Женатый мужчина

Джон сел. Раздались аплодисменты. Он посмотрел вверх, на Клэр — она улыбалась. Затем вниз — на Паулу. Она тоже улыбалась. Снова вопрос. Он ответил. Послышался раздраженный голос из задних рядов, человек с бородкой клинышком вскочил и прокричал:

— Вы так и не рассказали нам о том, что же вы можете!

Джон снова поднялся:

— Здесь все довольно просто: я адвокат. Имею опыт ведения дел в суде и мог бы защищать интересы лейбористов в палате общин. Я не переоцениваю своих талантов, как и вообще роли личности в нашем движении. Но именно с помощью законов мы улучшаем наше общество, и человек с опытом юридической работы лучше других способен сформулировать их и провести через палату общин.

В зале раздались одобрительные возгласы: «Правильно, правильно!»

Тот, с бородкой, снова вскочил:

— Вы же не станете отрицать, что члены лейбористской партии из буржуазии всегда сводили на нет социалистические начинания рабочего класса…

Со всех сторон раздался гул протеста.

— Не согласен. — Джон повысил голос, чтобы перекричать шум. — Чаще всего социалистические начинания лейбористов срывались потому, что наших людей в парламенте обводили вокруг пальца чиновники государственного аппарата. Позвольте вам напомнить, коллега, что Маркс, Энгельс, Ленин и Фидель Кастро — выходцы из средних слоев общества, тогда как Рамсей Макдональд был сыном мелкого арендатора. Более того, наше великое движение будет обречено, если оно превратится в рупор фанатиков классового шовинизма пролетариата; во всяком случае, я не желаю иметь к этому отношения.

Аплодисменты, рев, стук председательского молотка.

— По-моему, — сказал председатель, — время оратора истекло. Будьте любезны, займите свое место и пусть кто-нибудь позовет Пателя.

Джон спустился с трибуны и вышел из зала. В коридоре его нагнал Гордон.,

— Здорово, — сказал он. — Возможно, ты погладил против шерсти кое-кого из людей «Трибюн», но в общем произвел сильное впечатление. Лучшего трудно было ожидать.

Следом за ними вышла Паула — как раз, когда по лестнице с галереи спускалась Клэр с детьми, Паула, заметив их, непринужденно пожала Джону руку, точно одна из его сторонниц.

— Примите мои поздравления, — сказала она. — Теперь проголосуют за вас. И я, конечно, тоже. — Она улыбнулась и пошла по коридору к выходу.

Джон хотел было ответить, но тут его потянула за рукав Анна:

— Какие они невоспитанные, папа, разве можно так кричать?

Они вышли на улицу.

— Здесь рядом есть кафе, — сказал Гордон. — Не очень шикарное, но, пока дети съедят мороженое, а вы выпьете чашечку кофе, думаю, все кончится и я сообщу вам результаты.

Так они и поступили. Оглядевшись по сторонам, Джон поискал глазами Паулу. Ее нигде не было. Они вошли в кафе и заказали кофе и мороженое. Клэр сидела за желтым столиком до нелепости прямо, на краешке стула, точно боялась испачкать одежду. Чашку с кофе она держала ручкой от себя, чтобы не притронуться к краю, которого касались до этого чужие губы. Том и Анна налетели на мороженое и уже не замечали ничего вокруг.

Индус или пакистанец за стойкой уныло смотрел на них. «Знает он, — подумалось Джону, — что я и есть тот самый соперник их соотечественника, Пателя? Или просто мы выглядим здесь, среди них, белыми воронами?»

— Нам часто придется приезжать сюда, если тебя изберут? — спросила Клэр.

— Вам — нет, — сказал Джон. Она улыбнулась.

— А то я уже совсем приготовилась к своей роли, — сказала она. — Возможно, мне она даже понравится. Но я не собираюсь делать вид, что лучше Хакни места на свете нет.

— Я бы и сам его не выбрал.

— Странно, правда? В нищих районах Парижа или Рима есть все-таки свое очарование, а в Лондоне они просто убоги. И дело не только в грязи… — Она покосилась на ободок чашки. — Какое-то все уродливое. Удивительное отсутствие вкуса… — Она пригубила кофе. — И во Франции по крайней мере кофе — это кофе, а не какая-то неописуемая бурда. — Ее передернуло от отвращения.

Джон промолчал.

— Даже у американцев приличный кофе, правда?

— Надо было заказать чай.

— Да, наверное. Наступило молчание.

— Кто эта особа, которая подошла к тебе пожать руку? — спросила Клэр.

— Одна из делегаток.

— Почему же она не дождалась голосования?

— Не знаю. Возможно, она и не делегатка.

— Очень хорошенькая, ты не находишь?

— Не обратил внимания.

— И так хорошо одета.

— Я не заметил.

— Все от Сен-Лорана. В Хакни немногие женщины могут позволить себе такие туалеты.

— Как раз наоборот, — сказал Джон. — Большинство моих клиентов живут в Хакни, и их жены всегда одеваются в дорогих фирменных магазинах.

— Наверное, и эта из таких. Содержанка какого-нибудь гангстера. Каким она меня взглядом одарила.

Джон промолчал. Дети покончили с мороженым. Он подошел к стойке бара и заказал еще две порции, а себе еще чашку кофе; возвращаясь, он увидел в дверях сияющую физиономию Гордона.

— Одолел ты их, малый. Полная победа! — Он пожал ему руку. — Итак, Джон Стрикленд, вы официальный кандидат лейбористской партии от избирательного округа Хакни-и-Харингей. Идемте в зал. Нас ждут.

Глава десятая

Таково уж упоение властью и лестью — с той минуты, как Гордон принес Джону радостную новость, и до самого возвращения домой в семь часов вечера он и не вспомнил о Пауле, а когда вспомнил, то лишь как о невыполненной докучливой обязанности.

Накануне он обещал после конференции заскочить к ней, но теперь чувствовал себя таким разбитым, что единственным желанием его было плюхнуться дома на диван и смотреть телевизор. А кроме того, как это объяснить Клэр: из Хакни-и-Харингея он только что вернулся, и Гордона они подвезли до Бейсуотера, так что придумать какое-то дело, связанное с выборами, было трудно. Поэтому он пробормотал, что должен заскочить к одному клиенту, для которого добывает лицензию на продажу виски, а очутившись на Холланд-Парк авеню, тут же из телефонной будки позвонил Пауле.

— Извини, что так получилось сегодня, — начал он.

— А что такое?

— Ну, встретились, на ходу, как чужие…

— При чем тут ты? Я же знала, что она там будет. Ну, и чем все-таки кончилось?

— Победа. Меня выдвинули.

— Чудесно! Блестяще! Я так и знала. Заедешь? Я положила шампанское в холодильник.

— Знаешь, не смогу. Во-первых, я выжат как лимон. А во-вторых, просто ума не приложу, под каким предлогом выбраться.

— Понимаю. В любом случае праздновать ты должен с ней. Она же твоя жена.

— Я не собираюсь ни с кем ничего праздновать. И уж конечно, не с Клэр. Она бы предпочла, чтоб я провалился. Я собираюсь посмотреть телевизор и лечь спать.

— Ну, если ты так устал… — сказала она, и он уловил в ее тоне что-то двусмысленное. — Такого рода вещи очень утомительны. Это действует на нервную систему. А тебе еще многое предстоит.

— Значит, ничего, если я не приеду?

— Ничего. Я тоже посмотрю телевизор и лягу пораньше.

— Я тебе завтра позвоню, пока Клэр будет в церкви.