Желтая акация

Вот почему поход был назначен на воскресенье.

Хорошо все шло и на школьном огороде. Черноплодный паслен давал очень много ягод. Старались обобрать куст как следует, не оставив ни одной спелой ягодки. Приходили утром и удивлялись: снова стоит куст весь в ягодах, черный. Так они быстро поспевали, так их было много.

Пасынкованные кусты черноплодного паслена резко отличались от непасынкованных. Ягод было, правда, меньше, но зато они были величиной с вишню. Несколько ягод было со сливу. Самые крупные ягоды держали на кустах до полной зрелости. Потом их снимали, и они дозревали отдельно, для семян, в теплице. Эти семена должны были на будущий год показать, передастся ли укрупнение потомству.

Собраны были и посеяны семена дубровки. Она сама дала хороший результат: корнеплоды были вообще втрое больше, чем у лесной.

Для первого года тоже хорошо.

Из некоторых кочанов капусты выглядывали огуречные листочки, будто прищемленные капустными. А на огуречной грядке лежали десятка два бутылок, а в них… большие огурцы.

В чем дело? Что это — фокус или недосмотр какой? Да нет! Все было сделано с умыслом, для практики. Оказывается, если огуречную плеть с маленьким огурчиком ввести в пустую бутылку, то огурец там будет расти вполне нормально. Когда он полностью вырастет, созреет, тогда плеть срезают, бутылку закупоривают и даже засмоливают. Так огурец может лежать почти всю зиму. Горлышко бутылки срезают, достают огурец и едят зимой, будто только что с грядки, свежий.

Нечто подобное было и с капустой. Пока кочан не завился, за капустные листья закладывались огуречные плети с завязью, с маленькими огурчиками. Огурец доспевает в кочане, после чего плеть отрезается. Так в кочане, как в каком-то маленьком амбаре, и лежит огурец, пока его зимой не достанут и не съедят, скажем, на Новый год. Для того чтоб знать, в каких именно кочанах есть огурцы, в них и оставляют часть ботвинки с листочком.

Просто, но интересно. Эти опыты очень понравились младшим школьникам, которые внимательно следили, чтоб огурцы в бутылках не пожелтели.

Они же под наблюдением старших ребят смолили бутылки и наклеивали на них этикетки с надписью, кто ухаживал за тем или другим огурцом.

На желтой акации принялось восемнадцать прививок. Но летом по неизвестным причинам четыре захирели, потом совсем зачахли, едва проклюнулись лопаточки.

Всего было собрано шестьдесят восемь нормальных стручьев, а в них по три-четыре горошины.

Стручья рвали и сортировали все участники опытов с желтой акацией: ученики, преподаватели, директор.

Решили положить их на скамейку возле теплицы, чтобы они до вечера посохли на солнце, чтобы последний сок, который был еще в стручьях, перешел в семена.

На всякий случай поручили Гиляру следить, чтобы кто-нибудь их не разбросал и не съел, приняв за обыкновенный горох.

Должно быть, нет более нудного занятия, чем работа сторожа: друзья ходят, что-то делают, а ты сиди сложа руки. Можно только удивляться, как это здоровые, сильные люди стремятся именно на такую работу. Наверно, как говорится, лень раньше их на свет родилась.

Гиляр, активный, работящий парень, томился так, что нельзя даже себе представить.

Вдруг он заметил, что девочки, которые были в «гарбузном» звене, начали носить тыквы. А тыквы крупные; не так тяжелы, как неудобны при переноске.

Гиляр побежал к ним:

— Давайте, девочки, я вам помогу!

— Пожалуйста.

Тыкв этих было десятка три-четыре. Но пока туда-сюда, прошло с полчаса. А до этого мимо Гиляра раза два прошел Юрка Рослик, тот самый, которого в стенной газете нарисовали в виде пчелы, что резвинами мед носит.

Когда Гиляр отвлекся, Юрка спокойно подошел, собрал все стручки в кепку и направился с ними в самый конец сада, где и поставил под сосенкой. Сам же, будто ничего не зная, вернулся в огород и занялся томатами.

Гиляр, став снова на пост, чуть в обморок не упал. Вначале он подумал, что девчонки подшутили над ним:

— Девочки! Что это за шутки? Отдайте стручки.

— Да ты что, Гилярка! — удивились те. — Мы их не трогали.

— Ужас! Куда же они делись?

Кто-то вспомнил, что тут поблизости вертелся Юрка.

Сразу к Юрке:

— Ты взял! Больше некому.

— Да отстань! Я ваших стручков в глаза не видел, — начал отказываться Юрка.

Но Кася обратила внимание на то, что он именно про стручки заговорил.

— Подожди, подожди, а почему ты знаешь, что мы стручки ищем? А может, у нас кто тыкву взял?

Почувствовав, что он попался, Юрка начал выкручиваться:

— Я видел, как их ежик унес.

— Какой там еще ежик? Ежи днем не ходят.

— Если я говорю, что еж, так я что-то знаю.

Сымон, который до сих пор молчал, выкрикнул вдруг:

— А ну веди к тому ежику, а то… знаешь, что будет?

Не говоря больше ни слова, Юрка повернулся и пошел в сад. Все за ним. Дойдя до сосенки, под которую он положил кепку со стручками, он сказал:

— Смотрите, вон ваши стручки, а вы ко мне прицепились.

Адам подбежал к сосенке и достал кепку со стручками.

— С каких это пор ежи начали кепки носить? Они же в шляпах ходят, — пошутила Марыля.

— Э-ге, — добавил Сымон, — да это же, Юрка, твоя кепка! Или ежик занял ее у тебя?

Юрка насупился и молчал.

Адам сказал ему с укором:

— Зачем так сделал? Разве ты не знаешь, что мы все лето за ними ухаживали, работали… Это же мы не для себя — для всех людей стараемся, в том числе и для тебя… Эх, ты!

— Я думал, что вы меня в свой кружок примете, если я помогу вам отыскать стручки.

Все засмеялись: уж очень неожиданным был такой ответ.

— А почему же ты не попросился в наш кружок?

— Вы не взяли бы меня. Вот я и решил геройский поступок совершить.

— Какой же это героизм — стручки прятать? Ты нам все перепутал. Теперь надо снова разбирать — который с какого куста.

Подумав немного, Адам добавил:

— Хорошо. Принимаем тебя в свой кружок.

Девочки и мальчики ужаснулись.

— Молчите! Я знаю, что говорю. Так слушай, Юрка. Все наши друзья принимают тебя в кружок «Желтая акация», но с испытательным сроком. Сегодня ты будешь у нас сторожем. До самого вечера будешь охранять стручки, чтоб никакой ежик на них не польстился. Понял?