Железное золото

– Всего лишь сон, – говорю я. Мне не хочется выглядеть уязвимым в его глазах, потому что я знаю, каким юным меня все еще считает этот марсианин. Я опускаю свои худые ноги на пол и собираю копну волос в хвост. – Мы прибыли?

– Только что.

– Вердикт?

– Любезный, я что, похож на камердинера?

– Нет. Она была намного вежливее. И манеры у нее были куда лучше.

– Как восхитительно – делать вид, что у тебя была только одна служанка.

Я приподнимаю бровь:

– Кто бы говорил, принц Марса.

Кассий Беллона недовольно ворчит:

– Так ты собираешься спать весь день или все-таки встанешь и посмотришь сам?

Он кивком велит мне следовать за ним. И я подчиняюсь – как делаю это вот уже десять лет. За ним шлейфом тянется запах виски.

Некогда миры называли Кассия Рыцарем Зари, защитником Сообщества, убийцей Ареса. Потом он убил свою правительницу, мою бабушку, и позволил восстанию разорвать на части то самое Сообщество, которое клялся защищать. Это из-за него Дэрроу уничтожил мой мир и поверг Сообщество в хаос. Я никогда не смогу простить Кассия и никогда не смогу отплатить ему за все, что он для меня сделал. Он помешал Севро Барка убить меня. Он забрал меня с испепеленной Луны, погрузившейся в хаос, и десять лет защищал меня, дал мне дом, вторую семью. Нас можно принять за братьев, и зачастую так и случается. Наши волосы одинаково сверкают золотом, только у него они вьющиеся, а у меня прямые. Мои глаза светлые, как желтый кристалл. Его – темно-золотые. Он на полголовы выше меня и шире в плечах, и черты лица у него более мужественные – густая остроконечная борода, крупный, четко очерченный нос. А мое лицо худощавое и аристократическое, как и у большинства выходцев с Палатинского холма. Я предпочел бы не выглядеть таким утонченным.

Мое имя Лисандр Луна. Я назван в честь противоречивого человека, спартанского полководца с умом афинянина. Как и этот человек, я получил при рождении больше, нежели причиталось мне по праву, – наследие титанов и разрушителей миров. Я родился через семьсот лет после своего предка Силениуса, завоевавшего Землю. Я сын Брута Аркоса и Анастасии из рода Луны, наследник империи. Сейчас эта империя расколота, больна и настолько опьянена войной и политической смутой, что вполне может пожрать себя еще при моей жизни. Но она уже не принадлежит мне. Когда я был мальчиком, в день падения дома Луны Кассий, преклонив колено, поведал мне о своей благородной миссии. «Золотые забыли, что их предназначение – заботиться, а не править. Я отвергаю свою жизнь и принимаю этот долг – защищать человечество. Ты присоединишься ко мне?»

У меня не осталось семьи. Мой дом был охвачен войной. И более того, я хотел быть хорошим. Поэтому я сказал «да», и последние десять лет мы патрулировали окраины цивилизации, защищая тех, кто не может сам себя защитить в новом мире Жнеца. Мы блуждали между астероидами и заводскими доками в поясе астероидов, а планеты вокруг нас изменялись и в центре бушевала война. Кассий привел нас сюда в поисках искупления, но, сколько бы торговых кораблей мы ни спасли от пиратов, скольким бы потерпевшим бедствие ни пришли на выручку, глаза его оставались мрачными, а мне продолжали сниться демоны прошлого.

Я натягиваю изъеденный молью серый свитер и босиком плетусь следом за Кассием, проводя руками по стенам.

– Привет, малыш, – говорю я. – Ты сегодня какой-то усталый.

«Архимед» – старый пятидесятиметровый корвет класса «шепот» с некогда великих верфей Ганимеда, с тремя орудиями и двигателями, которым хватит мощности донести его от Марса до Пояса по ближней орбите. Этот корабль, сконструированный в форме головы атакующей кобры, предназначен для разведки и рейдов. Сто лет назад он был лучшим в своем классе, но его расцвет позади. Большая часть повседневных дел в моем отрочестве сводилась к чистке внутренней части корпуса от ржавчины, смазыванию механизмов и починке электрики.

Но при всей этой заботе больше всего я люблю шрамы «Архи». Маленькие родинки, делающие его нашим домом. Вмятина под кухонной плитой – это Кассий упал и ударился головой, напившись после известия о свадьбе Дэрроу и Виргинии. Обугленные панели на потолке – это Пита устроила пожар в день моего рождения, когда мне исполнилось двенадцать. Она принесла праздничный торт и поставила свечи слишком близко к протекающей кислородной трубе. Царапины на стенах тренировочного зала – от ударов лезвия-хлыста. Сколько воспоминаний сплетено здесь воедино, подобно тем стихам над моей койкой!

Я вхожу в уютную кабину в форме яйца. Здесь расположены место для пилота и два встроенных сиденья для наблюдения. Изначальное боевое освещение было снято и заменено более теплыми светильниками. Пол покрыт толстым андалузским ковром. Над пультом управления растут несколько рядов мяты и жасмина – я купил их в подарок Пите в уличном цветочном магазине одного фиолетового на Висячем рынке Цереры. В углу курятся благовония с гор Эреба, расположенных неподалеку от дома семьи Кассия на Марсе. Кассий и Пита, наша пилотесса-синяя, смотрят в иллюминаторы кабины.

Снаружи находится грузовоз, из-за которого пришлось отклониться от курса. Мы летели на станцию Лакримоза ремонтировать корабль после стычки с охотниками за шрамами, случившейся в прошлом месяце, и поймали сигнал бедствия в Пропасти, в пространстве между владениями республики и окраины. Я сказал Кассию, что это слишком опасно – выяснять, в чем там дело, когда у нас так мало продовольствия. Но в последнее время нас направляет скорее сердце Кассия, чем его голова.

Грузовоз в иллюминаторе представляет собой гигантский куб со стороной в пятьсот метров. Большая часть его палуб открыта вакууму, согласно конструкции, а решетчатая надстройка удерживает тысячи грузовых контейнеров. Судя по регистрационному номеру, это «Виндабона» с торгового хаба на Церере. Она дрейфует и погружена в темноту – очень странно и очень опасно для Пропасти. Мимо нас проплывают несколько диких астероидов размером с город; ледяные кристаллы на их поверхности посверкивают в темноте. Мы воспользовались одним из них, чтобы замаскировать наше приближение. Гражданские приборы «Виндабоны» никогда не засекли бы военный корабль вроде нашего в этом медвежьем углу, но меня напрягает не грузовоз. Я проверяю датчики в поисках призраков во тьме.

– Ну ладно, это тягловая сучка из дальнего космоса, конечно, – бормочет Пита так монотонно, что не разобрать ни знаков препинания, ни интонации. – Возможно, набита железом на сотню миллионов кредитов. Чтоб мне пусто было, хотела бы я примкнуть к этой команде.

– Тебе обязательно ругаться прямо с утра? – спрашиваю я.

– Дерьмо! Извини, лунный мальчик. Забываю следить за своими гребаными манерами.

Пите изрядно за пятьдесят. У нее холодные светло-голубые глаза и кожа цвета грецкого ореха. Как и все синие, она сохраняет способность к особой настройке нервной системы, улучшающей взаимодействие человека с компьютером, но затрудняющей общение за пределами коммуны синих. У нее напрочь отсутствуют светские навыки, которые отличают пилотов палатинских челноков.

Мой наставник кривится.

– Экипаж получит неплохие деньги, – цедит он. – Капитану могут дать долю, чтобы обеспечить его лояльность, ведь там плавает сто миллионов кредитов какого-то торгового лорда.

– Долю, говоришь?.. Какая новаторская идея для капитана: урвать долю… – брюзжит Пита.

– Увы, ты пилот, а не капитан.

– Брось, Беллона. Если уж начистоту, между нами, у вас с лунным мальчиком должны быть десятки секретных банковских хранилищ. Как ты думаешь, почему я пошла к вам на работу? Уж не ради твоего точеного подбородка, господин, – саркастически произносит Пита. – Я уверена, что такие орлы, как вы, прячут несколько счетов в потаенных гнездах.

Она издает странный смешок себе под нос и снова переводит взгляд на поток данных, бегущие мимо буквы и цифры. Нетренированное ухо услышало бы в ее речи марсианскую протяжность, и только. Но я улавливаю пряный запах Фессалоники, этого города винограда и дуэлей, белоснежного и жаркого, раскинувшегося у Термического моря на Марсе. Более всего он известен вспыльчивостью своих жителей и длинным списком деяний самых известных своих сыновей – этих негодяев, братьев Рат.

Вероятно, именно из-за своего фессалоникийского чванства Пита и вылетела из Полуночной школы. Затем опустилась до контрабанды, и ее посадили. Тогда-то, восемь лет назад, и пересеклись наши пути. Кассий, узнав, что она марсианка, освободил ее из тюрьмы в шахтерском городке и предложил работать у нас. С тех пор как Пита поднялась к нам на борт, я определенно выучил немало новых слов.