Женские убеждения

– Иду посмотреть, где сегодня тусовка – может, кто хочет со мной.

Парень покачал головой и вновь уставился на экран. Девица с попкорном продолжала его жевать, а страдавшая животом – переругивалась с кем-то по мобильнику: идти ли ей в медкабинет.

– Да, я знаю, что мне там помогут, и это хорошо, – говорила она. – Но я без понятия, где он находится, и это плохо, – пауза. – Нет, я не могу вызвать охрану, чтобы меня проводили, – снова пауза. – Да и вообще я подозреваю, что это просто нервы.

Грир глянула на пацанку в дверях и кивнула, а та кивнула в ответ и подняла воротник куртки. В полутемном вестибюле они протолкнулись через тяжелую дверь черного хода. Только оказавшись на ветру, который тут же пробился сквозь тонкую ткань рубашки, Грир вспомнила, что она ничего не набросила сверху. При этом она точно знала: не стоит искушать судьбу и спрашивать, можно ли ей сбегать на третий этаж за свитером.

– Заглянем в пару разных мест, – предложила пацанка, которая представилась как Зи Эйзенстат из Скарсдейла, штат Нью-Йорк. – Продегустируем студенческую жизнь.

– Точно, – согласилась Грир, будто и сама предполагала поступить так же.

Зи повела их в Дом Испании – обшитое досками отдельно стоящее здание на краю кампуса. Они вошли, какой-то парень поздоровался: «Buenas noches, senoritas» [4] и подал им бокалы с, как он выразился, «ненастоящей сангрией», после чего Грир вступила в краткую беседу с еще одной местной по поводу того, настоящая сангрия или нет.

– Licor secreto [5] ? – негромко спросила Грир, а девица глянула на нее в упор и ответила:

4

Добрый вечер, девушки (исп.).

5

Спиртное тайком? (исп.)

– Inteligente [6] .

Inteligente. Грир много лет довольствовалась тем, что она умная. Поначалу быть умной всего-то означало, что ты в состоянии ответить на любые вопросы, которые задают учителя. Казалось, что весь мир строится на одних голых фактах, и для Грир это было великим облегчением, потому что факты она выдавала без всяких усилий – так фокусник вытаскивает монетки из первого подвернувшегося уха. Факты сами всплывали в голове, она их только озвучивала – и в итоге прослыла самой толковой ученицей в классе.

6

Умница (исп.).

Позднее, когда требовались уже не одни только факты, ей стало сложнее. Выкладывать, что у тебя на уме – взгляды, суть, ту самую субстанцию, что плещется внутри и делает тебя той, кто ты есть, – это было и утомительно, и страшно; именно об этом Грир и думала, пока они с Зи направлялись к следующей точке, арт-студии «Барашек». Откуда Зи, первокурсница, проведала про все эти места, оставалось неясным; «Райландский вестник» ничего про них не сообщал.

В студии стоял едкий запах скипидара, который, похоже, действовал как афродизиак, потому что студенты творческих факультетов – все, судя по виду, старшекурсники – так и льнули друг к другу. Они разбились на пары и тройки: тощие тела, измазанные краской штаны, беспокойные руки, кольца в мочках ушей и неестественно блестящие глаза. По центру зала с белым деревянным полом носился парень, на плечах которого сидела девушка и орала: «БЕННЕТ, ПРЕКРАТИ, Я СЕЙЧАС СВАЛЮСЬ И УБЬЮСЬ, И РОДИТЕЛИ ПОДАДУТ НА ТЕБЯ В СУД, ВИЗУАЛ ХРЕНОВ!» Он – Беннет – таскал ее неровными кругами, потому как пока был достаточно молод, силен и атлантоподобен, чтобы ее удерживать – а она была пока весьма легкой.

Студенты художественных факультетов занимались друг другом и только друг другом. Можно подумать, что Грир с Зи вышли на лесную прогалину и наткнулись там на некую субкультуру. Постоянно упоминался «мужской взгляд», хотя Грир в первый момент расслышала как «мужской зад» – но в итоге все поняла. Они с Зи довольно быстро оттуда смылись, а когда выбрались наружу, следом выскочила еще одна первокурсница и тут же уверенно и без всякого спросу к ним присоединилась. Она сообщила, что зовут ее Хлоя Шанаган и она, похоже, пыталась изобразить этакую артистичную сексуальность: каблуки-шпильки, драные джинсы и звонкая гроздь тонких серебряных браслетов. В арт-студию забрела случайно, сообщила она; на самом деле она искала Тета-Гамма-Пси.

– Мальчишник? – уточнила Зи. – А зачем? Они мерзкие.

Хлоя передернула плечами.

– Говорят, у них бочка пива и громкая музыка. А мне нынче только того и надо.

Зи посмотрела на Грир. Хочет она на настоящий мальчишник? Грир этого хотела почти меньше всего остального, но при этом не хотела остаться одна, так что можно и туда. Она подумала, как прямо сейчас Кори стоит на какой-то вечеринке, привалившись к стене, и над чем-то смеется. Представила, как на него смотрят самые разные люди – он неизменно выше всех присутствующих – и смеются в ответ.

Из Грир, Зи и Хлои сложилось странное трио, однако Грир слышала, что в первые недели студенческой жизни такое происходит постоянно. Люди, у которых нет решительно ничего общего, сходятся на короткое время очень близко, точно члены коллегии присяжных или выжившие в авиакатастрофе. Хлоя провела их через Западный двор, они обогнули похожую на крепость Библиотеку Мецгера – ярко освещенную и пронзительно-пустую, точно круглосуточный супермаркет глухой ночью.

Фотографий, посвященных непосредственно учебе, на сайте Райланда было маловато: студенты в защитных очках что-то делают с паяльной лампой в лаборатории или щурятся, глядя на доску, исписанную вычислениями – а все остальные фотографии показывали всевозможные развлечения: полуденное катание на коньках по замерзшему пруду, классическое «трое под деревом» – студенты болтают под развесистой кроной дуба. На самом деле на территории колледжа рос всего один такой дуб, и его давно зафотографировали до полусмерти. При свете дня студенты тащились к аудиториям через лишенный элегантности кампус, некоторые и вовсе в пижамах, подобно членам добродушной медвежьей семейки из детских книг.

Но когда наступала ночь, колледж начинал жить своей настоящей жизнью. Целью их сегодняшнего пути был просторный проржавевший студенческий клуб, в котором громыхала музыка. В проспектах колледжа это называлось «подлинной Грецией». Грир представила, как потом пошлет Кори сообщение: «подлинная греция: шта? где аристотель? где рецина?» Но тут вдруг привычные ехидные комментарии на общем языке, которые так забавляли обоих, показались бессмысленными, ведь его здесь нет, нет даже рядом, а она входит в широкие двери с двумя совершенно случайными девицами, двигается навстречу неприятным и заманчивым запахам и – косвенно, в конечном пределе – к Фейт Фрэнк.

Дежурный напиток вечера назывался «Райланд-флинг», тускло-розовый, цвета дешевого лимонада, но на Грир, которая весила меньше пятидесяти килограммов, а поужинала всего несколькими грустными кучками чего-то съедобного из салат-бара, он мгновенно произвел могучий оглушающий эффект. Обычно ей нравился этот приятный прилив ясности, но сейчас она знала, что ясность вернет ее в несчастье, а потому в один глоток выхлебала первую порцию приторно-сладкого «Райланд-флинга» из пластмассового стаканчика с острым шипом на донышке и сразу встала в очередь за второй. Две порции, плюс выпитое в Доме Испании, немедленно подействовали.

Вскоре они с двумя ее приятельницами уже отплясывали в кругу зрителей, будто развлекая некоего шейха. Зи танцевала отлично – описывала бедрами круги и работала плечами, остальные же движения были сведены к заученному минимализму. Хлоя выписывала с ней рядом фигуры руками, ее многочисленные браслеты звенели. Грир двигалась как получится и с непривычной раскованностью. Выдохшись, они плюхнулись на пухлый черный кожаный диван, от которого шел легкий запах жареной рыбы. Закрыла глаза, а вокруг все разрасталась хип-хоп песенка Пуньяшуса: