Женщина в клетке

— Нет. Полиция меня тоже об этом спрашивала, но я могу только, как и тогда, посоветовать обратиться с этим вопросом к Сёс Норуп, которая пришла на мое место.

Карл посмотрел на Марианну, приподняв брови:

— Вы на это обиделись?

— Как же тут не обидеться? Мы с ней проработали два года без всяких осложнений.

— А вы, случайно, не знаете, где сейчас Сёс Норуп?

Она пожала плечами. Ее это совершенно не интересует!

— А этот Таге Баггесен? Где его можно найти?

Она нарисовала план, как пройти к нужному кабинету. Похоже, это будет довольно сложно.

На то, чтобы разыскать вотчину радикального центра и добраться до Таге Баггесена, у Карла ушло не менее получаса, и это не было приятной прогулкой. Непонятно, как люди вообще могут работать в таком изолгавшемся окружении! В полицейской префектуре ты, по крайней мере, знаешь, чего ожидать. Там друзья и враги не стесняются показывать свое истинное лицо, но, несмотря ни на что, все вместе работают ради общей цели. А тут у них все наоборот. Все лебезят и обхаживают друг дружку, как лучшие друзья, но когда доходит до дела, каждый думает только о себе. Тут все главным образом сводится к денежным интересам и борьбе за власть, а результат для них — на последнем месте. Большим человеком тут считается тот, который других делает мелочью. Может, так было и не всегда, но сейчас именно так.

Таге Баггесен не был исключением на общем фоне. Его поставили блюсти интересы своего отдаленного округа и политику партии в области транспорта, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять его истинное лицо. Он уже обеспечил себе жирную пенсию, а все, что попутно перепадало ему сейчас, шло на дорогие костюмы и выгодные инвестиции. Карл обвел глазами стены, на которых красовались дипломы турниров по гольфу и заснятые с высоты птичьего полета четкие виды его загородных вилл, разбросанных по всей стране.

Карлу захотелось уточнить, в какой партии состоит хозяин, но Таге Баггесен отвлек его обезоруживающим похлопыванием по спине и гостеприимными мановениями рук.

— Я бы посоветовал закрыть дверь, — сказал Карл, кивая в сторону коридора.

Вместо ответа Баггесен посмотрел на него с благодушным прищуром. Этот финт, вероятно, не раз сослужил ему хорошую службу, например на переговорах по поводу шоссейных дорог в Хольстенбро, но с вице-комиссаром полиции, имевшим наметанный глаз на такие приемчики, это не возымело желаемого действия.

— В этом нет необходимости. Мне нечего скрывать от товарищей по партии, — сказал Таге Баггесен и убрал гримасу с лица.

— Мы слышали, что вы проявляли большой личный интерес к Мерете Люнггор. Между прочим, послали ей телеграмму, к тому же телеграмму-валентинку.

От этих слов Таге слегка побледнел, но самоуверенная улыбка по-прежнему сидела прочно.

— Телеграмму-валентинку? Что-то не припомню.

Карл кивнул. На лице у собеседника было ясно написано: лжет. Конечно же, он помнит. Значит, можно переходить в наступление.

— Я предложил вам закрыть дверь, потому что хочу спросить напрямик: это вы убили Мерету Люнггор? Вы же были в нее сильно влюблены. Наверное, она вам отказала и вы утратили над собой контроль? Это так?

Каждая клеточка в самоуверенной башке Таге Баггесена лихорадочно заработала, соображая, как лучше поступить — поскорее захлопнуть дверь или довести себя до апоплексического удара. Лицо его налилось краской, соперничая яркостью с рыжими волосами. Он испытал потрясение и чувствовал себя голеньким. Об этом кричала каждая пора его тела. Карл давно научился читать ответ по поведению клиента, но такая реакция говорила о чем-то необычном. Если этот человек имел отношение к делу, то ему остается только написать чистосердечное признание, если же нет, значит, есть что-то другое, отчего его так корежит. Сейчас надо действовать аккуратно, а то его, того и гляди, кондрашка хватит. Во всяком случае, было совершенно очевидно, что ничего подобного Таге Баггесену еще никогда не приходилось слышать за всю свою жизнь, проведенную в высших сферах.

Карл попробовал улыбнуться: при виде столь бурной реакции он поневоле как-то подобрел, словно в этом организме, взращенном на тучной ниве административной власти, проглянуло что-то человеческое.

— Постарайтесь выслушать, Таге Баггесен! Вы посылали Мерете Люнггор записочки. Много записочек. Прежняя секретарша Мереты, Марианна Кох, наблюдала за вашими попытками с большим, скажу я вам, интересом.

— Здесь все посылают друг другу записочки.

Баггесен попытался небрежно развалиться в кресле, но так и не смог прислониться к спинке.

— Значит, ваши записки был и не личного содержания?

Тут депутат фолькетинга вылез из-за стола и тихонько закрыл дверь.

— Я действительно питал сильные чувства к Мерете Люнггор, — произнес он с такой неподдельной печалью, что в душе Карла даже шевельнулось нечто вроде жалости. — Я очень тяжело переживал ее смерть.

— Понимаю и постараюсь не затягивать разговор.

Ответом на это была благодарная улыбка. Ну вот клиент и положен на обе лопатки.

— Как нам совершенно точно известно, в феврале две тысячи второго года вы посылали Мерете Люнггор телеграмму-валентинку. Сегодня мы получили соответствующую справку от бюро телеграмм.

У Таге Баггесена сделался совсем убитый вид. Воспоминания о прошлом жестоко его мучили.

Он вздохнул:

— Ведь знал же я, что она мной, увы, совершенно не интересуется в этом смысле! И уже давно это понимал.

— И все равно не оставляли попыток?

Таге молча кивнул.

— И что же было написано в телеграмме? Постарайтесь на этот раз придерживаться истины.

Политик склонил голову набок:

— Обычные вещи. Что хотел бы повидаться с ней. Точно уже не помню. Это истинная правда.

— И тогда вы убили ее за то, что она не захотела вас?

Таге Баггесен сощурился и поджал губы. В тот миг, когда в глазах его проступили слезы, Карл уже склонялся к тому, чтобы его задержать, но тут Баггесен поднял голову и взглянул на него — не как на своего палача, который накидывает тебе петлю на шею, а как на духовника, готового выслушать твою исповедь.

— Кто же будет убивать человека, ради которого стоит жить? — спросил он.

Секунду они смотрели друг на друга, не мигая. Затем Карл отвел взгляд.

— Вы не знаете, не было ли у Мереты здесь, в Риксдаге, врагов? Не политических противников — я говорю о настоящих врагах.

Таге Баггесен отер набежавшие слезы:

— У всех у нас есть враги, но вряд ли такие, каких вы имеете в виду.

— Никого, кто мог бы покуситься на ее жизнь?

Таге Баггесен помотал своей холеной головой:

— Я бы очень удивился, если бы это было так. Ею все восхищались, включая даже политических противников.

— У меня сложилось другое впечатление. По-вашему, она не занималась громкими делами, из-за которых у кого-то могли возникнуть такие проблемы, что стало важно остановить ее? Не было таких группировок, чьи интересы из-за нее оказывались под угрозой?