Женимся! Семья за одну ночь

Очнувшись, смахиваю влагу со щек, и суматошно ищу свои фирменные ботильоны из итальянской кожи. Наверное, я погорячилась, когда выбрала такие высокие каблуки, но я ведь планировала вернуть их после того, как пошучу над Высоцким. Доигралась! Теперь не до смеха.

Натянув один, наклоняюсь, чтобы застегнуть молнию, но она заедает на середине. В придачу, узкое платье опасно натягивается в пикантных местах. Быть девушкой неудобно до жути! За что нам эти мучения? В джинсах и кроссовках было гораздо комфортнее.

Чмокнув Маруську в щеку, Олег поворачивается ко мне. Замечает, что я не справляюсь, двигается ближе, оказываясь у моих ног, и я импульсивно выпрямляюсь, округляя глаза. Застыв, слежу за его руками. Обхватив мою лодыжку одной мощной лапой, пальцами второй - он дергает за собачку. Молния поддается напору – и покорно скользит вверх. Даже она мужика слушается!

Стрельнув в меня напряженным взглядом, Олег подает мне второй ботильон, придерживает ногу, пока я обуваюсь. И почему-то не спешит отпускать. Его хватка прожигает кожу до кости.

– Что, нравится? – самодовольно хмыкает и ведет ладонью по моей икре вверх. Достигает подколенной ямки, отчего мне становится щекотно и в то же время… приятно. Касается пальцами края платья, при этом неотрывно смотря мне в глаза исподлобья.

Отчаянно и хаотично мотаю головой.

Да. Нет. Не знаю.

– Не привыкай, - убирает руки и встает, поравнявшись со мной. Я рвано выдыхаю то ли с облегчением, то ли с разочарованием. – Это разовая акция. На коленях перед женщинами я не ползаю.

– А перед мужчинами? – выпаливаю, не подумав. Мыслями я застряла в моменте, где он поглаживает мою ногу. Кожа под капроновыми колготками до сих пор горит, будто там остался ожог.

– Вообще нет, - цедит, заводясь с полуоборота. Сам виноват, ведь это он начал этот разговор.

– Жаль, придется искать другие средства для полировки паркета, - беру его под локоть, рискуя, что он мне от злости руку сломает.
– Спасибо, что предупредил.

Цокнув языком, шагает к двери так быстро, что я не успеваю за ним, путаясь в каблуках.

– Ноги не переломаешь? – взволнованно оглядывается и обнимает меня за талию, чтобы подстраховать.

– Ты сегодня так щедр на комплименты, - бубню со злым сарказмом, оказываясь вплотную к нему. Соприкасаемся телами, и я укладываю ладонь на его грудь. Чтобы оттолкнуть, разумеется… Позже…

– Женщина, это называется «забота» - и она в семейной жизни ценится выше лести, - укоризненно тянет, открывая передо мной дверь. Сначала во двор вылетает Маруська, а следом и я переступаю порог, слушая нотации нудного мужа. – С красноречивым мачо, восторгающимся твоими ходулями, ты в лучшем случае окажешься в травматологии с гипсом на обе ноги, а с заботливым супругом будешь жива и здорова. Улавливаешь разницу, глупое создание, любящее ушами? – повышает голос, когда я спотыкаюсь на крыльце, и грубо приказывает: - Вернись и переобуйся!

– Нет!

Ускоряюсь из вредности, хотя мне действительно некомфортно, уверенно направляюсь к внедорожнику, ожидающему нас у дома. Высоцкому пришлось вновь вернуться за руль старой «большой машины», но смириться с потерей мерса он пока не может. Видимо, поэтому и ворчит, как старый дед.

Судя по пыхтению, собирается продолжить нравоучения, но я не выдерживаю.

– Высоцкий, ты что, в роль мужа входишь? – резко прокручиваюсь на каблуках возле капота. Разворачиваюсь лицом к Олегу.
– Притормози, а то переигрываешь.

– Как же ты достала, - хрипло шепчет, кружа мутным взглядом по моему лицу. – И это на второй день брака.

– Разводись, - парирую с вызовом.

Поздно понимаю, что это было лишним…

Метнув быстрый взгляд в сторону и убедившись, что Маруська села в машину, захлопнув дверцу, Олег делает шаг ко мне. Без предупреждения обхватывает мой затылок ладонью, резко давит – и буквально впечатывает меня в свои губы.

Ну нет! Снова?

Глава 23

Я пожалуюсь на мужа в общество защиты фиктивных жен. Это же натуральное насилие!

Нападает, как сорвавшийся с цепи сенбернар. Толкается языком в мои сжатые зубы, пытается проникнуть в рот, так еще и рычит, когда я не пускаю. От возмущения забываю, как дышать. Если Олег продолжит в том же духе, то, клянусь, я его покусаю. Придется ему делать сорок уколов от бешенства, потому что я раздражена до предела.

Но он вдруг меняет тактику. Ладонь с затылка перемещается на мою щеку, пальцы ласково поглаживают мигом вспыхнувшую кожу, а потом мучительно медленно, буквально по миллиметру спускаются к шее. Удивительно, но не для того чтобы придушить меня, а чтобы аккуратно накрыть пульсирующую жилку. Адреналин выбрасывается в кровь, заставляя мою артерию биться сильнее под мужскими пальцами, и те уже ползут к ключице, забираясь под шелковый шарфик. Вторая лапа проникает между полами короткого полупальто и накрывает мой живот, разжигая внутри костер.

На смену озабоченному языку приходят мягкие губы. Прижимаются к моим осторожно и трепетно. Исполняют какой-то дурманящий шаманский танец… Иначе почему я поддаюсь?

Олег целует меня нежно и вкусно, как в нашу брачную ночь, которую он забыл. Проблема в том, что я все помню в мельчайших деталях, поэтому сейчас легко отзываюсь на знакомые импульсы. Капитулирую перед искусным соблазнителем, которым гадский критик умеет быть, если захочет. Прикрываю глаза, судорожно втягиваю носом воздух, отравленный его феромонами, и размыкаю губы.

Сдаюсь. И пусть весь мир подождет, пока мы целуемся с мужем.

Быстро вхожу во вкус, распаляюсь, но все внезапно прекращается.

Высоцкий отпускает меня так же неожиданно, как и напал. Обрывает поцелуй резко и грубо. Напоминает, кто здесь хозяин. Пока я нахожусь в сладкой прострации, отходит от меня на расстояние вытянутой руки, будто выдерживает дистанцию, прописанную в технике безопасности при пандемии, и дико боится заразиться смертельным вирусом.

Ленивыми движениями поправляет свой идеальный до невозможности костюм. На меня не смотрит – концентрируется на манжетах, будто его запонки интересное кино транслируют в прямом эфире.

– Что это было? – сипло выдыхаю.

Мой голос звучит приглушенно-эротично, сдавая меня с потрохами. Высоцкий простреливает меня быстрым, хмурым взглядом, и я надрывно кашляю, пытаясь прочистить горло.

– Генеральная репетиция, – выплевывает равнодушно, жестом двух пальцев приказывает отойти от машины, лишь бы самому меня не касаться, и открывает пассажирскую дверь. – Ты права, я вхожу в роль мужа. Будешь много болтать, я тебе супружеский долг припомню, – тихо угрожает, когда я вынуждена вновь приблизиться к нему, чтобы залезть в салон внедорожника.