Жертва
Шрифт:
— Давно уже у нас не было таких гостей.
Вождь мягко улыбнулся и одновременно с повелителем сел на трон по правую руку от Деммида. Миранис, согласно этикету чуточку помедлив, опустился на трон по левую руку отца.
Рэми вздрогнул. Ему вдруг показалось, что он поймал на себе чей-то неприязненный взгляд. Но ощущение пришло и пропало, оставив за собой легкий привкус тревоги.
«Ты встревожен, Рэми, чего ты боишься?» — тихим шелестом пронесся в голове голос Виреса.
Гул голосов разорвался музыкой, выбежали на ковровую дорожку полураздетые танцовщицы, изгибаясь в такт все более ускоряющейся мелодии. Звякнули на их руках
Элизар даже не шелохнулся. Не сводя ленивого, задумчивого взгляда с танцовщиц, он погладил чешуйчатую голову тронного змея. С его пальцев посыпались серебристые искры, и чудовище почти ласково зашипело от удовольствия, высовывая из пасти раздвоенный язык.
«Кто сказал, что я встревожен?» — ответил Рэми.
«Я и без слов вижу…»
Вирес был прав. Рэми только сейчас понял, что именно его мучило с того момента, как он вошел в залу. Облако… оно было не только над Миранисом, но и над его отцом и над телохранителями Деммида. Но не над Виресом.
«Когда ты перестал быть телохранителем повелителя, учитель?»
Еще не успев додумать фразу, Рэми понял, что попал в цель: Вирес вздрогнул, слегка побледнев.
«Осмелел после того, как стал вождем Виссавии, — почти зло ответил Вирес. — Хотя вопросы ты задаешь правильные. Только забываешь, что и я могу их задавать. Почему ты не остался в Виссавии? Неужели принц не хочет тебя отпускать… если это так, то я поговорю с повелителем…»
«Мы с принцем сами решим, отпускать меня или нет. А явился я в Кассию по прямому приказу повелителя. Или ты не знал?»
«Не знал, — чуть нахмурился Вирес. — А ты все так же упрям. И все так же не понимаешь, где твое место».
Рэми лишь усмехнулся про себя, поняв вдруг, как многое изменилось за последнее время. Он уже не тот несмелый, боявшийся кого-то обидеть мальчишка, делавший первые шаги при дворе Кассии. Они сами его сделали таким. Сами придали ему уверенности, что он может никого не слушать, делать то, что считает нужным. И теперь Вирес вновь начинает нести чушь про какое-то «место»? Про долг и обязанности?
Никто из придворных в этом зале даже не догадывается, что настоящий вождь Виссавии это Рэми. Никто, кроме повелителя, не понимает, зачем это представление и торжественность. Но скоро они все поймут, Рэми был уверен. Как и был уверен, что ему не понравятся планы повелителя и он сделает все, чтобы им помешать. Сами его сюда позвали, сами и виноваты.
«Щиты», — мягко напомнил ему Лерин.
Спохватившись, Рэми укрепил щиты принца и постарался сосредоточиться на изгибающихся в танце телах девушек. Это было гораздо безопаснее, чем пререкаться ни о чем с бывшим учителем.
Мелодия застыла на высокой ноте и рассыпалась хрусталем. Ее звуки, как и движения танцовщиц стали более плавными, приглушенными. Повелитель чуть повернулся к Элизару, и Рэми понял, что Деммид и его высокий гость беседуют. Он понятия не имел о чем, но по руке повелителя, сжимавшей судорожно подлокотник трона, догадывался, что беседа для Деммида была не слишком приятной. А ведь повелитель показывал эмоции так редко. Что именно сказал ему дядя?
И тут время будто застыло…
На ковровой дорожке за танцовщицами появился человек, один вид которого заставил кровь вспыхнуть в жилах Рэми. Обычная одежда рожанина, сшитая из некрашеной шерсти, седые волосы, собранные в прилизанный
хвост, и единственная живая черта на застывшем маской лице — насмешливый взгляд выпученных глаз. Он был так похож на рыбу. И этой серой кожей, и этими замедленными движениями, и холодной кровью, лишенной даже капельки жалости.— Оставьте нас, — холодно приказал Деммид.
Умолкла музыка. Убежали куда-то танцовщицы. Исчезли из зала придворные. Рэми судорожно вздохнул, когда Деммид жестом остановил ринувшихся к Алкадию телохранителей:
— Еще нет, — сказал он.
Элизар и Миранис все так же остались сидеть на троне: вождь — изучая Алкадия скучающим взглядом, Миранис — нервно кусая губы и в каждое мгновение готовый ринуться в драку.
— Быстро же ты явился, — начал Деммид. — Ты слишком нагл, не находишь? Пришел убить моего сына? В моем замке?
— А думаешь, я не смогу? — холодно ответил Алкадий. — Я просто не мог ждать. Если не убью Мираниса сейчас, его убьют мятежники. Твой замок ведь скоро падет, не так ли, повелитель? Твоя столица задыхается в огне, а ты… ты устраиваешь пиры в своем замке! Как же лицемерно, достойно, вас, арханчиков!
Тронный змей молнией метнулся в сторону мага и, наткнувшись на невидимую преграду, огромной тушей упал к ногам повелителя.
— Убери зверюшку, пока она не поранилась, — в голосе Алкадия промелькнула плохо скрытая усмешка. — Она нам еще пригодится.
— Хочешь занять мой трон? Купить кровью верность тронного змея? Не ожидал от тебя подобной глупости… — Однако змей из зала исчез, видимо, Деммид все же не захотел рисковать ценным чудовищем.
Повелитель медленно поднялся с трона. Мир хотел было броситься вслед за ним, но Вирес его остановил:
— Сначала мы.
— Сначала я, — холодно осадил его Элизар.
Рэми изумленно вздрогнул. Он очень надеялся, что повелитель или Мир остановят Элизара, но, к его огромному удивлению, Деммид вновь опустился на трон, а Миранис отвел виноватый взгляд, не проронив не слова. Как будто оба ожидали вмешательства дяди.
— Как пожелаешь, — ответил Деммид. — Но я уже говорил, место и время ты выбрал неудачное…
— Место и время выбрал не я, а он.
***
Надежда, что все обойдется, умерла с появлением Алкадия. Рэн тяжело дышал, вжимаясь в колонну и молил Виссавию, Айдэ, дать ему сил. Приказ вождя все же придется исполнить, хотя еще вчера это казалось таким… невозможным.
Еще вчера Рэн стоял на коленях перед Элизаром, забыв как дышать, и не осмеливался даже поверить в услышанное. Ему еще тогда казалось, что вождь хочет от него слишком многого. Почему от него-то? Да, его сделали старшим хранителем смерти, да это было огромной честью, ведь Рэн еще так молод, но почему он? Почему не кто-то из старших и более опытных?
— Потому что только тебе я могу это доверить, — ответил на его немой вопрос Элизар. — Потому что только ты осмелишься выполнить мой приказ. Потому что твоя преданность моему племяннику гораздо сильнее преданности мне. Потому что только ты осмеливался смотреть на меня осуждающе, когда я предавался безумию. Ты ведь все понимаешь, Рэн. Понимаешь, что иначе нельзя.
— Понимаю, мой вождь…
Понимать-то Рэн понимал, но выполнить приказ как? Как, великая богиня? Скажи…