Женщина ночи

Она вздохнула, побродила по красно-золотым комнатам, потом остановилась возле своего кожаного дорожного несессера, стоящего на туалетном столике. Медная львиная голова на косметичке блестела оскалом зубов. Майкл, Бет, Дон и Джей улыбались ей с фотографии в рамке, и сейчас их веселые глаза казались ей полными другого выражения. Сколько лет они улыбались ей, зная, что смотрят на романистку Мэри Квин? Напротив их портрета стояла фотография ее дома в Седар-Ридж.

Мягкие ковры. Мягкий свет закатного солнца. Запах дорогих духов, красное шелковое платье. Когда Мэри была готова к ужину, она постояла на балконе, подставив ветру свои темные волосы. Она была так высоко, что облака, проплывающие мимо нее плоскими причудливыми лоскутами, казалось, находились на расстоянии вытянутой руки.

Вечерние огни соединялись в цепочку звезд, тянувшуюся над берегом. Мэри крепко сжимала балконные перила и делала глубокий вдох, наслаждаясь воздухом. Отблеск последних солнечных лучей попал на ее кольца, и они засияли. «Ты готова стать знаменитой». Мэри засмеялась и ушла с балкона. Пол понуро пошел за ней, взглянув вниз на идущие по дороге автомобили.

Главная гостиная виллы, бело-золотая, была обставлена мебелью резного дерева, мягкими диванами, красивыми яркими лампами. Приятный свет проникал сквозь закрытые шторами двери террас.

– Я вижу, вы уже попробовали вино? – спросил Дан Фарадей, приближаясь к Мэри. Пол разговаривал с Реем Дорном.

Мэри и Дан прогуливались в золотистом свете на террасе.

– Это такая честь стать призером Пулитцеровской премии, – сказала Мэри. Она улыбнулась, потом посмотрела вдаль на стройные стволы кипарисовых деревьев, окружавших озеро.

– По-моему, вы скоро тоже получите эту премию, – ответил Дан.

Мэри быстро повернулась и удивленно посмотрела на него.

– Хьюд Брустер сказал об этом только мне – больше никому, – тихо произнес Дан. – Я здесь один, так что мне легко быть… чем? Быть вашим ангелом-хранителем? – Он улыбнулся. – Хьюд не может им быть, конечно. А ваш литературный агент звонила и сказала, что беспокоится за вас.

Мэри не отрывала от него глаз; вдруг ее взгляд устремился куда-то позади него, и он обернулся. К ним из расписной гостиной шел Пол.

– Хочешь еще бокал вина? – спросил он у Мэри. Мэри поблагодарила его, но отказалась. Дан улыбнулся Полу.

– Я не знаю, чем вы занимаетесь, – обратился он к нему.

– Я преподаю американскую литературу и пишу биографию Рэндела Элиота, которая выйдет в следующем году из печати.

Возникла некоторая заминка, а потом Дан сказал:

– Ах, да. Конечно. Пол добавил:

– Боюсь, что они все еще не внесли мое имя в список приглашенных.

Мэри взяла его за руку.

– Уверена, что они сделают это за ужином, – сказала она.

Все трое направились в столовую. Длинная и узкая, она была освещена свечами в канделябрах и украшена букетами роз. Карточки, распределяющие места, указывали Мэри и Полу на сиденья рядом друг с другом.

Мэри села, расправила салфетку и посмотрела на густой овощной суп, налитый в позолоченную тарелку.

– Это, конечно, минестрон, – обратился к ней через букет роз Хьюд. – Теперь его знают во всем мире, но рецепт пришел из Ломбардии.

На мгновение Мэри вспомнила консервированный суп минестрон, свою кухню, где она его так часто разливала по тарелкам, шесть приборов в столовой ее родителей, Майкла и Бет, Дона и Джея, передающих сандвичи… складывающих тарелки с объедками, укладывающих их в воду посудомоечной машины…

Розы отражались на полированной глади стола. Мэри доела суп, и официант подал блюдо с глазированной рыбой.

– Это филе ди песке персико, – объяснил Хьюд. – Только что выловленная рыба. Наш повар родом из Милана.

Дан сказал:

– Участники конференции регистрируются.

– Да, они не могли все присутствовать на обеде, – ответил Хьюд. – Но большинство из них вы увидите за ленчем.

Пол с трудом мог проглотить хоть что-нибудь. Он сказал, что не голоден.

После ужина Пол встретил Вильгельма Альбрехта и Уолтера Крэбба. Крэбб, лысый и толстый, принялся описывать неудачи в ядерных исследованиях. Урсула Крэбб и Люси Альбрехт сидели рядом с мужьями, приветливо улыбаясь Полу.

Пол мог наблюдать, как Мэри беседует с Даном Фарадеем в мягком освещении гостиной. Ее шелковое платье переливалось золотом на фоне белой стены. Когда Мэри ненадолго осталась одна, он подошел к ней:

– Я пойду спать. – Его голубые глаза были очень невыразительны сейчас; он выглядел как манекен, надевший смокинг.

Мэри была задумчива.

– Как насчет того, чтобы утром прогуляться на вершину холма? – спросил он. – Можно полюбоваться видами.

Мэри колебалась.

– Ну, если ты будешь хорошо себя чувствовать, – сказала она. – Ты выглядишь усталым.

Пол отошел в тот момент, когда вернулся Дан, и скрылся в полутемном холле.

– Пол совершенно обессилел, он пошел спать, – пояснила она Дану.

– А вы не устали? – спросил ее Дан. – Может быть, вы хотите немного пройтись, полюбоваться ночным городом? Мы могли бы немного выпить в каком-нибудь ночном кафе.

– Пожалуй, я хочу немного пройтись, – ответила Мэри.

ГЛАВА 39

– Вам лучше взять меня под руку, – сказал Дан. – У меня фонарик, но эти ступени такие старые, они могли уже забыть, куда им надо нас вести.

Луч света освещал каменные ступени, которые причудливо извивались, прежде чем закончиться ровной площадкой. Вода озера блестела под лунным светом. Внизу ступеньки покрывались туманом и пропадали, как в туннеле, в листве деревьев. Мэри чувствовала влажное прикосновение листвы, она придерживала на ходу одной рукой подол своей длинной красной юбки. Другую ее руку поддерживал Дан, и она чувствовала его тепло.

Наконец за последним поворотом лестницы показался город. Они спустились по старым каменным ступеням, выдолбленным за столетия множеством ног.

Они зашли в уличное кафе.

– Вы любите красное вино? – спросил Дан. – Здесь есть прекрасные вина: например, «Чьяретто», с озера Гарда.

Мэри сказала, что любит, и когда его подали, они подняли бокалы и улыбнулись.

– За писателей, – предложил Дан.

– За всех нас, – добавила Мэри; ветер с озера обдувал ее лицо.

– Я восхищаюсь развязкой вашего романа «Для лучшего и для худшего», – сказал Дан. – Жена избавляется от мужа, мечтая быть свободной. Но ее новый возлюбленный уверен, что подчинит ее себе. Вы это придумали или это было на самом деле?

Мэри задержала дыхание и пристально посмотрела на него.

– Глупый вопрос? – спросил Дан.

– Нет, – ответила Мэри. – Но это первый вопрос, который мне задали о моем творчестве: почему я закончила книгу именно так.

Дан изобразил испуг:

– Да, ведь я и забыл, что вы у нас «новый автор». Трудно представить, что ваши книги читают, перечитывают, ими годами восхищаются, а вы не можете при этом сказать: «Эти книги написаны мною».

– И так более двадцати лет.

Оба помолчали минуту-другую, потягивая вино.