Желанный

—Я в порядке, — ответила я. — Просто не очень хорошо сплю. Похороны и все такое.

Я до сих пор помню выражение испуганной беспомощности в глазах моей мамы, когда я сказала ей о кошмарах после смерти Грейси. Я не могла перенести осознание того, что еще больше добавляю к ужасающему бремени, которое она несла. Поэтому в следующий раз, когда она спросила, я соврала и сказала, что кошмары прошли. Ее облегчение было очевидным, и отсутствие успокаивающих объятий и слов моей мамы было маленькой ценой за то бремя, что упало с ее плеч.

— Где папа? — поинтересовалась я в надежде сменить тему.

— Мы столкнулись с президентом «Трикор Транспортейшнс». — Она кивнула в сторону, где мой отец стоял, разговаривая с седовласым мужчиной и двумя молодыми девушками, которые, очевидно, были дочками собеседника. — Он вернется через минуту. А мы пока можем заказать.

Наш столик был достаточно далеко от фонтана и арфы, и мы хорошо слышали друг друга. Мы заказали эрл-грей для всех, и мама окунулась в рассказы о светской жизни. Я удобно уселась, успокоенная знакомыми разговорами.

— Как поживает Флинн? — спросила она.

Я рассказала ей о его работе барменом и стюардом, и она по-матерински поцокала языком.

— Скажи ему, чтобы он серьезно задумался о колледже. Он слишком способный, чтобы просто отказаться от образования.

Я сдержала улыбку, помня, почему Флинн решил не идти со мной в «Дрейк».

— Я ему передам.

— И почему бы нам не съездить домой? Мы выкроим время и расслабимся. Может, даже съездим на побережье и сходим по магазинам.

— Ла-Хойя? — уточнила я, помня, что моя мама имеет в виду под домом. Хоть вашингтонгский образ жизни идеально подходил ей и отцу, они не переезжали туда насовсем. — С удовольствием, — сказала я честно, — но я не работаю уже неделю, и когда вернусь, начнется настоящее сумасшествие.

— Уверена, мы сможем что-нибудь придумать, — заявила она безапелляционно, словно мои проблемы на работе не стоили выеденного яйца. Она подняла руку и улыбнулась. — А вот и папа.

Я встала и кинулась в его объятия, и покой, который я почувствовала, заставил меня забыть о странности моей матери.

К чести моих родителей, мы не говорили о дяде Джене, похоронах или завещании. Они интуитивно понимали, что мне нужно время. Что мне нужны они, и мы говорили о маминых фондах, благотворительных организациях и законопроектах, которые папа недавно проталкивал, общались о том, как замечательно работает его новая команда.

Пока мы говорили, официанты принесли чай и еду, и я накинулась на пирожное не совсем как полагается леди.

Мама и папа обменялись взглядами.

—Что? — спросила я, испугавшись, что меня отругают за плохие манеры. — Я сделала что-то не так?

— Я упомянул мою новую команду, — начал папа, — и это напомнило мне, что я хотел с тобой кое о чем поговорить.

— Напомнило, — повторила я.

Я вытерла рот и отхлебнула чай, после чего откинулась на стуле и посмотрела на папу. Он был не тем человеком, которому нужно о чем-то напоминать, и вдруг поняла, что то, о чем он собирался мне сказать, и стало основной причиной их приезда в Чикаго.

— Хорошо, я слушаю.

— Ты помнишь конгрессмена Уинслоу?

Я медленно покачала головой.

— Нет.

На секунду мой отец выглядел раздраженным.

— Ну, он тебя помнит. Он работает свой второй срок в Вашингтоне, но до этого был в Сакраменто со мной. И каждое лето он был одним из управляющих законодательного летнего лагеря, в который вы с сестрой ездили. Он был ее наставником, когда она проходила молодежную посольскую программу.

— О, — выдавила я, хотя пока было похоже, что конгрессмен помнит не меня, а мою сестру. — И что он хочет?

— Не так много, на самом деле. Недавно он решил нанять помощника. — Папа улыбнулся мне. — Тебя, Энжи. — Он наклонился и обнял меня, а потом отпустил, чтобы мама могла последовать его примеру.

— Подожди, меня? — изумилась я, когда с объятьями и поцелуями было покончено. — Как я могу быть помощником, я никогда с ним не встречалась.

— Потребовалось приложить некоторые усилия, — признался отец. — Но он сам выпускник Северо-Западного, и знает, какие там требования по политологии. И то, что ты превзошла его экзаменационный результат, сыграло свою роль.

— Это как раз то, что ты хочешь, дорогая, — сказала мама.

Я автоматически кивнула. По правде, я не имела понятия, чего хочу на самом деле. Я никогда не позволяла себе долго думать над этим. Но они правы. Именно этого я добивалась. Для этого я пошла в колледж.

И самое важное, этого хотела Грейси.

— Это идеальная должность для молодой женщины, — заявил папа.

— Звучит замечательно, папа. Но я не уверена, что будет правильно уехать их Чикаго так скоро после смерти дяди Джена.

На его лице отразилось напряжение.

— Делай то, что считаешь нужным. Но ты должна понимать, что это отличная возможность для роста. Конгрессмен не только в курсе всех дел общества, но и имеет связи в Белом Доме. Обещаю, детка, ты сможешь подняться вместе с ним, а мы с твоей мамой всегда будем всегда.

Отец потянулся и взял меня за руку.

— Я люблю тебя, Анжелина, — сказал он, и мое сердце сжалось и от этих слов, и от невысказанных: «Ты все, что у меня осталось».

Я не захотела, чтобы папин водитель отвозил меня домой. Мне хотелось пройтись по магазинам, но больше всего — побыть одной. Пройтись и подумать.

Я хотела сказать отцу, что не готова переехать в Вашингтон. Что хоть связи с общественностью не был моей страстью, но в новой работе есть много увлекательного. Разве в двадцать лет не это нужно? Попробовать все возможности?

Но потом я подумала о Грейси, которая знала, что политика — ее призвание. Я помню ее долгие разговоры с отцом за кухонным столом, пока я с серьезным видом кивала и притворялась, что понимаю, отчаянно стараясь придумать что-нибудь умное, чтобы отец посмотрел на меня такими же сияющими глазами, как на нее.

Когда Грейси умерла, этот свет в глазах отца погас, но у меня была возможность его вернуть. Отказ от своей мечты был небольшой ценой за это, особенно если я даже не знала, какая у меня мечта.

Я быстро шла по Мичиган Авеню, ноги двигались в темпе скачущих мыслей. Я пыталась сосредоточиться на проносящихся мимо незнакомых лицах и на дорогущей одежде в витринах, только бы отвлечься от этих тяжелых размышлений.

Это не помогало, потому я пошла еще быстрее и только чудом никого не сбила. Я почувствовала знакомую неприятную беспомощность. Я говорила себе, что могу с этим справиться, что мне нет нужды торопиться. Мне всего лишь надо добраться домой. Надо просто не заходить в магазины, отправиться домой и не делать глупостей.