Железная леди

Я открыла коробку. На дне ее покоилась крошечная золотая вещица, поблескивающая в лучах августовского солнца.

– Нелл. – Голос Ирен звучал очень странно. – Советую поскорее надеть пенсне и внимательно рассмотреть… сию… диковинку.

Я осторожно потерла впадинку на переносице – след, оставшийся от дужки пенсне. Порой стоит перестать пользоваться современными удобствами, и тотчас осознаешь, что и за них приходится платить. Вновь водрузив пенсне на переносицу, я взяла коробочку, заглянула внутрь и так удивилась, что чуть было не уронила ее на землю. К счастью, посылку успела подхватить Ирен, заранее подготовившись к подобной реакции.

– Ирен! Годфри! Да ведь это медаль Квентина!

– Именно, – прошептала Ирен, не сводя глаз с удивительного подарка. – Записки отправитель не оставил?

Я перевернула медаль и отодвинула хлопчатобумажную ткань, на которой она лежала:

– Боюсь, что нет. Кто же ее прислал?

Ирен подняла с земли оберточную бумагу, соскользнувшую с моих колен.

– Ах, Нелл! До чего же мудро с твоей стороны было столь раздражающе аккуратно вскрыть обертку! Ага. Этого я и боялась. Посылка прибыла из Марселя.

– И что же в этом плохого? – удивился Годфри.

– Марсель – портовый город. Очевидно, отправитель куда-то едет. Вопрос в том, куда именно.

– Отправитель? – недоуменно переспросила я.

– Неужели ты не понимаешь? Медаль прислал Квентин!

Я вновь уставилась на картонную коробочку, сиротливо покоившуюся у меня коленях, перевела взгляд на медаль и покачала головой:

– Тут должно быть другое объяснение. В Лондоне вы Квентина не нашли. Следовательно, есть вероятность, что медаль просто обнаружили в его квартире…

– И домовладелица тотчас решила послать ее тебе в Нёйи? Ну-ну. Кроме того, я больше чем уверена, что Квентин оставил медаль у себя, после того как я ему ее вернула. А среди его личных вещей мы никакой медали не нашли. Брось, Нелл. Не упрямься. Конечно же, медаль прислал Квентин. Кому еще может быть известно, где мы живем?

– Ирен, – промолвил Годфри предупредительным тоном, приобняв супругу за плечи.

– Конечно, это Квентин! – упрямо повторила примадонна. В эту минуту прекрасное лицо моей подруги сделалось еще красивее, ведь в глазах ее светился лучик надежды, которой ей так хотелось поделиться со мной. – Иначе и быть не может.

– Может, Ирен, – возразил Годфри и развернул ее к себе лицом. Примадонна окинула супруга смущенным взглядом, ведь, как правило, в логике и быстроте мышления ей не было равных, кроме, пожалуй, тех редких минут, когда стремление утешить близкого человека затуманивало ее разум.

– Кто же еще мог намекнуть Нелл и всем нам, что он по-прежнему жив? – не сдавалась подруга.

Я благодарно посмотрела на Годфри: он только что избавил меня от ложных иллюзий.

– Полковник Себастьян Моран, – пояснила я. – Быть может, тем самым он хотел сказать, что пережил роковую схватку, а Квентин – нет.

Ирен повернулась ко мне:

– Ох, не может быть!.. Боже, Нелл… – Подруга тяжело вздохнула, признав неизбежную победу разума над чувствами. – Не исключено, что так оно и было, если, конечно, полковник Моран действительно выжил. Должно быть, он выкрал медаль. Тигр знал, что мы живем в Нёйи, ведь именно здесь он пытался застрелить Квентина, и все же я полагаю, что подобные поступки несвойственны человеку его склада. Его послание пришло бы вместе с пулей или на кончике змеиного клыка.

– Быть может, кое-кто помешал его коварным планам. – Я кивком указала на Месси. Мангуст семенил по мощеной дорожке, направляясь в клетку.

– Поздравляю, Нелл, – промолвил Годфри. – Даже Ирен не осмелилась бы высказать столь мрачные предположения. Однако на сей раз я все же соглашусь с миссис Нортон, несмотря на поспешность ее суждений. Моран с куда большей вероятностью напал бы на Холмса. Мы в его неудачах виновны лишь отчасти.

– Может, ты и прав, – согласилась я.

Ирен подняла коробочку:

– Помнится, как-то раз Квентин уже пытался оставить нам свою медаль – вот только я ее вернула. Тогда мне показалось, что он не желает вспоминать о прошлом и избегает заслуженной славы. Похоже, я заблуждалась. Квентин хотел оставить медаль именно тебе, Нелл. А сейчас, пережив битву с Тигром, он вновь послал ее в Нёйи, дабы возвестить о своем триумфе и признать твои заслуги.

– Какие же? – скептически поинтересовалась я.

– Вы – удивительно отважная женщина, мисс Хаксли. – Ирен торжественно приколола медаль к моей блузке чуть ниже левого плеча. – Если бы не вы, доктор Уотсон давно бы уже погиб, а Квентин Стенхоуп так и не добрался бы до дома.

– Так почему же он сам не приехал?

Как ни странно, возглас мой прозвучал совсем по-детски. Годфри поспешил развеять мои сомнения:

– Быть может, полковник Моран тоже пережил эту битву. В таком случае совершенно очевидно, что Квентин не рискнет появиться на публике, пока его преследует столь опасный человек.

– Значит, Квентин по-прежнему в бегах! И это после того, что он пережил! Ну почему все мои знакомые обречены на мнимую гибель? Кроме разве что ужасного Шерлока Холмса!

– Но Квентин все-таки жив! – улыбнулась Ирен. – Уж лучше так, чем наоборот.

– Значит, мы никогда не узнаем, что с ним сталось?

Друзья молчали.

– По крайней мере, ты знаешь, что он не погиб, – промолвила наконец подруга.

Я вспомнила, что сказала Годфри по дороге в Англию, поймала на себе обеспокоенный взгляд его серых глаз и несмело улыбнулась:

– Кажется, я говорила это и раньше, но все же знать лучше, чем не знать.

Ирен склонила голову на плечо супруга. В томном взгляде ее полуприкрытых глаз вдруг заблестела новая мысль:

– А еще лучше – знать, как выяснить истину. У меня, кстати сказать, возник любопытный вопрос. Как вы думаете, не стоит ли теперь мистеру Шерлоку Холмсу опасаться кобр?

Послесловие

Только что вы прочли роман, в основу которого легли выдержки из дневников Пенелопы Хаксли и недавно обнаруженные фрагменты записей, принадлежащие перу доктора Уотсона. Находящийся в моем распоряжении материал непременно прольет свет на две области исследований, столь почитаемые поклонниками так называемых каноничных рассказов о Холмсе: историю ранения доктора Уотсона и доселе неизвестную биографию полковника Себастьяна Морана, которого Холмс впоследствии назовет «вторым самым опасным человеком в Лондоне».

Ранение, полученное Уотсоном в Майвандской битве, не раз становилось предметом горячих споров тех, кто неравнодушен к приключениям знаменитого сыщика и его мемуариста. В одном из ранних рассказов автор (сиречь сам Джон Уотсон) упоминает ранение в плечо, однако позднее ссылается на поврежденную ногу, не объясняя происхождения раны.

Изучение материалов, содержащихся в дневниках мисс Хаксли и записях Уотсона, наглядно демонстрирует, что добрый доктор был ранен в ногу, находясь в бессознательном состоянии, и не горел желанием обсуждать временную потерю памяти, случившуюся с ним в Афганистане, особенно в присутствии гениального сыщика. Неудивительно, что записи Уотсона довольно противоречивы: он так и не примирился со своими воспоминаниями, а потому не понял, что оба ранения были результатом двух неудавшихся покушений на его жизнь, являвшихся лишь частью коварных интриг шпиона, одержимого жаждой крови.