Желанный

Одеяло сползло на талию, и моя грудь была прижата к нему. Его большие, теплые и сильные руки нежно гладили меня по обнаженной спине, пока я втягивала воздух, пытаясь избавиться от остатков страха, все еще сжимавших меня липкими холодными пальцами.

— Ты в безопасности, — повторил он мягко. — Все хорошо.

Я кивнула и вдруг поняла, что начинаю в это верить. Я проснулась. Я была в безопасности. Я была в тепле под защитой рук Эвана.

Не знаю, сколько времени мы так сидели. Уверена только, что, когда я наконец отстранилась, он предал мне достаточно сил, чтобы продолжить самостоятельно.

— Лучше?

Я кивнула, выпрямилась и подогнула одну ногу под себя. Я взяла платок, который он мне протянул и высморкалась.

— Это из-за Грейси?

Я закрыла глаза в безмолвном согласии.

— Как будто я была там. Мужчины. Они напали на нее. У них были ножи. Они надвигались на нее. Но я не могла ничего сделать, не могла пошевелиться. Меня там не было по-настоящему. Но мне пришлось смотреть, потому что это должна была быть не она. Это должна была быть я.

Слезы снова полились из моих глаз, и он обнял меня. Я подумала, что должна отстраниться или свернуться калачиком, приказать ему уйти и дать мне возможность собраться. Но я так не сделала. У меня не было сил, и более того, у меня не было такого желания.

Я так долго боролась с кошмарами сама. Присутствие Эвана придавало сил и успокаивало, словно самый большой подарок рождественским утром.

Он медленно гладил меня по спине, но я чувствовала в его прикосновении напряжение.

— Я должен был просто уйти.

Я не имела понятия, о чем он говорит, и отстранилась достаточно надолго, чтобы с любопытством посмотреть на него.

— В аллее, — объяснил он. — Я должен был отвести тебя обратно в клуб. Должен был уйти от тех козлов. Уйти внутрь. Позвать вышибалу, сделать все чисто. Что угодно, чтобы увести тебя оттуда. — Он прижал ладонь к моей щеке. — Я не думал. Я хотел тебя, черт возьми, так сильно тебя хотел, и просто не думал о том, что тебе приходится видеть. Что ты подумаешь.

Мои глаза широко распахнулись.

— О боже, Эван, нет. Ты был великолепен. Ты действовал идеально.

— Я не чувствовал себя идеально, когда увидел, как ты падаешь на землю. Или сейчас, когда ты проснулась с криком ужаса.

Я видела эмоции на его лице, как и раздражение. Он был человеком действия, но как он мог победить страхи и кошмары? Хотя, он бы смог. Если бы существовал способ, я уверена, он бы вступил в этот бой ради меня, как и подобает настоящему рыцарю.

Эта мысль могла заставить меня улыбнуться.

Однако я не улыбнулась. Вместо этого я сказала:

— Они у меня каждую ночь. Они не отпускают меня. Не ты принес эти кошмары, Эван, ничего подобного. — Я сменила позу, чтобы заставить его понять. — То, как ты поступил в аллее — ты словно вступился за Грейси той ночью. Ты был тем, кто мог ее защитить. Кто мог бы… — Мой голос надломился, и я почувствовала, как по щеке бежит слеза.

Эван стер ее подушечкой пальца.

— Я бы прикончил этих ублюдков на месте, если бы мог. — Его голос был таким напряженным, что мне показалось, он запнется. — За то, что они сделали с твоей сестрой. За то, что забрали у тебя. И за тот страх, который остался после них.

Я сглотнула, пораженная тем, что он еле сдерживается. Его стремление было таким примитивным и яростным, что у меня перехватило дыхание. Наши глаза встретились, и на мгновение я подумала, что провалюсь в них, утащив нас обоих в другую реальность, в которой был совсем другой мир.

Потом он резко прижал меня к себе, и я поняла, что мы останемся здесь. В этом мире. В этой реальности. Но рядом с Эваном я, возможно, смогу это выдержать.

— Энжи, — сказал он, и прижался своими губами к моим. Его поцелуй был грубым, и резко контрастировал с нежностью прикосновений. Мои безумные желания полностью совпадали с его. Напор. Я отчаянно желала забыться в нем, уйти туда, где разум, память, страх и сожаление испарятся. Чтобы исчезло все, кроме Энжи и Эвана, охваченных жаром и желанием.

Я этого хотела. Мечтала об этом. Об этом мужчине в моей постели. О его теле, плотно прижатом к моему. О его руках на мне, и о его языке, пробующем меня на вкус.

Мы сошли с ума. Потерялись. Оба взорвались в сумасшедшей вспышке страсти. Одной рукой он держал мою голову, пока мы впивались друг в друга губами. Другая рука прижималась к моей спине, и я чувствовала это прикосновение каждой клеточкой кожи, та словно светилась от жара его руки.

Я была открыта ему во всех смыслах, и когда почувствовала, что его рука легла на мою грудь, я вздохнула от удовольствия неизбежного.

— Да, — прошептала я, — о да.

Его руки передвинулись мне на плечи, пробежали по рукам вниз, а взгляд опустился ниже, заставив мои соски затвердеть, когда его глаза остановились на моей груди.

— Боже, Энжи, ты даже представления не имеешь...

Я так и не узнала, о чем не имею представления, потому что он повалил меня на кровать и раздвинул ноги. Я лежала под ним, и его пах прижимался к моему лону. Я была в одних трусиках, которые уже были настолько мокрыми, что несомненно прилипли ко мне словно вторая кожа.

Я вся была в его власти, полностью открытая для него. В этот момент он мог делать со мной что угодно. Брать меня, как захочет. Я была совершенно и полностью его, и осознание этого ускорило мой пульс. Я задержала дыхание, не зная, что последует дальше, понимая только, что хочу этого. Хочу его.

Его губы прикоснулись к моему уху, потом двинулись ниже по нежной коже на шее, и этот еле ощутимый контакт сводил меня с ума. Медленно он исследовал мою ключицу кончиком языка, прежде чем двинуться ниже.

Я застонала от удовольствия, когда его губы коснулись моей груди, а зубы начали нежно дразнить сосок, посылая огненные импульсы от груди к яростно пульсирующему паху.

— Эван. — Я не была уверена, произнесла ли его имя вслух. Это была просьба, мольба. Его горячие губы спустились ниже по моему животу, а язык легонько подразнил пупок, прежде чем двинуться к линии трусиков. Хоть я и проснулась от кошмара, сейчас едва могла его припомнить. Я думала только об Эване. И понимала только его прикосновения. Я хотела только этого мужчину.

— Снимай, — прорычал он, когда его пальцы коснулись моих трусиков.

Я приподняла бедра, чтобы он стянул их с меня, я не имела ни малейшего понятия, полетели они на пол или остались в простынях. Я была слишком занята тем, как он сжимал мои бедра, подбираясь пальцами к моему лону. Он раздвинул мне ноги, наклоняясь ниже и припадая губами к самой сокровенной части моего тела.

Он был первым мужчиной, который так меня ласкал после эпиляции, и ощущения от прикосновения его языка к моей голой плоти практически довели меня до оргазма, сдерживаемого только подразнивающими движениями, которыми он ласкал мой клитор. Иногда он внезапно останавливался, разжигая мое возбуждение до предела.