Желанный

Он аккуратно поправил мои трусики и юбку — его прикосновения вызывали электрические разряды удовольствия в моем теле. Я почувствовала удовлетворение, когда он привел в порядок себя. Мне кажется, идти с эрекцией не особо удобно, и я почувствовала женскую гордость от того, что именно я привела его в такое состояние.

Он взял меня за руку и повел к заднему выходу, время от времени останавливаясь, чтобы поговорить с официантками, танцовщицами и барменами. Совершенно нормально. Совершенно по-деловому. А мне хотелось кричать от отчаяния каждый раз, когда он задерживался хоть на секунду.

Наконец мы прошли через зону для работников, прошли мимо раздевалок, зал для совещаний, несколько кабинетов и кухню по дороге к заднему выходу. Он открыл ее, запуская солнечный свет, который практически ослепил меня. Когда мы выходили, я увидела, что из одного из кабинетов выходил Коул. Без сомнения, он тоже нас видел. И я точно увидела, как он нахмурился.

Я недолго думала о неодобрении Коула. Яркое полуденное солнце отогнало все мои мысли, кроме удовольствия от момента, и когда мы подошли к машине Эвана, я смеялась от радости.

— У тебя кабриолет.

Он выглядел оскорбленным.

— Не просто кабриолет. Это «Тандерберд» 1962 года. Классика.

— Чудесно, — сказала я и действительно так думала. Он был ярко-голубым, с плавными линиями. Главное, что крыша была поднята. Эван открыл для меня дверь, и я улыбнулась этому контрасту его джентльменского поступка с тем, как его пальцы были у меня под трусиками несколько минут назад.

Эван Блэк весь состоял из противоречий, даже больше, чем я думала. Но опять же, я была такой же.

Я скользнула в машину и устроилась на теплом кожаном сиденье. Еще до того, как Эван завел мотор, я ощутила скорость и ветер, развевающий мои волосы.

— В бардачке должен быть шарф, если тебе нужно, — сказал он, словно читая мои мысли.

Он завел машину и собирался выехать с парковки.

— Ни за что, — ответила я, но все же открыла бардачок и посмотрела на его содержимое.

Там лежали несколько цветных шарфов.

— Для твоего гарема? — поддразнила я, борясь с ревностью. Если честно, этот мужчина был роскошным, желанным и одиноким. Только потому что он никогда не приводил женщин к Джену, странно было думать, что он испытывает недостаток в женском внимании. Во всяком случае, та рыженькая чувствовала себя довольно комфортно у него на коленях.

Эта мысль тоже не особенно меня радовала.

— У меня много вещей, — сказал Эван и нажал на газ, — гарема среди них нет.

Я не ответила, но начала наслаждаться поездкой и улыбнулась.

Движение было ужасным, и нам потребовалось почти сорок пять минут, чтобы добраться до Лейк-шор-драйв и квартиры дяди Джена, вернее, уже моей.

Эван управлял машиной такими же нежными, но твердыми движениями, которыми управлял мной. И «Тандерберд» был так же отзывчив. Сейчас одна его рука свободно лежала на руле, а вторая — на моем бедре, где она находилась почти всю дорогу. Она просто лежала там, большой палец слегка поглаживал меня почти бессознательно, но я знала, что это было специально, чтобы свести меня с ума.

Если честно, я больше не волновалась о ветре в моих волосах и солнце на плечах. С каждой милей, каждым футом, каждым метром мы приближались к квартире, и я хотела только выбраться из машины и оказаться в его объятиях. Предвкушение убивало меня, и несмотря на то, что во время поездки он лишь невзначай меня касался, мое тело было на пределе. Ритм двигателя, вибрация от езды и присутствие этого мужчины — все это доводило меня до предела.

Когда до квартиры оставался всего квартал, и я уже видела возвышающееся бетонное здание, Эван повернулся ко мне.

— Может, нам просто остановиться? — спросил он. — Развернуться по Шеридан Роуд и поехать через Висконсин до канадской границы?

Черт, нет. Я хотела прокричать это. Чтобы он даже не думал так меня дразнить. Но я уже потеряла в этой игре столько очков, поэтому просто откинулась, закрыла глаза и безразлично пожала плечами.

— Как хочешь, — сказала я и открыла глаза, чтобы посмотреть на него. — Ты же все контролируешь, правда?

Он поперхнулся, затем нажал на газ, и мы проехали дом. Я сдержала проклятие, не веря, что он разгадал мой блеф. Потом он искоса посмотрел на меня, и нажал на тормоз.

— Эван!

— Забудь о Канаде, — сказал он, выворачивая руль в крутом левом развороте, и ускоряясь по направлению к зданию. Когда он подъехал к стойке парковщика, в его глазах горел огонь. — Я хочу тебя обнаженной.

— Ох…

Пока парковщик открывал для меня дверь, Эван доставал из багажника кожаный чемоданчик. Он бросил ключи парковщику, взял меня под руку и повел внутрь. Я прекрасно ориентировалась в здании — в конце концов, я тут жила — но сейчас все выглядело сияющим и новым. Дворецкий более парадным, а консьерж более приветливым. Полированные каменные стены блестели, а стальные двери лифта приглащающе открылись. Я по-другому смотрела на мир, предчувствуя что-то потрясающее. Предчувствуя Эвана.

В лифте больше никого не было, и кабина была в нашем распоряжении. Как только мы вошли в нее, он подошел ближе, уперевшись руками в деревянные панели, прижав меня своим телом.

— Помнишь аллею?

От смеха меня удержала лишь сдержанная чувственность его слов. Помнила ли я? Как я могла забыть?

Но я этого не сказала. Я просто кивнула.

— Ты помнишь, что я хотел с тобой сделать?

В приступе внезапного смущения я не смогла посмотреть ему в глаза. Но я кивнула. Каждое слово отпечаталось в моей памяти.

— Скажи мне.

Мой желудок сжался в узел, но все остальное тело задрожало в предвкушении.

— Что?

Он наклонился, и я почувствовала, как его губы касаются моего уха, посылая разряды прямо мне между ног.

— Скажи мне, что я тебе говорил. Скажи, что я собираюсь сделать.

— Я… — Я хотела возразить, но один взгляд на его лицо смешал все планы. Я быстро отвела глаза. Когда я заговорила, мой голос был таким тихим, что я не уверена, слышал ли он меня. — Ты сказал, что хочешь сорвать с меня одежду. Что хочешь держать мою грудь в руках, зажав соски между пальцами. — Словно в ответ, мои соски напряглись, а грудь отчаянно захотела прикосновения.

Он протянул руку и расстегнул заколку, которая удерживала мои волосы. Они рассыпались по моим плечам, и он запустил в них пальцы, приподнимая их и наклоняясь еще ниже к моей голой шее. Я вздрогнула, готовая сойти с ума.

— Я впечатлен, — пробормотал он. — Что еще?

— Ты… Ты сказал, что хочешь отшлепать меня. Связать меня. — Мое дыхание прервалось, и я собрала все мужество, затем отстранилась, чтобы видеть в его глазах отражение жара, бушевавшего во мне. — Ты сказал, что хочешь заставить меня кончить.