Жена со скидкой, или Случайный брак

— Почему ты встала?

Кармела опомнилась быстро. Глаза ее подозрительно прищурились, она резко шагнула вперед, всматриваясь в мое лицо. Мне понадобилось все мое актерское мастерство, чтобы не отшатнуться, не напрячься в ожидании нападения, а, уставившись поверх ее головы, расслабленно, безэмоционально ответить:

— Не знаю... Приказали...

— Кто?

Равнодушно передернула плечами.

— Голос... Шуршащий такой… Сначала их двое было. Второй кричал. Мешал нам. Его прогнали, остался только приятный голос. Он бормотал что-то про отдых, приятно так убаюкивающе... Я уже задремала, а он вдруг сказал, что потом все закончит, сейчас ему надо отдохнуть. Велел ждать и исчез.

— Значит, дух не завершил подготовку к ритуалу? Поэтому ты смогла...

Кармела осеклась, не договорив. А я продолжила — ровно с того места, на котором меня перебили:

— Я жду. Сначала лежа ждала. Потом стоя. Устала...

Зевнула, повернулась спиной — одни боги ведают, чего мне это стоило — и сделала вид, что собираюсь лечь.

— Стой.

Останавливаться не стала. Села на кровать, подняла на собеседницу стеклянный взгляд и все так же заторможенно констатировала:

— Спать хочу.

— Уснешь, — брезгливо поморщившись, пообещала Мелла и протянула мне какую-то склянку. — Примешь настойку и уснешь,

Я медлила, соображая, как поступить. Кто его знает, что мне подсовывают? И брать нельзя, и отказываться опасно.

— Давай же, пей, — поторопила женщина. — Раз пока в состоянии. Терпеть не могу вливать это пойло сама.

Пойло? Вливать? Ну уж нет! Теперь я не то, что проглотить, даже нюхать эту гадость не стану.

Что же делать? Взять, а потом уронить? Не вариант. Для хранения снадобий используется магически закаленное стекло, а оно не бьется — на собственном опыте проверено.

— Пить не приказывали, — пробормотала уклончиво.

— Я приказываю. Сейчас, — голос Кармелы наполнился металлом, и я поняла, что отговорка не сработала.

Оставалось одно — рискнуть и снова довериться своей интуиции. Ведь зачем-то она меня сюда привела? Явно не для того, чтобы умереть на алтаре безропотной жертвенной овцой.

— Пей!

Мелла теряла терпение, нужно было отвечать. И я... ответила, четко и твердо, глядя ей прямо в глаза:

— Не буду.

— Что? — на мгновение опешила женщина.

Ну, мне и повторить не трудно, если она не расслышала.

— Я не стану это пить.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, а потом рот Меллы искривился в неприязненной усмешке, и она, все так же не говоря ни слова, направилась к выходу.

Медлить было нельзя.

— Кармела? — окликнула я ее. — Кармела Лоттер, не так ли? Покойная супруга Герберта Лоттера?

Она не остановилась, лишь чуть замедлила шаг — на миг, на одно неуловимо короткое мгновение, — а потом продолжила идти, как ни в чем не бывало.

— Я живу с вашим мужем.

Моя следующая фраза догнала ее уже у самой двери, заставив споткнуться на ровном месте. И я прибавила, вспомнив о том, как она относилась к дочери.

— Мисти такая славная девочка. Мы часто проводим время втроем.

Да, я сознательно говорила так, чтобы невинная правда звучала как можно более двусмысленно. Хотела оглушить, шокировать, выбить почву из-под ног, и мне удалось это в полной мере.

Кармела стремительно развернулась, и в ее глазах я прочитала такую ненависть, что стало страшно. Зато отстраненности больше не было, как и желания немедленно сбежать. Уже хорошо.

— Кто ты такая? — почти прорычала она.

— Ученица вашего мужа.

Я в несколько шагов пересекла комнату, прижала спиной дверь, чтобы не дать Мелле уйти, и заговорила горячо, сбивчиво:

— Только ученица, ничего больше. Герберт опекает меня по просьбе родственников, поэтому и поселил в своем доме. Он любит вас, только вас. Все эти годы не переставал надеяться, искать. Ваш муж...

— Моему мужу будет лучше без меня, — отрезала Кармела.

— А Мисти? Ей тоже лучше без матери?

Женщина побледнела.

— У нее есть отец. Он позаботится, — произнесла она дрогнувшим голосом. — Защитит…

— От кого? От ваших «друзей»? О, да, от них точно нужно защищать. — Я подалась вперед, перехватила худую, тонкую руку, сжала. — Вы знаете, что ее недавно похитили, забрали магию, а потом бросили в яму с водой? Девочка чуть не погибла. Если бы ее вовремя не нашли… Я интуит, чудом почувствовала, указала направление. Еще немного и Мисти захлебнулась бы.

— Что?! — Кармелу затрясло. — Ее оставили умирать в яме? Но они же обещали вернуть дочь домой... Клялись... Лишь поэтому я и согласилась... Чтобы спасти...

Она тихонько застонала, почти заскулила, прикрыла глаза и застыла, судорожно стискивая мои пальцы своими, холодными как лед, а, когда снова распахнула ресницы, на меня смотрела уже совсем другая женщина. Собранная. Уверенная.

— Ученица Герберта, говоришь? Значит, он придет за тобой, мой муж своих людей в беде не бросает. Придет, попадет в ловушку и погибнет, оставив дочь сиротой… После всего, что они уже с ней сотворили, это будет последней каплей... — В голубых глазах вспыхнула фанатичная решимость. — Я помогу тебе выбраться отсюда.

Колебалась я недолго. Доверять Кармеле не было особого повода, но что я теряю? Положение и так — хуже некуда. И я решилась.

— Что нужно делать?

— Выполнять все, что скажу. Без лишних вопросов и возражений — последовал немедленный ответ.

Что ж, резонно. Долгие разговоры и сомнения только помешают.

— Хорошо.

— Тогда жди, я сейчас вернусь. И, ради Гинны, прекрати бегать по келье. Из окна ты все равно ничего не увидишь — там лес… кругом лес, — а себя выдашь. Ложись, притворись спящей, и ни в коем случае не шевелись, не открывай глаз, кто бы ни зашел. Я сама тебя окликну. — Кармела внимательно вглядывалась в мое лицо. — Постарайся себя не выдать. От этого сейчас много зависит. Слышишь?

Кивнула и без лишних слов растянулась на топчане. Вытянула руки вдоль тела, опустила веки и постаралась расслабиться.

Ровный вдох и такой же медленный выдох.

Еще раз…

И еще…

Изображать спящих в подобных экстремальных условиях — не на сцене, а практически на жертвенном алтаре, в окружении агрессивных аборигенов — мне пока не приходилось. Сердце колотилось, как бешенное — от страха и какого-то внутреннего азарта. Казалось, его удары колоколом разносятся по всему зданию, и от этого становилось совсем неуютно.