Жара в Аномо
Шрифт:
На противоположном, азиатском берегу пролива пестрели нагромождения жилищ. До самой вершины холма, который венчала телевизионная вышка, петляя меж маслиновыми рощицами, тянулось шоссе.
За спиной в крохотной будке бара открытого кафе "Бебек" магнитофон громыхал то американским джазом, то виртуозными импровизациями солистов, то мощным ревом бигбенда, истерично тревожным.
Нордтон почувствовал тяжесть в голове, ему невольно подумалось, что через несколько минут в его черепе разыграется мигрень, как у того господина, на которого он надеялся и который не захотел его видеть.
Он с ненавистью покосился на танцевавших
Поздно вечером, когда зажглись уличные светильники, когда подростки разложили на тротуарах веера омерзительных порножурналов и фотографий, обозначив их стоимость каракулями, когда зазывалы притонов заняли свои посты, когда в пивных Галатасарая усилилось хмельное разноязыкое песнопение, когда затихли до утра радиофицированные голоса муэдзинов, а святые храмы померкли рядом с неоном небоскребов, в шестьсот девятом номере отеля "Бале" зазвонил наконец телефон.
— Нордтон слушает.
— Все о'кэй, жду тебя в машине на площадке перед муниципальным салоном живописи, это в двух шагах.
— Черт возьми, Хаби, где ты пропадал?
— Не сердись, дружище, хлопотал ради тебя. Нам предстоит приятная прогулка морем. Ты был на Бьюик-ада? Сказочный островок. Там нас ждет парень, которому Эл приказал пополнить твой бумажник.
— Какая у тебя машина?
— "Мурат". Я сам окликну. Спускайся, надо обернуться в хорошем темпе, мы ведь собирались еще поспеть в казино на песенки Айжды Пеккан, не забыл?
— Иду, — проворчал Слим Нордтон, — с моей ногой только бегать…
Допуская, что ему могут вручить крупную сумму и наличными, Слим прихватил наплечную сумку и поспешил к упомянутой площадке возле городского выставочного зала, в котором, как он знал, часто бывали платные демонстрации картин и карикатур, но нечасто бывали зрители. Жизнерадостный и кудрявый юноша с повадками супермена снова назначил встречу в малоприметном месте.
"Понимаю и одобряю Броуди, — подумал Нордтон, — мальчишка действительно феноменальный, осмотрительный и деловой, не какой-нибудь дебил из мафии, а тонкий, перспективный игрок. Он начинает мне нравиться".
Нордтон пытался прикинуть в уме, на какую сумму может рассчитывать и как держаться на Бьюик-ада перед новым типом из компании Эла Броуди. Настроение Слима заметно приподнялось.
У одного из автомобилей, стоявших на площадке, призывно открылась дверца.
Машины этого образца встречаются в разных странах под разными названиями — "мурат", "фиат" и прочие. Хорошие, удобные машины, они распространены по свету не меньше, чем вездесущие "тоёта" или "форд".
На Бозоке лоснилась новенькая кожаная куртка, парусиновая кепочка была надвинута до самых бровей, растянутые в неизменной улыбке тонкие губы удерживали сигарету.
Прежде чем включить стартер, он протянул усевшемуся рядом Нордтону распечатанную пачку местных сигарет "Самсун" и зажигалку.
— Спасибо, у меня свой сорт, привычка, — сказал Слим, доставая из кармана собственную коробку сигарет.
— Американские?
— Нет, "Хелас Папостратос", из старых запасов.
— Трава, — фыркнул юноша, выводя машину на трассу.
— Дело вкуса, — саркастически
молвил Нордтон, — но я курю греческие.Машина покатила вниз по Истикляль джаддеси, мимо станции метро, через Золотой Рог по мосту Ататюрка, через Аксарай прямо к побережью Мраморного моря, где на одной из многочисленных лодочных стоянок ждал маленький прогулочный катер.
Ночь сгущалась над сияющим Стамбулом, роняя в морскую воду отражения лучистых, как стекло, звезд, когда они мчались вдвоем в резвом катере, держа курс на смутно вырисовывавшиеся вдали контуры островов, усеянных мириадами электрических светлячков.
— Даже здесь мне мерещится запах нефти! — воскликнул Слим Нордтон, подставляя лицо под освежающие удары встречного воздуха.
— Неподалеку караванный путь танкеров, — отозвался Хабахаттин Бозок, — море загрязнено! Днем под солнцем запах еще сильнее! Эй, дружище, хочешь за руль? Прекрасно! Смелей, я рядом!
— Давай попробую, — охотно согласился Нордтон.
Бозок выключил двигатель, уступил место приятелю, а сам устроился сзади, заливаясь веселым мальчишеским смехом.
— Заводи. Только скорость не сразу, дай ему рявкнуть пару раз на холостых, он у меня с норовом.
— Есть, кэп! — раззадорясь, козырнул Слим Нордтон.
Мотор вновь заревел, но на холостых оборотах, как было велено. Катер окутался облаком едкого дыма. Бозок сунул руку себе за спину под куртку, выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил Нордтону в затылок.
10
Сержант Киматаре Ойбор нес под мышкой перевязанные бечевкой до крайности изношенные башмаки.
Было раннее утро, но солнце отчаянно припекало Ойбор изнывал от жары в непривычном платье из грубой шерсти и раскаивался, что предпринял такую большую прогулку пешком.
Рядом с молодым сотрудником, щеголявшим в легких полотняных брюках и ярко-желтой вязаной майке, Ойбор казался нелепым на фоне большого города, сердитым крестьянином, неохотно приехавшим из благодатных гилей [6] глубокой провинции в каменный ад на побывку к сыну-оболтусу.
6
Африканские сельскохозяйственные районы.
Они шагали в толпе торопившихся на работу людей, стараясь не слишком выделяться в общей массе. Время от времени из-за одышки Киматаре Ойбора приходилось останавливаться на тротуаре или присаживаться на скамью с таким видом, будто их внимание привлекали то и дело попадавшиеся на пути витрины больших магазинов или рекламные щиты кинотеатров.
Молодой спутник Ойбора посматривал на преобразившегося сержанта с откровенным восхищением, не сомневаясь, что при желании в свое время старик мог бы сделать блестящую карьеру в качестве актера.
Когда они достигли площади, Самбонанга — так звали молодого спутника Ойбора — легонько толкнул сержанта локтем и указал глазами на газетный киоск.
— Что поделаешь, — сказал Ойбор, — она может и ослушаться моих советов. Ее нетрудно понять.
— В конце концов это ее право, — рассудил Самбонанга. — Мы должны ей благодарно поклониться.
— Еще рановато.
— Я уверен, клянусь честью.
— А я не уверен, что тебе положено болтать без умолку при исполнении служебных обязанностей.