Железная Империя

Но отвратительнее всего было то, что в темноте надрывно орал ребенок, заходясь в жалобном плаче.

Этот звук резал, терзал слух Фреса, и тот, недовольно поморщившись, неверно качнувшись на уставших ногах, шагнул в темноту, к белеющему на траве пятну.

От его удара ногой корзинка перевернулась, ребенок в своих пеленках вывалился на землю и теперь орал от холода.

— Лучше б тебя молнией разорвало, — зло рявкнул Фрес, неловко подбирая грязными руками ревущую девочку с земли. Его черные пальцы тотчас же наделали неряшливых пятен на атласных тканях, он поднял младенца вверх, с брезгливостью рассматривая его.

Оставить тут? Весенний холод коварен, опускается быстро. К утру младенец утихнет навсегда.

Но что-то не позволило ему оставить визжащего ребенка здесь, на вытоптанной, сожженной траве, рядом с трупами охранников.

Очередная игрушка отца, очередная его жертва Ордену, демократии и чему там еще.

Грубовато затолкав ребенка в его корзинку, Фрес, припрятав свой сайбер, неторопливо и тихо спустился вниз по лестнице, унося названную сестру с собой.

* * *

Тем вечером Палпатин пребывал в отличном настроении.

Прекрасная музыка ласкала его слух, изысканное красное вино темным рубином наполняло прозрачный бокал на высокой ножке, и Палпатин, чуть водя в воздухе пальцами, мурлыкал мотив, чуть фальшивя, но ничуть не расстраиваясь от этого.

Сенатор исчез.

Вся его охрана, вся его свита была найдена перебитой, подъездная аллея хранила следы жестокой схватки, но ни сенатора, ни его семьи найдено не было.

Ни следа.

Ни намека на то, куда и к кому мог бы бежать преследуемый убийцами сенатор.

Тослия сопротивлялась недолго и скоро сникла, уступила Императору.

Это была победа.

Но самое приятное в этой истории было то, что при этом известии Император был так изумлен, что сыграть такую оторопь было просто невозможно.

Он помнил дрожь своих рук, когда вскакивал с кресла, и помнил длинную дугу, похожую на вопросительный знак, которую выписала на полированной поверхности его стола опрокинутая изящная золоченая чернильница.

И долгий крик, вибрирующий в горле.

"Что-о-о?!"

Что, что, что…

Палпатин отхлебнул еще вина, и настроение у него улучшилось настолько, что он позволил себе тихонечко рассмеяться, несмотря на присутствие обслуги.

Руки в белых перчатках, аккуратно наливающие императору вина, показались Палпатину очень знакомыми, и он с интересом перевел взгляд выше, на крепкие плечи молодого офицера, на его гладко выбритую голову.

Офицер, заметив на себе взгляд императора, аккуратно поставил бутылку на стол и бесстрашно глянул серыми ясными глазами прямо в ситхские глаза старика.

Прошло уже две недели со дня исчезновения сенатора, но лицо молодого офицера все еще хранило следы схватки.

Ресницы и брови юноши были опалены, сожженные волосы он сбрил вовсе.

Но несмотря на то, что бледное лицо стало немного мужественней и жестче, на его губах играла все та же ясная улыбка, и на дне серых глаз кубиками льда плавали смешинки.

— Ваше Императорское Величество, — почтительно произнес Фрес и чуть склонился, прижав руку в белой перчатке к груди.

Глава 9. Заговор Теней

— Алария взята под охрану, — отрапортовала Лора, и ситх взял ее под локоток, увлекая подальше от Софии и Виро, словно не хотел, чтобы они услышали то, что он будет говорить своей протеже.

Его рука по-хозяйски легла на плечо девушки, привлекая собеседницу поближе к себе, завлекая ее под крыло черного плаща, погружая в темноту Силы, окутывая своей аурой, и Лора покорно двинулась вслед за ситхом вглубь лаборатории, провожаемая насмешливым взглядом и пошленьким хихиканьем Виро.

— Охрана Люка Скайуокера? — продолжил свой допрос Лорд Фрес, не обращая внимания на ехидные замечания Виро.

— И негласная охрана тоже, — с нажимом произнесла Лора, сверля ситха темными упрямыми глазами. — Только я не понимаю, к чему это все. Неужто вы считаете, что кто-то осмелится?..

— Считаю, дорогая моя, считаю, — невежливо перебил ее Дарт Фрес. — Вы этого можете не чувствовать, но я точно знаю, что скоро Империю наводнит всякая шваль, и все они будут жаждать только одного: пробраться поближе и расколоть Триумвират, чтобы этими осколками затем перерезать нас всех. Поэтому за такими гостями надо следить особенно тщательно; леди София установила, что это клон, великолепно выполненный клон. Кто знает, из какой старой и прогнившей туши вытряхнули душу и поселили в эту роскошную, соблазнительную оболочку?

Темные глаза Лоры вновь скользнули по лицу Лорда Фреса, она криво усмехнулась.

— Леди София установила? — насмешливо произнесла она, и в ее голосе проскользнула нотка ревности. — Целуя вас? У вас на лице ее помада.

Фрес, чуть усмехнувшись, тыльной стороной ладони провел по губам, и на его руке заблестел прозрачный блеск. В уголках его глаз собрались хитрые морщинки, губы дрогнули, улыбаясь, блеснули острые зубы.

— Красит губы, надо же, — пробормотал он, и его тонкие ноздри вздрогнули.

Казалось, он вовсе не испытывает неудобства оттого, что был уличен в такой пикантной подробности, несмотря на то, что его юная собеседница, казалось, готова была вся изойти ядом.

Лора гневно прикусила губу, и на ее щеках расцвел гневный пунцовый румянец, вспыхнули даже губы и кончик носа, она поспешно опустила заалевшее лицо и зачем-то тронула волосы, словно скрывая что-то или смутившись своего дерзкого, бестактного замечания.

— Ну-ну, дорогая, — произнес Лорд Фрес, переведя взгляд со своей руки на склоненное лицо девушки и заметив, как пунцовые пятна расцветают на скулах мандолорки, — не ревнуйте. Таких, как я, нельзя ревновать.

Лора гневно отвернулась, упрямо сжав губы, и Фрес, рассматривая ее профиль и горящие от гнева уши, вновь усмехнулся.

— Присматривайте за Аларией, — произнес он совершенно будничным голосом, возвращаясь к той точке делового разговора, на которой его нравоучения прервало ревнивое замечание Лоры. — Лично. Такие вещи лучше всего делать лично.

— Вы что, хотите меня заставить шпионить?! Вы думаете, я соглашусь?! — мандолорка подпрыгнула, как ужаленная, и на ее сердитом лице написалось еще и живейшее негодование оттого, что ситх предлагал ей откровенную низость.