Желтая акация

— А если будет собрано больше, чем предполагали, что будете делать с остатками? — спросила Нина Ивановна.

Сымон Васильевич долго не думал:

— Если будет собрано больше, очень хорошо. Я предлагаю все, что будет сверх нашего предположения, продать на рынке, а деньги использовать на организацию экскурсий, вообще на расширение работы юных натуралистов.

— Вот это, Сымон Васильевич, ты хорошо придумал! — заметил председатель колхоза. — Это понравится и детям: сами заработали на свои расходы.

Не будем рассказывать о разных мелких происшествиях, без каких не обходится ни одно дело, ни большое, ни малое. Но время шло, солнце склонилось на запад.

Некоторые звенья закончили работу раньше, но не потому что они работали лучше, помогло то, что на некоторых делянках меньше лещиновых кустов: разве их считали, когда весной ставили звенья на расчистку? И тогда они со своими лестницами переходили к соседям. Как бы там ни было, а в четвертом часу закончили сбор орехов.

Потом стали очищать, насыпать орехи в мешки…

Когда вновь все собрались на поляне, к ним обратился Сергей Петрович:

— Дорогие наши юные друзья! Дело, ради которого мы сюда пришли, завершается. Вы своими руками собрали богатый урожай с лещины, про которую весной так хорошо сказала Марьяна Ивановна. Лещина действительно отблагодарила всех за заботу о ней. Теперь поговорим о том, что будем делать с орехами. Мы посоветовались с директором, с учителями и решили вот так…

Сергей Петрович рассказал об этом проекте.

— Согласны ли вы с ним, нет ли у вас возражений или, может, каких-нибудь других предложений?

Поднял руку Адам Скрипка.

— По-моему, проект ваш, Сергей Петрович, хороший. Но я предложил бы центнера два послать в подарок Братковской школе. У них своего лещевника нет, а мы с ними поддерживаем связь, дружим.

Все зааплодировали. Сергей Петрович и Сымон Васильевич посмотрели друг на друга и усмехнулись.

— Гляди ты! Нет того чувства, что «все для меня, все для меня», заботятся и о соседях, о друзьях, — тихо сказал Сымон Васильевич председателю колхоза.

Сергей Петрович ответил Адаму:

— Орехи ваши. Если все согласны с таким постановлением, так мы будем только приветствовать его.

Тогда попросила слова и Марьяна Ивановна, которая пришла в лес перед обедом и помогала ученикам рвать орехи.

— В нашем колхозе есть еще четыре деревни…

— Если вы хотите дать им орехов, — перебил ее Сергей Петрович, — так у них есть свои лещевники, надо было поддержать наше предложение. Я им в свое время говорил об этом, но они не откликнулись.

— Вот я и предлагаю послать в эти деревни килограммов по сто орехов, чтобы всем стало ясно, какой итог венчает доброе дело. Дети будут довольны, а родители, как мне кажется, краснеть будут, будут сами у себя спрашивать: «А разве в Ботяновичах лещевники лучше наших? Тогда почему же у них и для себя хватило, и нашим детям прислали? Может, потому, что мы свои зелеными оборвали, сгубили?» Верю, что так оно и будет.

Сергей Петрович, не задумываясь, сказал:

— Дорогая Марьяна Ивановна! Вы снова подали удивительно хорошую мысль.

Опять все зааплодировали.

Сергей Петрович предложил еще и другое:

— В Братковскую школу с подарками надо послать небольшую делегацию учащихся. Кто-нибудь и из учителей тоже поедет. А в деревни нашего колхоза я предлагаю вместе со школьниками и учителями обязательно послать Марьяну Ивановну. Думается мне, что после ее приезда они еще зимой начнут приводить в порядок свои орешники.

Это предложение особенно понравилось малышам. Они мысленно представили себе картину, как люди по сугробам бредут к своим лещевникам…

Попросила слово и Кася.

— Весной вместе с нами приходили в лес дети, которые еще не учатся в школе. Они пришли и теперь, осенью. Что и как могли, они делали. Надо и им всем дать по столько же орехов, как и нам, школьникам. Им они даже нужнее, — пошутила Кася, — так как у них больше времени грызть их, пока еще в школу не ходят.

И это предложение было принято единогласно.

Самые маленькие прямо-таки расчувствовались.

— А я и не знал, что Кася такая добрая девочка, — сказал один из них.

— Что ты! Я давно тебе говорил об этом, — ответил еще более младший.

Когда он мог «давно» говорить об этом деле и говорил ли он вообще о Касе, неизвестно.

Мешки с орехами погрузили на две автомашины, уложили на них и лестницы. Разожгли костер, спели две песни, но настроение у всех было одинаковое — скорее домой! Спешили рассказать своим родным, какой интересный был поход, как отблагодарила их лещина.

С музыкой вышли из лесу, с музыкой входили в Ботяновичи.

В деревне, около колхозного амбара, быстро взвесили несколько ведер и начали отсыпать орехи: ребятам за работу, родителям за то, что вырастили себе такую хорошую смену.

Оставшиеся орехи взвесили на больших весах, и стало ясно, что за вычетом намеченных расходов остается еще семьсот пятьдесят килограммов. Это фонд на расширение работы юных натуралистов.

Все разошлись радостные, веселые. Вечером Сымон Васильевич по радио рассказал о походе и сборе орехов, о их распределении.

Неожиданные приключения

Беда за бедой —

как волна за волной.

Народная поговорка

Мать сразу принялась кормить Касю.

— Ты, доченька, вконец устала, есть захотела.

— Устать не устала, а поужинать не мешает. А пока что надо умыться, переодеться. Вот тебе, мамочка, гостинец десять килограммов орехов. Пять мне, пять тебе.

— А мне за что?

— За то, мамуля, что хорошую работницу вырастила. Так и сказал Сергей Петрович.

— Ну, спасибо ему и всем, что ценят тебя, — ответила мать и стала смотреть орехи. — Да какие спелые, один к одному! Будто их белка собирала. Я таких давно и не видела. Надо, правда, попробовать…

Мать взяла молоток, расколола штук пять орехов и съела их.

— Вкусные, Касечка! А полежат, подсохнут — как конфеты будут.

Кася достала из печи чугун теплой воды, за занавеской у печи помылась, переоделась в другое платье и вышла к столу неузнаваемой.