Железный замок

Всё вокруг приобрело удивительный оттенок: где-то красноватый, где-то синий, будто мир был фотографией, которую ретушёр пропустил через несколько цветовых фильтров.

Солдаты сидели в «кают-компании» — так они называли большую комнату c длинным разваливавшимся диваном, несколькими деревянными лавками, что были отполированы чужими задницами, пустой книжной полкой и старым цветным телевизором. Табас сидел там же, уставившись в телик, который даже не слышал из-за усталости.

— …армия сильна как никогда и как никогда раньше готова дать отпор агрессорам, что продолжают стягивать войска к нашим границам! Его Превосходительство в своём еженедельном обращении к народу заявил, что дружины, наши добровольные защитники законности и порядка, готовы в полном составе…

Снова бесконечные колонны танков с эмблемами Дома Армстронг. Его Превосходительство, тщательно загримированный под нормального человека. Потом опять колонны, улыбающиеся солдаты — крепкие и здоровые ребята, наверное, парашютисты, эшелоны, груженные техникой, снова Его Превосходительство, дружинники с красными повязками… Картинка гипнотизировала. Все эти кадры Табас уже неоднократно видел раньше: выпуски новостей каждый раз лишь перетасовывали давно отснятые кадры. После тяжелой недели очень хотелось спать, и Табас планировал завтра завалиться в койку до обеда и отзываться только в случае, если его призовёт сам Капитан.

Скрипнула дверь, на Ибаре, сделавшем шаг внутрь, тут же скрестились взгляды. Пакет, звякнув, опустился на пол.

— Вам нужно расслабиться. Пейте! Это приказ. Оставлять, а тем более брать с собой в экспедицию запрещаю! И без дебошей, а то ноги повыдёргиваю, — если кто-нибудь другой произнес бы последнюю фразу, то Табас решил бы, что он выражался фигурально. — Всё ясно?

— Так точно! — автоматически гаркнули пять глоток.

Ибар исчез. Бойцы сидели без движения. Самым любопытным оказался Нем — лысый здоровяк с белозубой улыбкой и пронзительно-голубыми глазами убийцы. Он сразу же подошёл к пакету и, открыв его, удивлённо присвистнул:

— Ай да горелый.

— Осторожнее, — буркнул Табас. — Услышит — останешься без рук.

— Глядите! — Нем пропустил реплику наёмника мимо ушей и достал из пакета две бутылки. — Мы ж тут в дрова упьёмся.

— Приказ есть приказ, — хохотнул Прут, смуглый амбал со свёрнутым набок носом. — Тащи сюда!

Люди оживились, из лавки тут же соорудили стол, расставили бутылки и разложили нехитрую закуску, родили стаканы и быстро разлили.

— Охренеть. Я не ожидал. Честно, — сказал Нем.

— Сам в шоке, — пожал плечами Табас.

— А ты давно с ним знаком вообще?

— Да не особо.

— Ну! — провозгласил Нем. — За успешное прохождение испытаний. Мы всё-таки пойдём в пустыню.

— Только неизвестно, хорошо это или плохо, — мрачно посмеялся Прут.

Алкоголь полился рекой. Разговоры, пьяные голоса, расплывающиеся лица. Обжигающая коричневая жидкость легко проскальзывала в горло, вызывая приятную истому. Табас расслабился, растёкся по дивану, как желе, и сидел, уставившись в одну точку, отдыхая от двух недель жары, песка и зверских тренировок, которые, даже несмотря на подготовку, дались тяжело.

Люди вокруг болтали, причём темы для разговоров были вроде как общими, но никто никого не слушал, предпочитая говорить самостоятельно.

— Ай! — стакан треснул в руке у Прута, который рассказывал, кто и как именно сломал ему нос. Из смуглой ладони на грязный пол полилась кровь. — Вот падла лысая!.. Санита-ар! — гаркнул он, изображая интонации Ибара после того, как тот ломал руку очередному проштрафившемуся бойцу.

— Сейчас! Сейчас! — тот самый пацан с лицом хорька, запомнившийся Табасу ещё по первому дню тренировок, отставил недопитый стакан и пулей слетал в свою комнату за сумкой с медикаментами, пока остальные пытались остановить кровь с помощью салфеток и старого покрывала с дивана.

— А он точно сделает всё правильно?

— Конечно, — кивнул Нем. — У него же медицинское образование. Правда, незаконченное и ветеринарное… Так, заткнись! — он убил в зародыше желание Прута выругаться и выдернуть руку. — Всё равно у тебя нет другого выбора! Да и я что-то не слышал, чтобы кто-то из ребят жаловался.

— Уберите вы эту хрень! — санитар, которого звали Мокки, вернулся и отодвинул в сторону ладонь с покрывалом. — Он так заражение крови получит. Или забеременеет, хе-хе. Дай сюда! — несмотря на то, что в плане выпивки Мокки был слабее всех и улетел ещё после первого стакана, рану Прута он сумел прижечь и перевязать очень быстро и профессионально.

— Молоток! — Прут притянул к себе спасителя, обхватив его за шею. — Голова! Руки! А? Умеет же!

— Умеет! — кивнул Нем. — Ещё как умеет. И руки у него золотые!

— Ага, — кивнул здоровяк, из объятий которого Мокки всё ещё не мог выбраться — лишь трепыхался, как пойманная курица. — Вот честно? А? Давай начистоту! Я вообще не знаю, как ты всё выдержал. Вот правда. Мы ж тут, как ни крути, что-то типа самых крутых парней. И ты, значит, самый крутой, хотя я думал, что ты одним из первых на больничный уйдёшь.

— Крутые? — усмехнулся Нем. — Я слышал, что Ибар говорил про пятерых самых злобных уродов.

Прут загоготал, выпустив всё-таки Мокки, который был красен, растрёпан и похож на подростка, пришедшего домой с ночной гулянки.

— А мне даже нравится! — Прут ударил здоровой ладонью по лавке-столу, заставив всё, что на ней стояло, подпрыгнуть. — Злобный? Ну да, — гордо подтвердил он. — Урод? Тоже есть немного!

— Ага, в актеры тебя точно не возьмут…

— А что это не так с моим носом? — набычился Прут.

— Всё отлично! — быстро нашёлся Нем. — Самый лучший в мире нос.

— Ты это мне тут… — начал было говорить здоровяк, но быстро запутался в словах и полез через лавку — бить лицо Нему.

— Спокойно-спокойно! — зазвенело стекло, что-то с грохотом упало на пол, несколько рук появились, будто из ниоткуда, как щупальца гигантского кальмара из-под воды, хватали за одежду, суетились. Прута всё-таки удержали. Табас смотрел на происходящее отстранённо, чувствуя, что его мозги выключаются.

— Не, ну а чё он? — бубнил здоровяк, пока Нем не протянул ему стакан и не сказал, сверкнув в полутьме белыми крупными зубами:

— Мир!

— Мир! — снова зазвенело, стаканы синхронно опрокинулись, послышалось шмыганье носами и кряхтенье. Табас с удивлением понял, что уже стемнело и люди ориентируются исключительно на звук и память.

— Хутта! Руба! А вы чего молчите? — громогласно спросил Прут, развеселившийся и настойчиво желавший сделать весёлыми всех остальных. — Ну-ка там не сачковать!