Жажда скорости

Адреналин постепенно сходит на нет. Я повторяю те слова у себя в голове снова.

У меня был секс с Карриком.

Ох, боже. Я переспала с пилотом. С тем, на которого работаю.

У меня был секс с другом.

Все мои обещания, данные самой себе, я нарушила самым разгромным способом.

И что теперь будет?

До того, как паника успевает развиться должным образом, дверь ванной открывается и в проеме показывается Каррик.

Я сажусь. Прижимаю колени к груди и обхватываю их руками.

Каррик бросает на меня мягкий взгляд.

Я чувствую эту мягкость глубоко внутри как нежную ласку, и это пугает меня до чертиков.

Вижу полотенце в его руке.

– Я подумал, ты тоже можешь захотеть помыться, - поясняет он, идя к кровати.

– Спасибо.

Я тянусь к полотенцу, но вместо того, чтобы отдать его мне, он одной рукой нежно раздвигает мои ноги, а второй прижимает полотенце ко мне.

Черт подери. Неудивительно, что так много женщин хотят остаться с ним, если он заботится о них таким же образом - не считая очевидной сексуальности Каррика, великолепного секса с ним и оргазмов, что он доставляет, конечно же.

Все парни, с которыми я спала, отворачивались и засыпали через секунду после сделанного дела, оставляя меня заботиться о себе самой.

Я смотрю ему в лицо, пока от вытирает меня. Как длинные ресницы касаются его скул, когда он моргает. В его изумительные глаза, цвет которых состоит из множества синих и голубых оттенков. Он идеален.

Внезапно Каррик смотрит наверх, ловя мой взгляд, чем заставляет мои щеки покраснеть. Удерживая мой взгляд, он придвигается ко мне и прижимается к моим губам нежным поцелуем.

Мое сердце замирает. Глупое сердце.

Он бросает полотенце на прикроватный столик и забирается в постель рядом со мной. Он обхватывает меня своими длинными ногами, обнимает и целует в плечо.

Сейчас я чувствую себя немного неловко. То есть, он ведет себя действительно мило и все прочее, но я не уверена, как следует поступить. Безусловно, у меня до этого был секс на один раз, но никогда с другом... на которого я работаю, и которого вижу каждые несколько часов.

Должна ли я уйти?

Да, наверно должна уйти. Каррик не повторяется, и в первую очередь мне не следовало этого делать, неважно, насколько изумительно это было. И у него завтра гонка. Ему нужен отдых.

Обернувшись, расположив подбородок на своем плече, я смотрю на него.

– Мне стоит уйти. Дать тебе поспать. У тебя завтра гонка.

Он хмурится.

– Нет, останься, - он глотает воздух.
– Я правда хочу, чтобы ты осталась.

Я прикусываю губу, испуганная тем, как сильно хочу остаться с ним. Мне правда не следует... но, кажется, я не хочу бороться с тем, чего хочу, противопоставляя желанию размышления о том, что правильно на данный момент.

– Ладно, - улыбаюсь я нежно.

Его глаза наполняются теплотой.

Я двигаюсь, чтобы он смог вытащить одеяло. Забираюсь под покрывало. Каррик ложится рядом, прижимая меня к себе, и заключает в объятия. Он убирает волосы с моего лба, зачесывая их назад.

Это так интимно.

Я знаю, чем мы только что занимались, и все равно называю этот жест интимным, просто каким-то образом в нем содержится гораздо больше смысла, чем в горячем сексе.

– Я не знала, что у тебя есть тату, - говорю я, пытаясь изменить направление моих мыслей.

– Ага.

– Когда ты сделал ее?

– Через неделю после подписания контракта с Формулой-1. Это был мой подарок самому себе.

– Контракт с самым молодым гонщиком. Я бы подумала, что ты купишь себе дом или что-то экстравагантное типа него.

– Тогда в моих мыслях покупка дома стояла на последнем месте, - улыбается он.

– Ну да, полагаю, вечеринки и женщины тогда были на переднем плане.
– Как, впрочем, и сейчас.

Улыбка сходит с его лица, и он смотрит в сторону.

– Что-то в этом роде. В любом случае, я не был самым молодым гонщиком. Я был того же возраста, что и Уильям Вульф, когда тот подписал свой контракт с Ф-1.

Услышав имя моего отца, произнесенное устами Каррика, я вздрогнула, и вспомнила, почему не должна находиться в этой постели. Мое сердце начало колотиться.

– Эй, ты в порядке?
– Пальцами он касается моей щеки.

– Нормально, - я выдавливаю улыбку, пытаясь угомонить стремительно бьющееся сердце.
– Можно посмотреть на твою татуировку?
– Мне нужно, чтобы он перестал трогать меня, прекратил смотреть на меня таким взглядом. Это слишком.

– Конечно.
– Каррик перекатывается на живот, и я широко расставляю ноги, чтобы сесть на него.

Это падший ангел. Склоненный к земле мужчина с низко опущенной головой и заслоняющими его тело крыльями. Прямо над ним есть надпись, тянущаяся через всю спину, охватывая лопатки.

БОЛЬ ВРЕМЕННА. ПОБЕДА ВЕЧНА.

Красиво.

Пальцем я черчу дорожку по этим словам.

– Она красивая, Каррик.
– Как и ты.

Он отрывает голову от подушки и смотрит на меня через плечо, усмехаясь.

– Никогда не говори мужчине, что его татуировка красивая, малышка. Говори ему, что она крутая, но никак не красивая.

– Прости, - смеюсь я.
– Она невероятно крутая, - я делаю свой голос грубым, чтобы звучать, как мужчина.
– Это самая крутецкая татуха, что я только видела.

– Крутецкая?– Он приподнимает бровь.

– Есть такое слово, - ухмыляюсь я.
– Ну, во всяком случае, в моем мире есть.

– Ты сумасшедшая, - смеется он, заставляя меня улыбаться. Он вытягивает руку назад, хватает меня за талию и делает сильный рывок. Я падаю с его тела на матрац, ложась рядом с ним. Приподнимаясь, он притягивает меня к себе, и маневром затаскивает под себя. Он берет мое лицо в ладони.

– Но мне правда-правда нравится сумасшедший мир Андрессы Амаро, очень.

Мои разум и сердце вступают в противоречие, вызывая панику, которая проносится через меня, но я все это проглатываю, как только он целует меня. В тот самый миг, когда его язык скользит по моему, все вокруг исчезает, кроме него самого.