Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Жена на одну ночь
Шрифт:

Во мне тут же образуется мерзкая черная дыра, разрастается и расползается по телу, подобно раковой опухоли. Она поглощает свет, отравляет все самые светлые и нежные воспоминания, мои милые отдушины в этом царстве тьмы и безысходности.

Дядя ждёт моих объяснений, надеется услышать что-то вразумительное и достойное оправдания. Ещё один праведник на мою голову. Так и хочется закричать, чтобы на себя посмотрел, на семью свою оглянулся. По вашему я – единственное порочащее пятно на белоснежном полотне вашей репутации, самое грязное существо в округе? Лицемеры!

Поединок глазами длится несколько

секунд, но даже этого достаточно, чтобы пробудеть во мне дух бунта и протеста. Вскинув голову и распрямив плечи, я начинаю говорить. Честно. Без тени страха или робости. Я говорю все то, что годами держала в своем сердце, разъедая гордость, уничтожая тот самый мамин характер, который так ненавидит моя тетушка.

– Чего ты ждешь, дядя? Хочешь, чтобы я оправдывалась? Слез моих хочешь или покорности? Так вот ты их не получишь! Никто из вас больше не заставит меня склонить голову. Я больше не та Лиана, которая видела в тебе Героя. Я больше не тот наивный ребенок, кого можно обмануть парой теплых слов и вынужденных объятий... кого можно подкупить пустыми обещаниями.

Он бледнеет.

Жесткое лицо бывшего налогового инспектора напоминает деревянную маску. Густые кустистые брови угрожающе висят над слегка затуманенными глазами.

Но даже его немой протест меня не пугает.

– В чем дело, дядя? Тебе не нравится моя правда или форма ее изложения? Почему ты вдруг замолчал? Еще минуту назад ты был готов закидать меня камнями, как прокаженную. Что же изменилось?

– Ты разочаровала меня, Лиана, – его слова бьют наотмашь. Леденящее душу презрение сочится в каждом звуке короткого предложения.

Меня передергивает. В глазах появляется неприятное жжение, из-за чего начинаю усиленно моргать. Прикусив внутреннюю сторону щеки, стараюсь дышать через нос.

Спокойно, Лиан. Не поддавайся, не дай ему пробить твою защиту. Ты сильная! Ты, черт возьми, очень сильная!

– Я не делала ничего такого, чтобы заслужить твое презрение, дядя. Я НИКОГДА ничего плохого не делала!

Он резко вскидывает голову. На впалых щеках проступает едва уловимый румянец, но даже он не в силах растопить Антарктику в его сердце.

– Тебе мало скандала с Мурадяном?

– Не я его инициировала. Спрашивай с тех, кто действительно виноват в этом.

– Может ты и имена назовешь?

Наш диалог больше напоминает допрос в кабинете следователя. Дядя Левон ничем не отличается от матерого следака, а я в нашем спектакле исполняю роль единственного подозреваемого в страшном преступлении.

Плохая игра. Не хочу ее продолжения.

– Рузанна, Манвел, Наина Генриховна... тетя Наира, – цежу сквозь зубы, стараясь чтобы голос звучал максимально твердо. – Арсен... Вы все приложили руку к тому, чтобы уничтожить меня. Вы все, дядя.

– Прекрати!

Сильнейший удар кулаком по столешнице заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности. Сердце подскакивает и застревает поперек горла болезненным комом. Он резко вскакивает и, уперевшись ладонями в стол, испепеляет меня взглядом.

Прищуривается, когда в ответ получает такой же.

– Несносная глупая девчонка! Ты хоть понимаешь, что говоришь?! Мы все для тебя делали, души в тебе не чаяли, чтобы заменить тебе семью...

– Ложь! – перебиваю нагло и тоже поднимаюсь на

дрожащие ноги. – Вы. Никогда. Не были. Мне. Семьей. Никогда! – Пульс грохочет в висках так громко, что я не слышу собственного голоса. – Вы превратили мою жизнь в ад. Не было такого дня, чтобы я не мечтала о побеге. От вас. От вашей «заботы» и вашего лицемерия, дядя! От всего, чем вы так гордитесь и хвастаетесь на каждом шагу... Думаете я не видела ничего? Не слышала, с каким самодовольством вы рассказывали о бедной, несчастной сиротке, которую вы, мой добрый и заботливый дядюшка, приютили под своим кровом?

– Замолчи! Закрой свой рот, неблагодарная!

– Не замолчу! Не стану, как ни кричи. Хватит! За все эти годы я ни разу не сказала ничего против тебя или твоей семьи. Я молчала, делая вид, что мне хорошо с вами, что я не задыхаюсь в стенах этого склепа, что я... не чувствую вашей ненависти. Но сегодня ты меня выслушаешь. Сегодня я скажу тебе все, и ты меня не остановишь!

– Лиана... – он угрожающе прищуривается. Делает короткую паузу, пригвождая колючим взглядом к полу и схватив со стола черную кожаную папку, бросает мне. – Подпиши бумаги на развод и убирайся! Тебе больше нет места в этом доме.

Сжимаю пальцы в кулаки и отвечаю твердо:

– А его никогда и не было. С самого первого дня я была здесь пленницей... обузой... грушей для битья. Кем угодно, но только не твоей племянницей... не человеком. Поговори об этом на досуге со своей женой. Уверена, она с радостью расскажет, КТО я на самом деле.

Под его пристальным взглядом открываю папку и, даже не читая, ставлю свою подпись на последней странице. На другую, размашистую и мужскую, стараюсь не смотреть. Нет смысла бередить едва затянувшиеся раны.

– Прощай дядя. Надеюсь с этого дня в твоем доме поселится настоящее семейное счастье, а не ее картонная копия, как раньше.

В глазах все еще щеплет и сердце наполняется острой, режущей болью. Мне плохо и хорошо одновременно. Это безумие, да?

Весь прошлый день я морально готовилась к этой встрече и прокручивала в голове все возможные ее исходы. Но ни в одном из них не было такого опустошения граничащего с легкостью. Словно булыжник с души свалился, и грудь наполнилась живительным кислородом.

Пленница обрела свободу. Ура!

Уже выходя из дома, я столкнулась в коридоре с Мане.

Сестренка, смеясь и плача, под шокированный взгляд служанки бросилась меня обнимать, наперекор всем правиалам и приличиям, наплевав на указания своих жестоких родителей.

Мой ангел, единственная в этом аду, кто искренне меня любил, кому я могла рассказать о своей боли и не бояться увидеть в ее прекрасных глазах осуждение. Мой лучик света в беспроглядной тьме... Мне будет ужасно тебя не хватать...

– Куда же ты пойдешь, милая? – ее голос дрожит от слез и отчаяния. – Что будешь делать?

– Тише, тише, моя хорошая, – улыбаюсь сквозь слезы. – Все хорошо. Смотри, я в порядке и даже счастлива. Я больше никому ничего не должна. Разве это не чудесно?

– Но...

– Тшш, – прижав палец к ее губам, тяну на себя и обнимаю крепче. – Никаких «но» не осталось. Все так, как и должно быть. Теперь я сама себе хозяйка и только я решаю, как мне жить. Я ведь так долго об этом мечтала, помнишь?

Поделиться с друзьями: