Железная Империя

Это было и в самом деле странно.

Повелитель Ужаса был нацелен именно на его отца, на уничтожение императорской семьи, а значит, он знал Вейдера, встречался с ним. Кто же это такой?

Мужчина в темноте негромко рассмеялся, его смех был колким, ужасным, злобным.

— Они убили меня, — с чувством произнес он, — я побывал там, во тьме — по-твоему, этого мало, чтобы возненавидеть кого-то? Напомни-ка мне, нравилось ли тебе возвращаться сюда? Мне — нет. И еще больше мне не нравится то, что они не знают, каково это — побывать там…

На миг вновь воцарилась тишина, такая глубокая, что Люк отчетливо слышал, как бьется его сердце и шумит в висках кровь.

— Малакор, — промурлыкала Алария, разрывая напряжение затянувшейся паузы, — может избавить тебя от неприятных тебе людей. От Вейдера и Евы. Если ты поможешь ему, он…

— Нет, — зло и резко выдохнул мужчина, и Люку показалось, что неизвестный оттолкнул, практически отбросил от себя ласкающуюся к нему Аларию, отчего она отлетела к стене, ударившись затылком. — Малакор хочет превратить все в безжизненную пустыню, убить всех, а я хочу жить.

— Но можно, — вновь замурлыкала Алария, — можно помочь ему… до какого-то момента ему можно помогать, и когда он умертвит Вейдера, его самого…

— Нет! — выкрикнул мужчина с такой яростью, что, казалось, она острыми осколками сечет кожу на лице. — Я сказал — нет!

— Да почему?! — взвилась Алария, и в ее голосе послышалась ревность.

— Потому что это слишком простая смерть для него, — прохрипел неизвестный с яростью. — Очень простая… я хочу, чтобы он мучился. Я хочу, чтобы он видел растерзанное тело своей дочери и мечтал о смерти. Я хочу, чтобы мой смертельный удар ему благом казался!

Люк едва смог удержать себя от того, чтобы тотчас, с криком, вы выскочить из спасительной тени и не наброситься на мерзавцев, с таким ужасающим цинизмом размышляющих о мучениях, которые они собираются причинить ребенку — Энии, черт, его маленькой сестренке, беловолосой крохе с хитрыми синими глазками!

От одной мысли о том, что кто-то из них хоть на шаг приблизится к девочке, у Люка, казалось, мозг воспламенялся, и он, дрожа всем телом, старался погасить вспышки гнева и ужаса, уговаривая себя стерпеть и подслушать все, о чем заговорщики собираются говорить.

— А Ева?

В тонкой тишине имя императрицы прозвучало как щелчок бича, остро и хлестко.

— Что Ева?

— Дочь Вейдера ты хочешь разорвать, чтобы его позлить, — цинично заметила Алария. — А что ты хочешь сделать с Евой?

— Не знаю, — сухо ответил незнакомец, и, как показалось Люку, чересчур поспешно, словно отсекая саму возможность разговора на эту тему. — Я не думал об этом.

— Не думал? — ворковала Алария. Повисла неловкая пауза, не заполненная ничем, кроме тяжелого напряженного дыхания. — Так может, об этом подумаю я?

В тишине и темноте резкое движение показалось Люку броском хищного животного, Алария громко вскрикнула и придушенно захрипела, послышались хлесткие удары, словно она из всех сил лупила ладонями по щекам напавшего на нее мужчины, но скоро смолкли и они, сломленные, смятые его жестокими руками.

— С-слушай сюда, — выдохнул он, подавляя совершенно ее сопротивление. Ее частое горячее дыхание стало срываться на какой-то свистящий звук, словно он, придушив женщину, склонялся и выпивал из ее беспомощно разевающегося рта последние капли живительного кислорода. Его дрожащий, срывающийся на истерический визг голос был искажен до такой степени, что Люк с трудом разобрал слова. — Сам. Я должен сделать все сам. Убить Вейдера и надругаться над его женщиной. Иначе мне просто не для чего жить. Я и тебя убью, если ты помешаешь мне, поняла?

— Люби-и-и-мый, — хрипела Алария жалко, вновь цепляя маску беззащитности и доверчивости, и Люка едва не вывернуло от отвращения.

Даже сейчас, даже с человеком, которого она любила, она продолжала лгать!

Ее ложь струилась в поддельной покорности и поддельном страхе, выплескиваясь самой настоящей ненавистью.

— Ты слышала меня? Не смей делать ничего, что я тебе не приказывал! Ты поняла меня?

— Так прикажи мне сделать хоть что-нибудь! — просипела Алария. — Прикажи мне!

— Я сам решу! — рявкнул мужчина, отпихивая от себя ноющую и притворно скулящую женщину. — Сам…

Глава 32. Раскол. Повелители Ужаса

Притаившийся в темноте Люк услышал чьи-то шаги. Снаружи, по захламленному полю кто-то шел, вероятно даже не один, и Люк неслышно скользнул глубже в темноту, стараясь производить как можно меньше шума и даже не дышать.

Рукоять сайбера под его металлической ладонью, казалось, гудела от вибрирующего от прикосновений чужой, темной Силы, кристалла, и Люк уже раскаивался в том, что не послушался Инквизитора сразу и не подождал штурмового отряда прежде, чем сунуться в это странное место, где ситхи устроили себе встречу.

Люк не боялся вступить в бой; в конце концов, он прекрасно понимал, что так оно и будет, для этого он сюда и пришел. Но врагов было больше, и погибнуть вот так, ничего не изменив, не исправив, не предотвратив? Люк упрямо качнул головой и отступил еще, отходя как можно дальше от раскрывающихся дверей.

Одного из пришедших он узнал мгновенно, едва его огромный силуэт заслонил собой прямоугольник входа, чуть освещенный ночным светом.

Малакор!

В темноте фиолетовым светом вспыхнули его глаза, блеснули черные гладкие волосы, зачесанные со лба назад. Трепещущая холодная тьма, которую Люк ощущал даже в таком состоянии, проползла мимо, обдав молодого джедая мертвой тоской.

Второго Люк не видел ни разу; его походка, фигура, движения — все это было Люку незнакомо. Неизвестный, скрывающий лицо в тени капюшона, был ниже Малакора, держался подчеркнуто прямо, даже чопорно. Но Люк безошибочно угадал, что это — очередной то ли пленник, то ли гость Императора, чисс Дайтер, которого арестовала Лора Фетт.

Это свидание в самом сердце империи было практически пощечиной Люку и всей его отлаженной системе безопасности, ярость и стыд душили молодого джедая, он ощущал себя просто идиотом. Но на краешке сознания все же плавала здравая мысль — им кто-то помогает, кто-то очень могущественный и достаточно влиятельный, коль скоро все они без труда смогли выбраться из-под охраны.

Если бы был жив Аугрусс, то можно было бы думать, что губернатор-предатель снабжает их транспортом и помогает незамеченными покинуть места их пребывания, но Аугрусс был мертв. Заранее организовать такую отлаженную работу помощников заговорщикам он едва ли мог; Люк с презрением вспомнил униженно кланяющегося толстяка с бегающими глазками, в которых застыли страх и какая-то непонятная жадность, и молодого человека передернуло от отвращения.

Нет, все помыслы Аугрусса были выписаны на его бесхитростном лице — нажива. Деньги. Выгода. Он готов был подчиняться, бегать и выполнять работу, но сам организовать четкую систему? Вряд ли… тут чувствовалась совсем другая рука, острый ум и организаторские недюжинные способности.