Жертва

Беспомощность ранила. Гордость истекала кровью. Рэми раздражался и, в свою очередь, ранил других. Его так и норовило наброситься на кого-нибудь подобно озверевшей от голода собаке… но… нельзя. Остатки здравого смысла, да и совести, заставляли запихивать раздражение глубоко в душу, откуда оно все равно находило выход.

Он говорил другим слишком много ненужных, острых слов. Тому же Араму. Потом мучился, понимая, что все это было… зря, наверное. Так хотел остаться один и так страшился одиночества. В темноте. И в тишине.

– Разбуди моего хариба, – попросил он, когда Илераз подал руку, помогая подняться.

Запахи усилились, как и ощущения прикосновений. Он будто открывал мир, начинал учить его заново. Слышал то, что раньше не слышал, чувствовал то, чего раньше не чувствовал. Наслаждался запахом влетающего через окна ветерка, его прикосновениям к коже. Приятной прохладой пола под ногами. Мягкости сорочки и щекотке отросших за весну волос.

Прохладно.Лишенная тепла одеяла кожа покрылась мурашками, иДеран, не спрашивая, приказал окну закрыться. Жаль… приглушились звуки, сгустилась тишина. Рэми шагнул вперед, и сразу же Рэн, несмотря на едва слышный протест оказался рядом. Обхватив за пояс, помог сесть в кресло, опустился на колени, обувая босые ноги в домашние сапожки.

Рэми и не думал ранее, что ткань бывает столь мягкой и столь теплой, не думал, что одно мимолетное касание чужих пальцевможет пронзить молнией, заставив в очередной раз вздрогнуть от прикосновения к черным туманом клубящейся боли. Ноэто и к лучшему:пока успокаиваешь чужую боль, на время забываешь о своей.

– Рэн… – сказал Рэми после нескольких попыток достучаться до Лиина самостоятельно. – Позови хариба.

– Позволь Лиину отдохнуть еще немного, – тихо возразил хранитель смерти.

– Заботливый, – не удержался-таки от колкости Рэми. – Я знаю, что Лиин устал, но не заставляй напоминать: сегодня я не могу одеться сам. А в таком виде не могу выйти из покоев. Или ты хочешьсделать изменя узника?

– Я помогу…

– Мне показалось, я ясно дал понять, что не нуждаюсь в слуге.

– Ты так же ясно дал понять, что хариб это не слуга. Тем не менее, ему ты разрешаешь помогать тебе облачиться.

– Облачиться в одеянияархана, заметь, – ответил Рэми.

– Теперь тебе не нужно одеяние архана.

– Ты дерзишь, Рэн. И забываешь, что я все еще телохранитель наследного принца Кассии. Что мой статус обязывает носить церемониальные одежды. И что наряд архана…

– Обязывает перед кем? – тихо прервал его Рэн.

– Я прикажу прийти моему харибу, мой архан, – оборвал их спор Илераз. – Могутак жепослать за харибом твоего брата или кого-то из телохранителей. Не думаю, что они откажут.

– Твоего будет достаточно, – ответил Рэми, жестом приказывая Рэну отойти.

Хранитель смерти неохотно, но подчинился, а черная аура его то и дело вспыхивала гневными алыми искрами. Злится. Лучше так, чем тонет в боли. Да и нравится Рэми его дерзость, отвлекает от темноты.

– Помимо телохранителей, наследного принца Кассии и твоего брата здесь и нет никого… – не выдержал Рэн, – так перед кем тебе облачаться?

– Перед дядей.

– Не думаю, что вождю важно, во что ты одет.

– Ну почему же? – усмехнулся Рэми, когда в покои вошел кто-то, чья аура напоминала ауру Илераза. Хариб поклонился Рэми, своему архану, и, подчиняясь молчаливому приказу, подошел к Рэми, мягко спросил, может ли ему помочь.

– Думаю, дядя прям жаждет меня облечь в белоснежные одежды его рода, – сказал Рэми, поднимаясь.

– Одежды северного рода ведь тоже белоснежны? – продолжал упрямиться Рэн, пока хариб Илераза стянул через голову Рэми ночную сорочку, и тихо вздохнул, наверняка увидев многочисленные синяки.

– Позволь мне излечить, – выдохнул Деран.

– Само заживет, – криво усмехнулся Рэми. – Вы слишком привыкли к магии, друг мой. Излечивать такие мелочи? Тратить на них силы? Зачем?

Деран замолчал и молчал все время, пока хариб справлялся с одеянием. Явно не торжественным, домашним и простым, но и такой, пожалуй, казался виссавийцам излишне вычурным. Он причесал Рэми волосы, убрал их в тугой хвост и отошел в сторону, явно давая знать, что утренний туалет закончен.

– Где Рык? – спросил Рэми.

Ответ удивил. Тем более, что ответил не Илераз, не его хариб, а Рэн:

– Прости, Рэми… боюсь… твой барс нас с братом не любит, его пришлось запереть с Лиином.

– Пусти его…

– Как скажешь…

Рэн приоткрыл дверь и что-то шепнул стоявшему за дверью, раздражающему желтой аурой человеку. Рэми вздохнул… виссавийцы следят за каждым его шагом, окружая навязчивой заботой. Связывают золотой цепью, вздохнуть не дают спокойно. Но… это ненадолго.

Дверь вновь приоткрылась, и в комнату влетел разноцветный метеор живой, искристой ауры. Рык, не обратив внимание на Дерана и Рэна, подлетел к хозяину, приластился к его ладоням, ласково заурчал.

– Соскучился, котенок, – тихо сказал Рэми. – Подойди… Рэн.

– Ты уверен? – протянул хранитель смерти. – В последний раз он меня неплохо тяпнул…пришлось идти к Дерану за исцелением...

– Подойди, – повторил Рэми.

Рык зарычал, но вновь успокоился, укаченный силой хозяина. Рэми слепо нашел ладонью ладонь Рэна и положил ее на холку барса. Вновь раздалось глухое, грозное рычание, и аура животного заискрилась красным:

– Друг, – прошептал Рэми, овивая слова магией. – Друг, Рык. Не трогай его…

Утробное рычание вдруг стихло. Рэми чувствовал, что барс еще не доверяет Рэну, не может простить, что они с Дераном заняли когда-то место обожаемого хозяина, но теперь уже успокоился и смирился. Зато Рэми на миг замер, вновь почувствовав льющееся от Рэна беспокойство. Чуть пораздумав, онотпустил руку Рэна и сказал:

– Подойди ко мне, Деран.

Зеленое сияние на миг пошло волнамии быстро приблизилось. Рэми поднял руку, попытался коснуться лицацелителя, и вздрогнул, когда Деран опустился перед ним на колени, поймал его ладонь и осторожно приблизил к своему лицу. Холод кожи, проступившая на лбу целителяиспарина...

– Ты меня боишься?

– Нет, наследник…

– Тогда почему дрожишь от напряжения? – прошептал Рэми, убирая руку.

– Прости… я…

– Говори. Ты волнуешься… не из-за меня, так из-за чего?

– Не заставляй его, Рэми, – вмешался Рэн. – Это… нечестно.

Аура Рыка вновь вспыхнула красным. Барс уловил хорошо скрываемые нотки злости и раздражения в голосе Рэна и вступился за хозяина. И вновь рука Рэми безошибочно опустилась животному на холку, пальцы вплелись в мягкую шерсть, даря успокоение. Рык улегся у ног Рэми и, казалось, забыл об обоих виссавийцах.