Желтый дом. Том 2

Хотя лидером компании был Кандидат, а иногда Инженер, душой ее был все-таки Универсал. Он отдавал себя компании целиком и полностью, не требуя взамен абсолютно ничего. И даже внимания. К Кандидату прислушивались с интересом и уважением. Над Универсалом подшучивали все кому не лень. Но его любили. Без него не могло состояться ни одно групповое мероприятие. МНС как-то не замечали. И это его устраивало вполне, так как он не любил привлекать к себе внимания. Если у него появлялись значащие идеи, он их «продавал» Инженеру или Кандидату. И лишь после этого они становились достоянием масс. Это бесило Дамочку. Ее обуревало тщеславие.

Борьба мотивов

МНС извлек из чемодана две папки — пухлую и тощую. В пухлой — «научный труд» обезумевшей от тщеславия и преданности партии суки Тваржинской. В тощей — «художественное произведение» поумневшего от тщеславия и циничной готовности продать любую партию маразматика Петина. На папке так и было написано красным карандашом: «Сталин. Художественное произведение». С чего начинать «редактирование» этой мрази? Петин — директор института и академик, а Тваржинская — лишь заведующая отделом в институте и кандидат в членкоры. Очевидно, начинить надо с Петина. Но по степени вредности Тваржинская превосходит теперь Петина, а ее «научный труд» на каждой странице содержит ссылку на товарища Брежнева. Так что вне всякого сомнения, начинать надо с нее. Где выход? Начни сразу с обоих, шепнул внутренний голос с легкой усмешкой, перемешай эти бумажонки, снабди дурацкими комментариями. Вот книжечка получится! Соблазнительно, подумал в ответ МНС. А что после этого со мной будет? Если они объединятся в намерении наказать меня, знаешь, что от меня останется? В таком случае, сказал внутренний голос, делай их одновременно, но поочередно. А начни с суки Тваржинской: она же все-таки дама!

Из книги Тваржинской

В Программе КПСС сказано: полный коммунизм есть бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Коммунизм — это высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников, в котором утвердится общественное самоуправление, труд на благо общества станет для всех первой жизненной потребностью, осознанной необходимостью, способности каждого будут применяться с наибольшей пользой для народа».

Сталин

Потом МНС достал петинские бумажки, посмотрел их и выбросил в мусорную корзину. И этот кретин хочет воссоздать психологический облик Сталина! — подумал он. Сколько таких «писателей» появилось в последнее время! А между тем никакой особой проблемы Сталина нет. Есть лишь проблема сталинизма. А так называемый психологический портрет Сталина может быть более или менее удачным литературным приемом в описании сталинизма. А с этой точки зрения правильное решение может быть только одно: показать, что люди, подобные Сталину, являются на самом деле не творцами истории, а лишь ее тварями. Ну что же, попробуем сделать это. И МНС начал писать.

Сцена первая. Время действия — перед Первой мировой войной.

Место действия — заграница. Комната....

Письмо к Ней

Природа тут — сплошная благодать,

Но мне приходится сдыхать от скуки,

Чужие книжки пошлые листать,

Ища цитаты полоумной суке.

Какое небо! И какая даль!

Какие тут рассветы и закаты!

И как бывает нестерпимо жаль,

Что жизнь — одни потери и утраты.

Воспоминания Ильича

Первая достопримечательность дома отдыха, с которой знакомились отдыхающие, — основательно полоумный и еще более основательно пьяный истопник и он же по совместительству сторож, за поразительное сходство с нынешним вождем и в знак уважения к последнему прозванный Ильичом. Ильич носит медаль «За победу над Германией», хотя в войне никакого участия не принимал, и медаль «За трудовую доблесть», которой его наградили совершенно случайно в связи с юбилеем Академии наук. Но знаменит Ильич воспоминаниями о своей роли в войне и в последовавшем за нею периоде построения развитого социализма. В манере говорить Ильич подражает своему великому двойнику. Получается это у него иногда довольно смешно; за это его частенько угощают выпивкой. Прослушав несколько воспоминаний Ильича, МНС высказал предположение, что тот треплется по чьим-то чужим сценариям. Инженер сказал, что Они вообще треплются по чужим сценариям, и предложил сочинить для Ильича еще пару новелл.

Это я после ухода на пенсию уехал сюда в глушь, начинает Ильич свой цикл воспоминаний, отработанный на прошлых заездах. Я мог бы, конечно, и так отдыхать. Заслужил! Но я привык работать. Помогаю вот тут немного по хозяйству. А раньше я был на ответственной партийной и государственной работе. Если хотите, могу рассказать. Только для этого, сами понимаете, надо слегка размочить язык. И челюсть без этого плохо движется. Что с ней? На фронте осколком разбило. Вот тут видите шрам? Не видите? Значит, заросло. Когда побреюсь, хорошо видно. Приходите завтра утром, покажу.

На руководящей партийно-государственной работе я с первого курса ветеринарного техникума. Был профоргом. Собирал взносы и распределял путевки. Думаете, эта работа — шаляй-валяй? Глубоко ошибаетесь, уважаемые. Вот, к примеру, вы выйдете с Белорусского вокзала в Москве. Налево — киоск с газированной водой. Копеечное вроде дело. А продавщица на этом копеечном деле, если хотите знать, кооперативную квартиру и дачку себе отгрохала. А профсоюзные взносы побольше цены стакана газировки. Жил неплохо. Пару раз в неделю, как минимум, сиживал в забегаловке. Костюм новый купил. Гармонь. Потом меня, к сожалению, повысили — выбрали в центральный профком. И в партию пришлось вступать, тут уж ничего не поделаешь. Пришлось временно сократиться с выпивкой. А то я как, бывало, выпью, так хоть немедля в тюрьму сажай за антисоветские разговорчики. Почему меня все-таки не посадили? Так ведь не всех сажали. И выкручиваться научился. Чуть чего — говорил, что речи эти по специальному заданию произносил. Чтобы выяснить замаскировавшихся. И Сталин ведь не дурак был. Он ценных работников уважал и берег. Сажал он, между прочим, в основном таких, без которых обойтись можно было. Факт, не погибли же из-за этих репрессий! Даже наоборот! Гляди, как окрепли!

Библиотека

Библиотека дома отдыха заслуживает особого внимания. Она образовалась частью из пожертвований местных академиков, частью — из остатков библиотек репрессированных ученых (лучшие книги из этих библиотек растащили сотрудники Органов и доносчики — друзья репрессированных), частью — из отчислений месткомовских библиотек и научных кабинетов институтов, частью — из пожертвований самих отдыхающих. Книжный фонд библиотеки разделяется на три части. В первую входят книги общего пользования, во вторую — такие, которые рядовым отдыхающим можно получить только по большому блату, в третью — «секретные», которые разрешено выдавать только обитателям однокоечных палат первого корпуса. МНС понравился библиотекарше, и она разрешила осмотреть ему «секретную» часть. Чего тут только не было! Бердяев, Розанов, Лосский, Шестов, Мережковский, Булгаков... Книги периода революции и Гражданской войны, двадцатых годов... По меньшей мере половину таких книг теперь отбирают при обысках у диссидентов как антисоветскую литературу. МНС сказал библиотекарше, что такие сокровища опасно хранить в этой комнатушке. Она удивилась, сказала, что он — первый за все время ее работы здесь, заинтересовавшийся этим «старым хламом». Отдыхающие предпочитают «Анжелику». Вот и сейчас на нее выстроилась очередь. Читают группами, по ночам. Ее это удивляет тоже, так как книжка довольно пошловатая, а ученые вроде народ серьезный.

Старик взял в библиотеке учебник «Основы марксизма-ленинизма». Это событие стало предметом насмешек не только «молодежной-хи-хи-хи» палаты, но и всего дома отдыха. Даже собаки стали выделять Старика из прочих и облаивать его с маниакальной настойчивостью и удвоенной силой. Вот сволочи! — сказал Старик. В кои веки человек собрался повысить свой идейно-политический уровень а они того гляди без штанов оставят. Могу представить, что бы они сделали с авторами учебника. А с самими основателями учения?! Кстати, почему тут нет ни одной мемориальной доски? Здесь же не очень далеко до ленинских мест. Не может быть, чтоб он не забрел сюда и не изрек пару банальностей местным жителям.

Жалобы старой бабы

Мы не верим близким людям. Нас убивает их равнодушие. Мы очищаемся, изливая свою душу случайным знакомым и попутчикам.

— Я с мужем прожила почти двадцать лет, — говорит МНС его спутница. — Отдала семье все. Жила только интересами мужа и сына. У меня даже белья нижнего приличного никогда не было. Все им. Вот эти тряпки, что на мне, — лучшее, что я нажила за эти годы. И конфликтов вроде особых не было — я уступала ему во всем. Еще бы! Выдающийся ученый! Талант! Гений! И вот этот «гений», как только сыну исполнилось восемнадцать, вышел «прогуляться» и... не вернулся! Позвонил, сказал, что ушел к другой женщине, которую давно любил, что все имущество оставляет мне. Какое имущество?! Ты бы только посмотрел! Все вместе пары сотен не стоит. А кому я нужна теперь такая? Я же не работала, домом занималась. Теперь мне надо на пенсию зарабатывать. А кто я? У меня же нет профессии. Семьдесят—восемьдесят рублей. Проживи попробуй! Но главное — не в этом. Одиночество! Ты представить себе не можешь, что это такое. Поверишь ли, по три сеанса сижу иногда в кино. А он и его поклонники сына настроили против меня. Будем квартиру делить. Сыну отдельную квартиру. Мне — комнатушку в коммуналке. А за что, спрашивается? Какое я совершила преступление? То, что безраздельно верила человеку, любила, была преданна и верна? Знаешь, я по натуре не злой человек. Но иногда приходит острое желание, чтобы ему стало плохо. Не верю я больше в то, что он — крупный ученый. Настоящий ученый не мог бы так поступить. Он — шарлатан. И я хочу, чтобы все это увидели.