Желтая долина, или Поющие в терновнике 4

Джастина проснулась от шума льющейся воды. Было еще очень рано, но Лион почему-то уже встал. Джастина поднялась и подошла к окну. Она отодвинула штору. Темно, лишь на востоке небо начинало светлеть. Да, осень была в этом году удивительной: погода до сих пор стояла теплая и сухая.

Дом Бэкстеров был погружен во мрак – вероятно там еще спали.

В одной ночной рубашке, босиком, Джастина зашла в ванную. Лион брился, стоя перед зеркалом. Вокруг разносился терпкий запах одеколона. Джастина приблизилась к нему сзади, обняла и хотела поцеловать, но Лион резко оттолкнул ее.

– Что с тобой, Лион? – удивилась она.

– Как? Как меня зовут? – прокричал он и больно схватил ее за руку.

– Лион… – от неожиданности Джастина открыла рот.

– Так почему же во сне ты называешь другое имя? – воскликнул он. – Если ты не помнишь – я могу назвать его.

– Нет. Не надо…

Джастина в слезах выбежала из ванной комнаты.

За завтраком Лион не проронил ни слова. Молча, с каменным лицом, он выпил кофе и ушел, даже не прикоснувшись к еде.

Весь день Джастина была одна. Она рыдала: ей было невыносимо жаль себя. «Хорошо, что Лион ушел, а дети в школе. Эти слезы явно не понравились бы им».

Ее всегда все опережали. То, что другим падало в руки, приходило к ней путем страданий и борьбы. Любовь не приносила ей удовлетворения, желания не исполнялись, месть была бесплодной. И хотя она была немолода, в ее жизни до сих пор не было определенности, четкости и ясности. Она постоянно колебалась, искала и не могла найти, не могла найти покоя. А может это ей предначертано судьбой: вечно страдать? Ну уж нет, она будет счастлива и не позволит судьбе так обращаться с собой.

Джастина подошла к стеллажу, на котором стояли альбомы с фотографиями. Здесь хранилось ее прошлое. «Все, раз и навсегда покончить с этим. Навсегда, чтобы больше к этому не возвращаться. Уничтожить, забыть, уничтожить», – повторяла сама себе Джастина, листая альбомы в поисках злополучной фотографии.

Слезы душили ее, сама не замечая этого, она уже не плакала, а лишь нервно всхлипывала и задыхалась от обиды. Воспользовавшись отсутствием домашних, она дала волю чувствам.

Наконец она нашла то, что искала. Джастина опустилась на пол возле камина и дрожащей рукой достала фотографию из альбома. Вот она: Питер, еще молодой, самодовольный, рядом с Джастиной. Она просто светится, потому что стоит рядом с любимым человеком и не надо скрывать этого. У них счастливые лица, безмятежные улыбки…

От воспоминаний стало щемить сердце. Она разрыдалась еще больше и в истерике разорвала фотографию на мелкие кусочки, швырнула их в огонь. Яркое пламя быстро накинулось на бумагу и в миг превратило ее в черный пепел.

Тогда Питер принадлежал ей: все было просто и прекрасно. Они не думали о том, что будет завтра – только чувства и желания руководили ими. Если бы она могла предположить, что будет завтра… Но уже ничего нельзя исправить: все потеряно, все исчезло навсегда. Пламя сожрало фотографию, которая была последним напоминанием былой любви.

Волосы у Джастины растрепались, от слез глаза опухли и покраснели, лицо покрылось пятнами, губы нервно дрожали… Если бы в этот момент кто-нибудь увидел Джастину, то принял бы ее за сумасшедшую: ее всю трясло, она судорожно хватала ртом воздух. Джастине показалось, что она теряет рассудок. Опомнившись, она вскочила и побежала в спальню: ведь скоро должен вернуться Лион, не дай Бог, он увидит ее такой. Нет, нет, он не должен ни о чем догадываться. Она нервно рылась в шкафчике, где лежали лекарства. Налив стакан холодной воды, она быстро проглотила таблетки. Это была большая доза снотворного.

Лион вернулся домой не очень поздно. Везде горел свет, в камине пылал огонь. Служанка была у себя, за целый день хозяйка ни разу не позвала ее. Он нашел Джастину в спальне. Она крепко спала, укутавшись одеялом. Лион поужинал один и долго смотрел телевизор. Потом он вернулся в спальню – Джастина лежала все в той же позе. Тут он увидел, что она спала одетой, потому что от жары она сбросила с себя одеяло.

Ничего не понимая, он бережно раздел ее, стараясь не разбудить. Обычно Джастина спала чутко, но на этот раз даже не шелохнулась. Все это ему показалось странным. Лион так и не понял в чем дело: либо жена выпила лишнего, хотя это было на нее непохоже, либо заболела.

В душе у Джастины было полное смятение. Мысли лихорадочно роились в голове, но это была не логическая цепь размышлений. Образы хаотически возникали без всякого порядка и системы, как слайды на экране замирали на мгновения неподвижными картинками для того, чтобы через какое-то время смениться другими. Теперь Джастина ясно осознала, что потихоньку, сходит с ума. Что делать, она не представляла. Все знакомые сторонились ее. Лион был мрачный и почти все время молчал, лишь изредка произнося короткие отрывистые фразы.

Дети не могли пока еще понять смятения, которое царило в душе их приемной матери, но интуитивно чувствуя, что произошло что-то ужасное, они снова замкнулись в себе и избегали встреч и разговоров с Джастиной. Единственным человеком, который не скрывал своей жалости к Джастине, была служанка, но и это не приносило радости. Ее повышенное внимание и опека почему-то лишь раздражали Джастину и выводили из себя…

Образовался замкнутый круг. Такая изоляция медленно, но верно сводила Джастину с ума и в то же время ее тяжелое нервное состояние способствовало все большей ее изоляции. Необходимо было что-нибудь предпринять. Джастина догадывалась, что примерно в таком же положении находится и Питер. Слепая ярость, граничащая с ненавистью по отношению к нему сменилась чувством жалости и понимания. А через некоторое время чувства, которые никуда не исчезли, а лишь насильно были спрятаны Джастиной в глубине души, прорвались наружу. Ее разум, ослабленный последними событиями, уже не мог сдерживать их. И они выплеснулись как хаотический водопад через прорвавшуюся плотину.

Джастина действовала как заведенная. Она немного привела себя в порядок – долго заниматься макияжем у нее теперь не хватало терпения – и побежала в гараж. Служанка лишь успела заметить, как поднялись тяжелые металлические двери гаража, освобождая проезд, оттуда с ревом вырвалась машина и, развернувшись посреди двора, умчалась прочь. За рулем сидела с растрепанными волосами Джастина. Горничная лишь всплеснула руками: «Боже, и куда это она в таком состоянии? Еще врежется…»

Джастина на огромной скорости ехала по шоссе. Вела она машину нервно, а поэтому два раза чуть не попала в аварию. Ей мигали фарами встречные машины, сигналили те, кого она обгоняла. Но Джастина ничего не слышала и не видела.

Она подъехала к мотелю и резко затормозила. Стремительно выскочив из машины, Джастина вошла в стеклянную дверь. За стойкой сидел все тот же противный парень. Он удивленно посмотрел на вошедшую.

– Хелло, – Джастина махнула рукой. – Вы меня помните?

Парень не мог так быстро забыть ее лицо.

К ним, конечно, приезжало много парочек. Небольшой мотель, как и другие подобные заведения, был обычным местом тайных свиданий. И хотя парень работал здесь недолго, он уже успел повидать немало влюбленных. Он знал чуть ли не все сердечные тайны почтенных жителей Оксфорда.