Железная Империя

— Обычные люди, — отчеканила она, и в ее голосе больше не было расслабленного экстаза, — тоже могут защищаться. Вот вам еще один урок — не все сводится к Силе.

Лорд Фрес улыбнулся, чувствуя, как острое лезвие ранит его кожу. Он опустил глаза, рассматривая подрагивающую руку женщины с зажатой в ней рукоятью оружия, и его тело задрожало от беззвучного смеха, на губах заиграла самая прекрасная улыбка, открывая острые зубы.

— А я надеялся на продолжение, — произнес он, и его ладонь легла на руку Софии, сжимающую рукоять изящного стилета. — Мне было бы интересно, как это — без Силы.

Одно движение, и остро отточенное лезвие было убрано, исчезло в темноте. Ситх силой заставил женщину убрать вооруженную руку, с интересом заглядывая в ее чуть смущенное лицо.

— Чтобы лечь в постель с человеком, я должна испытывать к нему влечение, — сухо ответила София. — Извините, но нет.

— А в виде эксперимента? Вы же скучаете по временам, когда Сила не раскрывала вам все тайны вашего… хм… партнера. Так может, попробуете насладиться этими воспоминаниями и таким редким шансом до конца?

— Я проводила много экспериментов со своим телом, и этот был в их числе. Мне не понравилось.

— Возможно, это понравилось бы мне?

— Вам не понравилось бы тоже, — хорохорясь, произнесла София. То, что ситх физически сильнее ее, она как-то совсем выпустила из виду, и ее пальцы, смятые его безжалостной хваткой, разжались, стилет с лязгом упал, исчезнув где-то на полу, а Фрес все так же смотрел в ее лицо с ослепительной улыбкой, намеренно причиняя ей боль, каким-то хитрым захватом заставляя ее руку прекратить сопротивляться и неподвижно замереть. — Вы привыкли к сильным ощущениям в постели.

— Откуда вам знать, к каким чувствам в постели я привык?

— Я сказала "нет", — чуть повысив голос, резко ответила София, обретя самообладание. — Смысл любви без прикосновений Силы сводится к тому, чтобы обладать именно этим человеком, которого вы хотите просто потому, что он есть. Вы говорили, что женщины и их чувства вам не интересны, — только их покорные тела, — и две попытки вы делаете редко. Так вот, это была уже вторая… вторая попытка касательно меня, и вторая попытка за день. Не слишком ли вы увлеклись?

— Ради тебя я готов сделать исключение, — иронично усмехаясь, прошептал он, вкрадчиво проводя ладонью по затылку Софии свободной рукой, по-прежнему удерживая второй в крепком захвате ее правую руку, контролируя движения женщины давящей болью в выкрученной кисти. — Ты стоишь этого… Ты умеешь возбуждать интерес в мужчинах адской смесью красоты и дерзости, это приятно возбуждает. Почему ты не пользуешься этим даром? М-м? Опробуй его на мне, прямо сейчас? Насладись своей победой и властью…

— Нет! — словно обезумевшая, выдохнула София заветные слова, которые охраняли пустоту ее сердца, не позволяя заметить, как тонкие пальцы Лорда Фреса зарываются в ее волосы, с болезненной нежностью спускаясь к хрупкой шее, как это простое касание находит отклик в ее теле, успевшем забыть, что такое ласка, закаленном бесконечной борьбой за выживание и неистовой Силой, контроль над которой Леди Ситх так и не обрела в полной мере.

— Это проще… чем кажется, — на его лице сияла знакомая Софии улыбка хищника, который, умело расставив сети, не торопясь, загоняет свою жертву. Он хотел отомстить той, кто так искусно разбередила старые раны, вытянула наружу поблекшие от времени призраки его прошлого. Только… Фрес выбрал другое оружие. — Получить удовольствие от того, что ласкаешь… именно этого человека. Ты так прекрасна…

— Вы, кажется, говорили, что вас это не волнует?

— Я солгал.

— Вот как? И часто вы… — начала София, готовясь отвесить очередную колкость.

— Всегда, — его серые глаза насмешливо смотрели на Леди Ситх, на миг растерявшую остатки своей каменной уверенности. — Когда захочу…

— И сейчас… тоже, — уверенно произнесла она, делая очередную попытку отстраниться. — Это ложь.

— А если нет? — на миг, всего на одну короткую долю вечности, на его хищном лице блеснуло чистое, невинное, открытое, просящее выражение — так должно быть любовался своей избранницей юный Эван, не будучи в силах скрыть свое восхищение и трепет. — Ну же, дорогая, в этом же и есть прелесть отрицания Силы — ты не можешь знать наверняка, ты можешь только верить… или не верить… но ведь верить приятнее, так? Даже если знаешь точно, что это обман?

Он склонился к ее лицу и вдохнул воздух, насыщенный тонким ароматом ее духов, которые утром унюхала Ева.

— Какой изысканный аромат, — пробормотал он, и его нос почти коснулся впадинки за ушком, куда София поутру легким прикосновением пальца нанесла капельку духов.

" Безумие. Самое настоящее", — думала София, делая усилие над своим разбушевавшимся воображением и так некстати проснувшейся в себе женщиной, смертельно соскучившейся по нежности и любви.

— Хватит, — тихо, но веско сказала она, отвернув голову так, чтобы черное покрывало волос скользнуло по плечам и скрыло ее беззащитную шею и пылающее лицо от Инквизитора. — Этот цирк пора заканчивать.

Звук тяжелых шагов доносился из коридора, рассекая звенящую тишину лаборатории. Одним легким быстрым движением, освободив Софию, Фрес отступил от нее на полшага. Самодовольная ухмылка не сползала с его тонких губ.

Двери лаборатории распахнулись, исчезая в дюрасталевых стенах.

Глава 5. Как будто не было меня и не надо

— Эван! Эван!

Наверное, он и любил ее за это — за красивый мелодичный смех, за ночной нежный свет, запутавшийся в крупных кольцах золотых волос, бликами играющий в бирюзовых глазах, за нежный румянец на персиковой коже, за тонкий бархатный пушок на шее, у линии волос. Она любила смеяться, а он любил целовать ее влажные розовые улыбающиеся губы.

Ночами они, обнявшись, валялись в постели, зарывшись поглубже в теплые покрывала и покрепче прижавшись друг к другу, чтобы весенний острый воздух не остужал горячих тел, и смотрели на звезды, виднеющиеся за вздувающимися полупрозрачными шторами.

Тогда казалось, что это обжигающее счастье будет длиться вечно. Как будто это и есть сама жизнь.

Там он сказал ей, что уйдет из Ордена, оставит головокружительную карьеру, и ничто не помешает им быть вместе. Не будет осуждающих взглядов, не будет неотложных опасных дел, и тревожных расставаний тоже не будет.

Она тогда скакала на постели и от восторга повизгивала, хлопая в ладоши, а он, растянувшись во весь рост, закинув руки за голову, смеялся и, счастливо вздыхая, смотрел в будущее.

Но потом все изменилось.

Как это произошло? Когда?

Тогда, когда он отдал свой лайтсайбер, часть самого себя, на прощание погладив знакомую тяжелую рукоять?

Тогда, когда сменил аскетичную грубую одежду и плащ джедая на красивый, с шиком, костюм и белые сорочки? Когда состриг косичку падавана и причесал волнистые густые волосы, отливающие благородной платиной?