Желтая долина, или Поющие в терновнике 4
Шрифт:
И опрометью бросился к аббату. Когда Джон выслушал Лиона, лицо его вмиг сделалось пепельно-серым.
– Что, что? – переспросил он несколько раз и непонимающе заморгал.
Лион вновь повторил.
И тут Джон с необыкновенной прытью бросился к двери выхода и стал трясти ее – дверь была закрыта.
– Подождите тут! – бросил он через плечо и побежал к главному входу.
Хартгейм помчался за ним.
Аббат влетел в фойе, не обращая никакого внимания на билетера, которая сразу же протестующе воздела руки:
– Ваш билет, сэр!
Ей
Однако спустя несколько минут Джон уже бежал обратно, держа по мышкой тот страшный чемодан.
Возможно, от перенапряжения, может быть, от усталости, но Лиону в этот миг показалось, что он слышит неотвратимое тикание часового механизма.
Да, теперь ничего не могло остановить его… Выскочив из фойе, Джон крикнул: – Оставайтесь на месте! И бросился в сторону…
Лион тем не менее последовал за ним – теперь он прекрасно понимал, что хочет сделать его товарищ…
Неподалеку от «Форума» простирался какой-то пустырь – раньше там был дом, пришедший в негодность, его снесли, и теперь пустырь ожидал новой застройки.
О'Коннеру надо было добежать туда и бросить где-нибудь свою страшную ношу – среди почерневших от времени свай, там и сям торчавших, словно сгнившие зубы в пасти какого-то диковинного животного, в котлован, в старый заброшенный подвал, оставшийся от прежнего дома…
Лион видел только спину аббата – Джон бежал на удивление быстро, куда быстрее, чем мог ожидать от него Хартгейм.
Спина все удалялась…
И вдруг…
Вверх, до самого неба, взметнулся огромный сноп пламени, это пламя буквально ослепило Лиона, в лицо ему полыхнуло жаром, и он невольно отпрянул…
В нос резко ударило паленым мясом – запах был настолько неприятным, что Хартгейма едва не стошнило…
Где-то совсем рядом послышался звук разбитого стекла, посыпалась штукатурка, завыла полицейская или пожарная сирена…
Лион, с трудом найдя в себе силы, подошел к котловану – в глубине души он надеялся, что аббат О'Коннер не умер, что он каким-то чудом спасся…
Опустив взгляд, Лион увидел внизу лишь кровавое месиво…
Он долго шел по улице, не видя ни полицейских, ни пожарных машин, не слыша сирен скорой помощи…
В душе его царила опустошенность – теперь ему было все равно, задержат ли его полицейские или нет, безразлично, что с ним станет…
Неожиданно Лион поймал себя на мысли, что он желает только одного – чтобы все поскорее закончилось.
А как…
Умрет ли он или останется в живых, об этом Хартгейм не думал.
Только бы все поскорее закончилось… Только бы завершилось… Хоть как-нибудь.
Лион не помнил, как он добрался до Центрального вокзала, как купил билет, как сел в поезд…
Уже потом, в Оксфорде, он пытался воскресить этот провал в своей памяти, но там зияла бездонная черная дыра – последним в памяти запечатлелся взрыв…
Сидя в мягком кресле, Хартгейм ехал в экспрессе по направлению к Оксфорду.
Сознание постепенно
возвращалось к нему.Нет, теперь он не хотел ни о чем думать, ни о чем вспоминать; Хартгейму хотелось только одного – как можно быстрее добраться до Оксфорда, приехать домой и во всем покаяться Джастине…
Неожиданно взгляд его упал на какое-то бурое пятнышко на рукаве.
Боже, что это?
Сомнений не было – это была кровь, и Лион прекрасно знал, чья именно: кровь аббата О'Коннера, человека, который ценой собственной жизни поплатился за их фатальную, роковую ошибку.
Воровато оглянувшись по сторонам, Лион принялся пальцем стирать это пятно, однако этого ему так и не удалось сделать.
Да, кровь – не вода, и так просто ее не сотрешь – и она, даже засохнув, всегда будет напоминать о себе…
Кровь его соседа, человека, на какое-то время ставшего для Лиона куда больше, чем просто приятелем, человека, который на многие вещи открыл ему глаза.
Аббат Джон О'Коннер…
Лион теперь твердо знал – сколько бы времени ни прошло, какие бы события ни случились в его жизни, он всегда будет помнить этого человека.
Он никогда не забудет ни его, ни его благородного поступка.
Нет, он не будет стирать эту кровь, он оставит пятно, и оно всегда будет служить ему напоминанием о Джоне О'Коннере…
На какой-то станции дверь в его купе открылась, и рядом с ним уселся некий благообразный джентльмен, со свежим номером газеты под мышкой.
Дружелюбно поздоровавшись, он сел рядом и развернул газету.
– Нет! – неожиданно громко воскликнул он, как только взгляд его упал на первую страницу, – нет, вы только посмотрите, что они творят!
Лион, с трудом обернувшись (при этом позвоночные суставы его хрустнули так, что ему сделалось страшно), поинтересовался:
– Кто – они?
Его спутник злобно сощурился.
– Да эти чертовы террористы…
При последнем слове Хартгейм невольно вздрогнул и втянул голову в плечи, однако спутник его был настолько возмущен прочитанным, что не заметил этого.
– Нет, вы только посмотрите!
Призвав на помощь все свое самообладание и мужество, Лион спросил:
– Сэр, о каких террористах вы говорите?
– Да все о тех же, – в голосе джентльмена с газетой послышалось раздражение, – об этих чертовых боевиках из ИРА…
– И что же?
– Вчера поздно ночью неподалеку от кинотеатра «Форум» было взорвано специальное устройство… Взрыв подготовил какой-то полусумасшедший священник, видимо – маньяк, – продолжал тот.
У Лиона засосало под ложечкой – он поджал под себя локоть с пятном крови аббата.
– Священник?
Джентльмен отчеркнул ногтем несколько абзацев в статье и протянул газету Лиону.
Тот попытался что-либо прочесть, но это у него так и не получилось – буквы прыгали перед глазами, иногда он видел перед собой слова, но они были какими-то случайными, не связанными между собой…