Желанный

Я устала. Мое тело было обессилено, а мышцы еле двигались. Все происходило слишком быстро. Я ничего не хотела, кроме как чувствовать Эвана рядом. И будь моя воля, я бы вечно наслаждалась его руками.

Глава 7

Вечность слишком быстро закончилась.

Следующее, что я помню, это как двигатель замолчал, и мы припарковались напротив дома Джена. Я осоловело моргнула и увидела, как швейцар Тони заспешил к нам. Он открыл дверь, Эван выскользнул из машины, обошел ее и подал мне руку.

— Я в порядке. — Мое дыхание было прерывистым, и я знала, что голос звучит жалко, но ничего не могла с этим поделать. — Ты привез меня домой.

Его серые глаза были чистыми и полными понимания.

— Я подумал, тебе нужна знакомая обстановка.

Я кивнула, хотя он был не прав, мне не нужно было знакомое. Черт, я сама была знакомой, и что толку? Убежать от себя как можно дальше? Я не уверена, что понимала. Я знала лишь, что долгие годы была потерянной. До сегодняшнего вечера. До тех пор, пока не почувствовала прикосновение Эвана и не поняла, что наконец-то я дома.

Однако я не собиралась ему этого сообщать. Я могла чувствовать себя растерянной, испуганной и сентиментальной, и еще бог знает какой, но понимала, что не стоит вываливать это дерьмо на парня, с которым я хотела остаться. Поэтому я сочла за лучшее молчать, пока он вел меня через сияющее лобби к лифту.

Лифт приехал, и мы вошли внутрь. Я стала копаться в сумочке в поисках карты-ключа от пентхауса, но Эван уже держал ее в руках, и не знаю, почему я удивилась. Он был так же близок с Дженом, как и я. Может, даже ближе. Годами Эван был постоянно рядом, пока я могла навещать его только летом, а потом, когда учебная нагрузка позволила, я переехала в город.

Когда мы зашли в апартаменты, нас встретила только тишина, резко контрастировавшая с шумной суетой гостей, наполнявших эти стены ранее вечером. Даже Петерсона не было. И хотя он был незаменимым помощником Джена, жил он в отдельной квартире на этаж ниже пентхауса, куда имел доступ по частной лестнице.

Другими словами, мы с Эваном были одни. И хотя я легко могла воскресить в памяти живую и восхитительную четкость, с которой чувствовала тело Эвана своим телом в аллее, сейчас я хотела не прикосновения кожи к коже. Я просто хотела, чтобы рядом был мужчина, который скажет, что все будет хорошо.

Словно он мог прочитать мои мысли, он провел меня к кожаному дивану и накинул на меня мягкий плед.

— Сними туфли, — велел он. — А потом я хочу, чтобы ты сказала мне правду.

Я резко посмотрела на него, не уверенная, что готова говорить о том, как потеряла контроль.

— Горячий шоколад, вино или что-нибудь покрепче?

Я улыбнулась, чувствуя, насколько непривычно это выражение лица.

— Какао, пожалуйста, — я прищурилась. — Но только если оно будет вкусным. У меня свои стандарты, черт возьми.

Его улыбка была обычной, но я разглядела искры облегчения в его глазах. Если я могла шутить, то не была так раздавлена, как ему казалось.

— Дорогуша, у меня всегда все хорошо получается.

Я улыбнулась шире, и вдруг искренне рассмеялась.

— Вот что мне нравится слушать. — Он взял меня за руку и пробежал своими пальцами по моим, прежде чем пойти на кухню.

В тот момент, как он вышел из комнаты, воздух в комнате словно придавил меня. Я делала так раньше. Свернулась под одеялом. Горячее какао. Только тогда на кухне был не Эван, а моя мать. А возле меня был отец, крепко державший меня за руку. Я вжималась спиной в диван, но как бы мне ни хотелось, подушки не проглатывали меня.

Детективы и офицеры в форме были вежливыми, их вопросы уважительными, а голоса — мягкими. Но это не мешало стенам давить на меня, а слезам — литься по щекам.

И уж точно это не вернуло мою сестру.

— Энжи.

Голос Эвана был нежным, словно перышко, но он резко вырвал меня из воспоминаний. Я вскинула голову и увидела, что он стоит в дверях, держа в руках дымящуюся кружку.

— Я в порядке.

Он наклонил голову, обдумывая мои слова, и я благодарна, что он не назвал меня лгуньей. Он подошел, не говоря больше ни слова, и протянул мне кружку. Я взяла ее и сжала руками горячий фарфор. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как ток от нашей связи прошел сквозь меня. Настоящей, крепкой и безошибочной.

И больше ничего, кроме упущенной возможности.

Жар, который я видела в его глазах, померк, сменившись привязанностью и беспокойством. Но я не хотела привязанности. Я хотела вернуть огонь и желала, чтобы он был настолько сильным, чтобы мог сжечь все мои воспоминания — и сегодняшние, и восьмилетней давности.

— Расскажи, — попросил он, садясь на диван рядом.

Я сидела, скрестив ноги с подушкой на коленях и пледом, плотно накинутым на плечи. Его бедро касалось моего колена, и небольшая точка нашего контакта была единственным, на чем сосредоточилось мое тело. Было трудно сконцентрироваться на его вопросе, но я знала, что это необходимо. У меня было чувство, что, несмотря на свою обычную сдержанность, я скажу Эвану вещи, которые говорить не стоит, а то, что я хотела с ним трахаться, еще не означало, что я хотела ему доверять. Уж точно не во всем. Не в этом.

Я отхлебнула какао и подняла глаза, испытывая удивительный восторг.

— Ты добавил мятный ликер.

— То однажды сказала, что тебе так нравится.

Я пораженно моргнула. Я провела одно рождество у Джена со своими родителями. Эван, Коул и Тайлер приходили каждый вечер вместе с некоторыми студентами, которые посещали семинар Джена в том году вместе с еще несколькими соседями. Джен подавал какао с мятным ликером. Это был первый раз, когда я его попробовала, и я решила, что если у богов есть любимые напитки, то этот точно должен попасть в их число.

— Ты это помнишь?

Эван не отрывал взгляда от моего лица.

— Я помню много разных вещей.

— О. — Я посмотрела вниз, внезапно лишившись уверенности в себе, и сделала большой глоток, наслаждаясь ощущением скольжения напитка по моему горлу, пока тот согревал меня изнутри.

— Энжи, — сказал он мягко. — Кто тебя обидел?

Я резко отвернулась, как только поняла, что он подумал. Что я была жертвой. Что у меня воскресли воспоминания о каком-то ужасном нападении.

Я засмеялась, но в этом звуке не было веселья.

— Я сама.

Если бы я пыталась его шокировать, то бы потерпела неудачу. Он не пошевелился и не моргнул. На его лице не было удивления. Только сочувствие.

— Расскажи мне, — приказал он. — Я могу помочь.

— Я не прошу помощи.

— Нет, не просишь. — Он накрутил мои волосы на палец.

Я ждала, что он скажет еще что-нибудь, но слов больше не последовало. Он просто сидел до тех пор, пока я не смога выносить тишину.

— Ты никогда не встречал Грейси, — протаратолила я, и это прозвучало почти как обвинение.