, что она и есть настоящая, даже не заметили!
– Естественно. Я и сам верю, что только Жанна способна в военное время утолить эту жажду чуда, на которое все так надеются. Чтобы обрела свою силу Клод, нужно мирное время, Карл. И Жанна его даст.
Карл исподлобья посмотрел на зятя.
– Ты уверен?
«Уверен!», – едва не вырвалось у Рене. Но, взглянув в глаза герцога – совершенно больные, с красными, отвисшими веками, потускневшие от многих знаний и многих печалей, и, может быть, поэтому какие-то особенно мудрые – только покачал головой.
– Я не уверен в собственном завтра, ваша светлость. Но мне, как и тем солдатам, очень хочется верить.
Карл тихо засмеялся.
– А я так надеялся увидеть Рене безрассудным. Тогда и на девушек этих не стал бы смотреть. Но, похоже, первого мне никогда не увидать, а второе… На второе я хочу взглянуть прямо сейчас. В конце концов, мы с твоей матушкой только создавали условия, а воспитывал Жанну в основном ты.
– Только не в последние годы, Карл. Сейчас мне и самому интересно взглянуть.
– Тогда, пошли…
Герцог опёрся руками о подлокотники и тяжело поднял себя из кресла.
– Пошли, Рене. И, если чудо свершится, клянусь, я не умру, пока не стану свидетелем этой новой эпохи – эпохи возрождённой веры…
* * *
Девушки терпеливо ожидали в большом высоком зале, словно прорезанном холодновато-стальным светом из стрельчатых окон. Тёплые отблески камина и золотистые тона драгоценных ковров, полукружьями свисающих по стенам, придавали этому неуютному свету жемчужную серебристость. И Клод, хоть и чувствовала себя крайне неловко, залюбовалась ажурной красотой оконных переплётов, каменной резьбой на верхней галерее и, невиданными ею никогда прежде диковинно украшенными мавританскими светильниками, которые в этом жемчужном свете выглядели особенно сказочно.
Кроме них с Жанной, в зале находились ещё несколько придворных герцога Лотарингского. Они-то и смущали Клод больше всего, несмотря на то, что разглядывали придворные в основном, Жанну. Но, странное дело, разглядывающие тоже явно смущались. Герцог ещё не появился, и они не решались пока самостоятельно реагировать на присутствие этой девушки. Мало ли что о ней судачат! Вот появится его светлость, и они, давно изучившие его настроения и повадки, сразу поймут, можно ли им посмеяться, или следует всё же проявить уважение. Поэтому и откровенные насмешники, и те, кто подумывал: «А почему бы и нет?», с одинаковым недоумением косились на Жанну, признавая, однако, что держится она с большим достоинством.
А та, как будто и не замечала ничего, стояла уверенно, без вызова, но и без робости, в терпеливом, уверенном ожидании, и только один раз обернулась на Клод, подбадривая её взглядом.
– Его светлость, герцог Карл! – возвестил, наконец, управляющий.
И все моментально подсобрались. Дамы присели в реверансе, кавалеры согнулись в поклоне, и Жанна с Клод, как и положено крестьянкам, низко опустили головы.
Карл вошёл, опираясь на руку Рене, в сопровождении дамы под густой вуалью, которая скромно задержалась у дверей, как будто не смела пройти дальше. Зато Рене, усадив герцога в кресло, остался стоять рядом, по-свойски облокотившись о высокую спинку. Он, не отрываясь, смотрел на Жанну и, когда она подняла голову, на радостное удивление, плеснувшее в её глазах, ответил еле заметным, запрещающим покачиванием головы, словно говорил: узнавать меня сейчас не надо.