Железная Империя

— Ты что, старый пень, — прошипел Фрес, — думаешь, я шучу?

Откуда-то из темноты мощным броском был вышвырнут Пробус, которого, казалось, бросили как тряпку. Распластавшись на переломанных каменных плитах, он тяжело дышал, не в силах даже подняться, и следом за ним выступили Люк и Дайтер, опустив горячие лучи своего оружия к земле.

Инквизитор еще раз коснулся разума спокойного Люка, опаляя его бушующим пламенем, и снова увидел эти перекрещенные в пространстве лучи.

Тщеславный, он терпеть не мог нравоучений, но с Силой не поспоришь, и Йода, обернув свои глубокие печальные глаза на разъяренного ситха, все так же задумчиво бубнил что-то о контроле, и огрызающийся Фрес вынужден был его слушать, хотя слова старого джедая, казалось, сгорали в его воспламенившемся разуме.

"Ограничение", — бубнил Йода нудно, и Фрес, наконец, понял, о чем он твердит.

В бесконечном пространстве его и Люка сайберы скрещивались, отрезая Малакору всякую возможность к отступлению, и третьим лучом, закрывая наглухо треугольник, ложился сайбер Дайтера.

— Попался, — прошептал Фрес, облизывая пересохшие губы.

Похоже, понял это и сам Малакор.

Алария, избитая, истерзанная, не представляла почти никакой опасности, Пробуса схватка с Люком, казалось, вымотала до предела.

Поединок с Дайтером Малакор выиграл бы без труда, но пара Люк и Фрес…

Их ментальная связь помогала им становиться все сильнее, на кого бы ни было направлено воздействие. Если Фрес опустился в самое сердце Тьмы, так же глубоко, как когда-то Вейдер, вернувший себе здоровье одним только прикосновением к этой абсолютной темноте, то Люк сверкал звездой, наполненный ослепительным Светом. Никогда прежде Малакору не доводилось видеть столь совершенного слияния с Силой, и эта хитрость Фреса — подлая, подлая! — приводила его в бешенство.

Этот дерзец, издевающийся сопляк, скалящий теперь зубы, припрятал козырь в рукаве, умудрился получить преимущества даже из своей слабости, осмелился подарить — пусть ненадолго, но все же! — силу космического масштаба джедаю!..

Всем своим видом, высокомерно хохоча и издеваясь, дразнясь, он показывал свое превосходство. Он знал что-то, чего не знал Малакор — вот был самый точный и больной удар по самолюбию Строга, — и это сработало.

— Ты напрасно возомнил о себе так много, — произнес Малакор тяжелым голосом, и его отзвуки наполнили собою все пространство вокруг, как рвущие воздух раскаты грома. — Зря. Я уничтожу вас.

Тьма стремительно заклубилась и рванула вместе с ураганным порывом к своему повелителю, на ладонях которого, потрескивая темными фиолетовыми молниями, образовались две черных сферы.

От рывка воздуха, который с ревом устремлялся к Малакору и, казалось, с оглушительным свистом всасывался в его темные ладони, Инквизитор едва устоял, прикрывая сощуренные глаза от мелкого мусора, наполнившего гудящее пространство вокруг него. Его алый шлейф трепало и рвало по ветру, и, казалось, это Малакор пытается высосать из Инквизитора саму жизнь и кровь.

Люк стоял ровно, так, будто кипящие потоки воздуха не в состоянии были его сдвинуть ни на миллиметр, а Дайтера рвануло и подтащило к образовывающейся вокруг Малакора воронке. Чисс отклонился, уперся в оседающее под ногами каменное крошево ногами, его одежду рвало и трепало, в склоненное лицо бросало пригоршни щебенки, и чтобы хоть как-то дышать, он прикрыл лицо рукавом.

— Шторм Силы, — отчасти восхищенно произнес Фрес, но его голос был не слышан за все возрастающим гулом. Странная веселость Инквизитора никак не вязалась с развертывающейся неконтролируемой стихией, захватывающей все больше пространства, ломающей и крушащей все вокруг и грозившей разнести половину планеты.

Малакор решил одним броском, вложив в него практически всю свою силу, перенести себя, Аларию и Пробуса в имперский дворец. То, что призванная им стихия может уничтожить практически все, его волновало мало. Жгучая капля мстительности протекла в его душу и прожгла болезненную рану в его мертвом сердце, Малакор вспомнил, как это — желать отомстить, и это его желание было сильнее порожденной им бури и такое же неуправляемое.

И в надвигающемся мраке и грохоте Инквизитор, едва держась на ногах, оглушительно и злобно хохотал, торжествуя какую-то свою победу.

Хладнокровие и мудрость, мастер Люк.

Наверное, раньше Люк Скайуокер яростно потребовал бы от Инквизитора объяснить причину его неуместно веселости, но не сегодня.

Шторм Силы, на который решился Малакор, искажал и ломал пространство, вытачивая уродливые аномалии, куда затягивало трупы погибших в бою и живых штурмовиков. Кто знает, в какой ад и на каком конце вселенной их вышвырнет? Ситхи, противостоя этому губительному воздействию, искажению пространства и времени, защищая себя от падения в бездну, удерживали Шторм в одной, сравнительно небольшой точке, но когда Малакор исчезнет из той точки, стихию не удержит никто.

Люку ничто не помешало ступить прямо в кипящий, все усиливающийся смерч, отодвигая аномалии внутрь темного столба вращающегося с ревом воздуха.

Где-то с другой стороны то же сделал Инквизитор — его сумасшедший, издевательский смех теперь все время звучал у Люка в голове, но даже он не в состоянии был вывести молодого человека из равновесия и лишить покоя.

Рука джедая, подрагивая под терзающими ее тугими струями воздуха, подрагивала, но он все же сумел ее удержать так, что Сила, стекающая с его затянутых в перчатку пальцев, устремилась к Малакору и обвила горло чародея таким простым и таким жестким захватом.

Люк не ощутил ничего — ни злорадства, ни радости, ничего абсолютно, — когда почувствовал, что под его пальцами Строг вздрогнул и попытался вдохнуть полной грудью, но не смог.

Люк просто прекращал все это.

Своей Силой он залечивал рвущиеся аномалии, одновременно с этим гася причину их появления, лишая жизни… да, лишая.

Ураган все набирал силу; теперь в его все сметающем потоке ввысь устремлялось грязное облако, а реве потонули все звуки.

Раскаленные фиолетовые глаза за черной грязной пеленой с ненавистью всматривались в синие спокойные глаза джедая, вены на побагровевшем лбу Строга вздулись и Малакор сопротивлялся, как мог, удушающей хватке Скайуокера, которая только нарастала, стискивая горло ситха до хруста, до кровавого кашля, до темной крови, наливающей слизистые оболочки в задыхающемся рту.

От зверского ухвата Инквизитора Строг вздрогнул, как от жгучего удара хлыстом по обнаженной спине, и рухнул на колено, хрипя и пуская кровавые пузыри разевающимся в безмолвном крике ртом. Инквизитор схватил Строга Силой зло и с наслаждением, скрюченные пальцы Фреса подрагивали в воздухе, словно они ими пересчитывал, перемалывал кости в теле противника, и его ситхские глаза горели над головой содрогающегося от боли Малакора садистским наслаждением.

Аномалии затягивались; у Строга не доставало сил, чтобы расширить и укрепить свой Шторм и успешно противостоять сразу двоим мощным противникам.