Жертва
Шрифт:
Миранис вообще не любил болеть. Он и болел-то всерьез пару раз: первый, когда подрался в трактире, был ранен и провалялся в доме Гаарса, потом – после знакомства с лозой Шерена, в теперь... что это за «теперь»?
– Мы вернулись в Виссавию, – ответил кто-то.
Ответ дошел не сразу... больно уж раскалывалась голова. И некоторое время принц усиленно вспоминал, кто это «мы» и что такое Виссавия? И тут же коснулись ладони мягкие пальцы, упало на запястье что-то теплое, и, услышав легкий всхлип, Миранис понял, что кто-то плачет возле его кровати. Кто-то, кого не узнать было совершенно невозможно.
– Лия, – спохватился он, ошеломленный воспоминаниями.
Свадьба.
– Очнулся, хороший мой, очнулся! – плакала Лия.
Ее лицо, столь милое и желанное, с каждым биением сердца становилось все более четким. И вот Мир уже разглядел и родинку на ее виске, и непослушный локон, что выпал из идеальной прически. Такой, причесанной, прилизанной, Лия не нравилась, и Миранис с трудом подняв руку, высвободил ее волосы из плена серебряной сетки. Черным, блестящим водопадом по хрупким плечам. Его девочка… его милая девочка. Боги, самое главное, что она жива, что их сын жив, и теперь, скорее всего – в безопасности.
Но почему опять в Виссавии?
– Не плачь, родная, незачем плакать, – как можно мягче улыбнулся он, перебирая пальцами блестящие черные пряди. Мягкие, как кошачья шерсть… его кошка. – Я еще не умер. Почему мы здесь?
– Виссавийцы тебя принесли, – сбивчиво тараторила Лия. – Рэми с Алкадием в храме, крови сколько было… он чуть было Рэми… и тут дядя…
Ничего не понятно, но самое главное Миранис, увы, уловил.
– Дядя? – переспросил он, замирая.
Значит, Элизар обо всем знает. Значит, и Рэми, и Мираниса ждет очень неприятный разговор. Как узнал-то, вопрос… насколько много знает… и почему их обратно привезли в Виссавию. Но вряд ли на все эти вопросы может ответить Лия. Надо позвать кого-то другого, и в то же время так не хотелось ее отпускать. Эту хрупкую кошку. А вдруг кто опять обидит?
– Дядя, – подтвердила она. – Элизар добрый. И Рина хорошая. Она приносит мне эликсиры по утрам. Сама делает. Говорит, от них ребеночек только здоровее будет!
– Р-е-б-е-н-о-ч-е-к, – зло протянул Мир.
Ему хотелось ответить, да резко, что это не «ребеночек» вовсе, а наследник, но Лия вновь скривила губы, готовясь в очередной раз расплакаться. И все же она сама ребенок... боги… Ребенок, который должен будет в одиночку воспитать повелителя Кассии. Что же он наделал? Зачем испоганил ей жизнь, взвалив на хрупкие плечи такую ношу?
– Лия... – протянул Мир, в очередной раз сомневаясь в своем выборе.
Он любил ее до безумия, как никогда не любил никого раньше и, наверное, уже не успеет полюбить вновь, но любовь иногда... это не совсем то, что нужно для рождения и воспитания нового повелителя Кассии. И тут Лерин, увы, очень даже прав.
И все же Мир еще жив. Это хорошо. Значит, еще есть время перед смертью набезобразничать...
– Открой окно, тут душно.
Лия вскочила на ноги, и ночная свежесть разбавила вонь лекарств и пота. Понемногу уходила боль, почти развеялся туман в голове, и Миранис начал расспрашивать.
– Где Рэми?
– Брат учится, – гордо протянула жена-девочка. – Дядя сказал, что он очень одаренный... но магии тоже надо учиться, а в Кассии… – и зарделась вдруг, спохватившись. – … для него учителя не очень…
Удивила, да, будто они этого не знали. Конечно, Рэми целитель, а целителей такого уровня в
Кассии, увы, нет. Даже в Виссавии, скорее всего, нет, что бы там Элизар не говорил. Разве что вождь сам занялся обучением племянника, но это вряд ли: Рэми не позволит. Если только…– Что дальше? Он собирается остаться здесь? Со своим дядей? – осторожно спросил Миранис.
– Нет, – опустила взгляд Лия. – Но дядя сказал, что все понимает. И если Рэми хочет быть со своим принцем…
Хочет быть с принцем? Миранис с удовольствием бы сейчас встал, схватил бы Рэми за шиворот и лично отволок к опасно понимающему дядюшке! Прошляпить единственную возможность спасения, боги, ну почему он такой идиот! Правду ему рассказать… так еще с большим упрямством захочет остаться с Миранисом… боги… кто сказал, что друзья, семья это подарок богов, это же какое-то проклятие! Сам бы ушел и не задумался, но тянуть за собой друзей? Оставить беззащитную Лию одну с сыном на руках?
– Могу я поговорить... с твоим дядей? – холодно спросил Миранис, чувствуя, как возрастает внутри гнев. Может, Рэми ничего и не понимает, но есть еще и его дядюшка. А тот должен понять: либо он заставит Рэми остаться тут, либо он его потеряет. А этот уже благородством не страдает, быстро решит что и к чему.
Лия кивнула, поправила Миранису подушку и, наткнувшись на недовольный взгляд мужа, торопливо вскочила, выходя из комнаты. В дверях она недолго с кем-то переговаривалась вполголоса, потом вернулась с чашей чего-то ароматного, пахнущего мясом и приправами, чего-то, от чего закружилась сильнее голова, и рот наполнился слюной.
– А-м-м! – шутливо сказала Лия, поднося полную густой жидкости ложку ко рту Мираниса.
Первую ложку супа принц принял, не сопротивляясь. После второй почувствовал раздражение, а уже после третьей сказал:
– Довольно, дальше я сам!
– Плохой мальчик, – нахмурилась Лия, отирая ему подбородок салфеткой. – Плохой, непослушный мальчик!
При помощи Лии Мир с трудом сел на кровати, обложившись многочисленными подушками. Устроил теплую чашу на коленях и взялся за ложку.
А ведь на этот раз исцеление проходит как-то утомительно медленно и руки дрожат от слабости, даже ложку толком удержать не в силах. Да и выпала эта ложка из пальцев, когда подняв взгляд Миранис увидел вождя. И когда успел войти? И когда разучился стучаться? Если вообще умел...
– Чему ты удивлен, Миранис? – спросил Элизар. – Ты хотел поговорить, я пришел.
– Не думал, что ты придешь так быстро…
– Почему бы мне и не прийти быстро? Ты дорогой гость, мой принц. Наследный принц дружественного для нас государства.
– Дружественного ли?
– Не цепляйся к словам, Миранис, сейчас не время для словесных дуэлей. Я рад, что ты поправляешься. Оставь нас на время, Лилиана, – мягко сказал Элизар. – Нам пора поговорить с твоим мужем.
Лия безропотно вышла, но, проходя мимо вождя, на мгновение остановилась, шаловливо поцеловав его в щеку. Элизар чуть покраснел, обнял Лию за талию и погрозил племяннице пальцем:
– Помни, с кем имеешь дело.
– С любимым дядюшкой, – вырвалась из рук вождя девушка и тут же надула губки:
– Что-то не так?
– Все так, – вождь ласково поцеловал племянницу в лоб и добавил:
– А теперь иди, солнышко. У нас с твоим Миранисом сложный мужской разговор.
Миранис вдруг подумал, что если бы Лия не была его женой, то она стала бы сейчас виссавийской принцессой. Редкой красоты цветком в цветнике богини. Как и Калинка. Как и Рэми… боги, что он натворил? Зачем привязал их к себе? Зачем лишил спокойной виссавийской идиллии?