Женщина с той стороны

Огонёк сделал шагов десять, когда я услышала неясный шум. Задумалась, что бы это могло быть. Сейчас, когда казалось, что весь город спал. Здесь, в мире без электричества и интернета люли ложились спать с последними лучами солнца. На чисто белый, такой заметный в темноте снег вступила фигура. Потом вторая, за ней третья. Загорелся яркий свет, непривычно яркий, режущий. Каждая фигура сорвала накидку с масляного фонаря. Сердце моё заметалось словно птица в клетке, я просчитывала варианты. Огонёк испугался, и нервно притоптывал, мотая головой. Меня окружали, людей было много. Я пришпорила коня, но его схватили под уздцы. Раздались хлопки в ладоши, жидкие аплодисменты в этой тиши, прерываемой лишь моим дыханием, и фырканьем коня, воспринимались, как акция устрашения.

— Браво Зоя! — ко мне шёл император. — Женщина с той стороны, ты меня не разочаровала.

— Вы все знали? — разочарованно вскрикнула я. Осознание того, что моя мечта, мой побег был лишь иллюзией ещё не пришло, только жгучая обида и разочарование. Я пнула по руке мужчину, держащего моего коня. Он даже не поморщился.

— Конечно. Думаешь без присмотра ты смогла бы гулять по ночам, и при этом остаться невредимой? И не советую бежать, все ворота перекрыты, а наши кони твоему не чета.

— Так нечестно!

— Так правильно. У нас ещё есть одно незаконченное дело.

— Какое? — в отчаянии крикнула я. — Отпустите меня, я не хочу с вами никаких общих дел.

— Ребенок, Зоя. Мы должны сделать ребёнка.

Восьмая глава

Жизнь разрушена. Я пришла к такому выводу, глядя в потолок своей новой спальни. Потолок был чудной, выложен плиткой, мозаики изображали различные фривольные сценки. Наверное, они должны настраивать меня на необходимый лад. Остаток той ночи я провела в своих покоях, но за потайной дверью дежурил солдат.

— Вы, конечно, весьма забавны, — сказал Валлиар, даже сообразив короткую улыбку. С холодным взглядом она диссонировала. — И вы немало меня развлекали, Зоя. Но время для игр закончилось. Больше я рисковать не намерен.

Взяв меня под руку, словно на светском рауте, повёл вновь во дворец. Через центральные ворота. И, боюсь, наше триумфальное возвращение видели многие. На рассвете нас с Анной повысили. Я переехала в часть дворца, которую занимала императорская семья. Здесь было ещё тише, и, слава богу, чище. Не кружилась в воздухе, медленно оседая, пыль, по полу, если бы он был теплее, можно было бы ходить босиком. Комната была ещё больше, и даже для Анны была личная комнатушка с нормальной кроватью. В общем и целом различия были не сильные, разве только из окон сквозило меньше да помпезности больше. И сна я лишилась совсем. Месячные благополучно закончились, и теперь я со страхом ждала Валлиара.

— Опять не спала? — ужаснувшись, спросила Анна, входя в комнату и распахивая шторы. — Мы сегодня идём на завтрак, точнее вы, в малую столовую вместе с семьей императора.

— Боже…а может, не стоит?

— Под кровать спрячетесь?

— Хорошая идея.

Спрятаться не вышло, точнее, я даже не пыталась. Оделась, позволила Анне себя причесать и пошла на завтрак, как на заклание. Малая столовая была немалых размеров. В ней горело сразу два камина, посреди комнаты длинный стол. С одного конца стола кивнул, приветствуя, Валлиар, с другого растянула губы в улыбке Айя. Между ними сидят ещё пять человек. Седая матрона, которая царственной величие наверняка впитала ещё с молоком матери, молодая женщина с такими же синими, как у Валлиара глазами, рядом с мужчиной, рука которого лежит на её кресле. Наверняка муж. Девочка лет двенадцати чинно восседает, положив руки на колени и выпрямив спину. И ещё один мужчина.

— Доброе утро, — поднимаясь, говорит Валлиар. — Это ваша новая семья, знакомьтесь. Аглая, мать-императрица. Беатрис, моя сестра, и Иван, её муж. Тирена, их дочь. И Валдар, мой дядя.

Все названные кивнули, в их глазах сдерживаемое любопытство. Только Тирена с детской непосредственностью следит за каждым моим шагом.

— Добро пожаловать, мать моего будущего внука.

Айя чуть заметно сморщилась, Аглая улыбнулась. Да, с семейкой мне повезло. Я сижу напротив Тирены, рядом с дядей, имя которого я уже забыла.

— Приятно аппетита, — сказала я и взяла ложку, надеясь, что рука не дрожит.

Сложно есть, когда на тебя безотрывно смотрят. Нет, коронованная семья вышколена, от них мне достаются лишь взгляды искоса. А вот Тирена смотрит так, что порой моргать забывает и приоткрывает рот. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Я не знаю, моё присутствие ли тому виной, или они всегда молчат во время приёма пищи, но царит напряженное молчание, лишь мерно стучат приборы. Я стараюсь есть медленно и аккуратно и не чувствую вкуса пищи. Наконец, начали со скрежетом отодвигаться стулья, откушали. Айя встаёт и уходит первой, молча. Я воспользовалась этим, чтобы подойти к императору, который тоже уже поднимался.

— Валлиар, — окликнула я его. — Вы мне очень нужны!

— Это радостная весть, — отвечает он и останавливается, ожидая меня. Аглая тянет, ей очень интересно. Ничего, в моём разговоре с императором нет ничего такого, что необходимо скрывать.

— Мальчик, — сказала я. — Что с ним?

— Мальчик? — переспрашивает император.

— Тот, что мне помогал. В бегстве…попытке бегства. Что с ним?

— Не знаю, наверное, сидит в ожидании суда.

— Он не виноват. Я использовала его искреннюю привязанность к себе, у него просто не было выбора. Пожалуйста, не наказывайте его. Это, пожалуй, единственный человек в вашем холодном дворце, который мне дорог.

Император помедлил мгновение. Задержал на мне свой как обычно ничего не выражающий взгляд. Я задержала дыхание, судьба бедного Анвара не давала мне покоя, насколько знаю, суд в этом мире скорый и беспощадный.

— Конечно, я и не думал вешать мальчишку, но если он вам так дорог, я распоряжусь, чтобы отпустили и из дворца не гнали. Считайте, что это подарок к нашей первой ночи.

Я вспыхнула и отступила назад. Затем и вовсе ретировалась из столовой, провожаемая любопытным взглядом Аглаи и непосредственным Тирены. В коридоре подпирала стену Айя. Смотрела на меня пытливо, словно пытаясь на расстоянии прочитать мои мысли. Я молча прошла мимо неё.

— Помни наш уговор, Зоя, — раздался мне вслед её тихий, но четкий голос.

Я помнила. И тогда, когда торопливо шагала к своим покоям, и тогда, когда Анна дрожащими руками помогала мне принять ванну. Сегодня день икс. Как я не боялась его, он все же настал.

— У меня есть капли, дал Карагач. Успокоительные. Вам накапать? — я согласилась и выпила терпкой воды, в которой их растворили. Анна посмотрела на меня умоляюще. — Можно я и сама выпью?

— Да валяй, — махнула рукой я. Анна, похоже, волновалась больше, чем я, мои чувства словно выморожены.

И вот я стою у окна, в самом откровенном и изысканном одеянии, которое только можно себе представить. Тонкая ткань струилась до самого пола, но она так откровенно обнимала моё тело, что больше показывала, чем скрывала. Спереди запахивалась, и соски торчали сквозь ткань. Я чувствовала себя голой. На улице уже темно. Горят редкие масляные фонари, лишь едва-едва рассеивая темень вокруг себя. Мой новый вид — на большой парк. Снег лег совсем, белый, чистый. В свете фонарей и окон я не вижу не единого следа на нем. Словно весь мир вымер, я даже не слышу шагов Анны.