Жёстче мести

Говорил серьезно. До сих пор дрожь пробирала от его тона. Мне не страшно стать его подстилкой, это уже и так случилось. Мне было страшно от его слов про маму. Не могу поверить, что это правда, но Виктор говорил слишком уверенно. Конечно, он хотел меня обидеть и мог сказать, что угодно, но именно в этот раз я почему-то поверила. Мне нужно срочно поговорить с отцом. Я должна все узнать, мне нужна эта правда.

Я буквально сходила с ума в четырех стенах. Виктор не сказал, когда вернется, посадил как собаку и заставил ждать, а у меня голова разрывается от мыслей. Ни есть, ни пить не хотелось, только на свежий воздух.

Терять мне уже было нечего. Недолго думая, вышла на улицу и направилась в сторону оранжереи. Стоило шагнуть внутрь, как слезы ручьями застелили глаза. Мне как никогда хотелось плакать навзрыд. Прям у порога упала на колени и отдалась истерике.

Как же мне было одиноко и больно. Хотелось кинуться в объятия к маме и не отпускать. Жаркое солнце грело через стекла, а меня пробирала дрожь. Под землю хотелось зарыться, чтобы Виктор меня никогда не нашел и больше не обидел.

Сколько просидела на полу — не знаю. Слезы уже не текли, просто смотрела в пустоту. Яркие солнечные блики как во сне плыли сквозь стеклянную призму пространства. Не спеша поднялась и шагнула в глубь цветений. Как завороженная красотой шла. Нет, плелась неспешно, рассматривая каждый цветок. Большинство из них в жизни не видела, несмотря на то, что часто покупала новые виды для нашего с папой цветника. Дома могла часами возиться в земле, пересаживая и удобряя. Как в доме, так и на улице у нас было много цветов. На клумбах, в горшках, но по сравнению сколько их было здесь, даже наше количество покажется маленьким. Должно быть, Виктор заказывал разные экземпляры со всего света. Не думаю, что он сам этим занимается. Его руки по локоть в другой грязи.

Активно увлеклась изучением. Меня буквально уносило в безмятежность и я забывалась от плохого. Руки так и тянулись потрогать, убрать засохший лист. За некоторое время я собрала небольшую кучку мусора. Труд отвлекает человека от переживаний и мне это помогало.

— Что ты здесь делаешь? — в меня словно кол воткнули, когда услышала голос Виктора за спиной.

Как же было страшно повернуться. Сколько времени прошло? Он так быстро вернулся, или я так засиделась и не заметила, как быстро пролетело время.

— Повернись!

Поднявшись с колен, отряхнулась и повернулась к нему, не задерживая взгляд. Злой. Я чувствовала его гнев на расстоянии. Он как аура волнами парил вокруг него. Смотрела в пол, как оплошавший ребенок, не в силах поднять на него взгляд.

— Почему ослушалась? Я где велел ждать?

— В комнате.

— И на первый вопрос ответь.

— Не смогла.

Он не кричал. Вид был уставший, но очень суровый. По телу побежали жуткие мурашки, когда он медленными шагами двинулся на меня.

— Даю последний шанс.

— В комнату вернусь, но не разденусь.

— Почему? — выдохнул горячим воздухом в макушку.

— Не хочу, — пыталась разговаривать максимально спокойно. Чувствовала, что мне нужно высказаться. Просто слезами это не отпустит. — Я не собираюсь терпеть твои издевательства.

— Аврора.

— Не трогай, — отскочила, когда рука легла на шею. — Я же для тебя плохая подстилка! Зачем принуждаешь?

— Если не можешь терпеть, придется научить!

Глава 17

Виктор

Настроение и без того паршивое, еще и Аврора не забыла показать свою глупость. В офисе все словно с ума посходили и разучились делать элементарные вещи. За день троих уволил. Их слезами полы можно было вымыть на всем этаже. Последняя попавшая под горячую рука стала бухгалтер. Она со мной с самого начала, единственная, кто не ныл. Даже высказалась в мой адрес. Видать, давно мечтала это сделать.

— Раньше вас еще можно было вытерпеть, но теперь, — максимально пренебрежительно и уверенно. — Что бы у вас не происходило на личном, это не нужно выплескивать на сотрудников. У нас тоже есть свои семьи и заботы, помимо ваших немыслимых претензий.

— Все сказала? Свободна!

Задрав моську вверх, вышла, цокая каблуками, и в кабинете наконец повисла тишина.

Поебать на их недовольство. Если меня что-то не устраивает, значит это нужно исправить немедленно. Не получается? Тогда вали на хер.

Я собственной шкурой всего добился и если уверен, что мне должны, значит так и есть!

Вернувшись в дом, элементарно хотел разрядиться, но и тут сюрприз. Сперва, пройдя по комнатам, подумал, что цыпленок сбежал. Нагнал жути на охрану, что если проморгали — три шкуры спущу. Божились, что не могли упустить.

Вот реально прям бегал и искал по всем комнатам. Что это на хер за прятки? Пока ее смотрели по камерам, сообразил, где она может быть.

Смотрю — сидит, блять, в цветочках ковыряется. Да мне не жалко, могу хоть раскладушку тут поставить для ночлега. Только ты сначала сделай, что должна!

Не выношу непослушания. А Аврора только это и может. Вредная, разбалованная мультяшка. Чему ее только учат на лекциях? Где терпение, смирение перед страхом? Хоть внутренний инстинкт самосохранения-то должен быть.

Не можешь терпеть, малышка — отвезу туда, где научат.

Послав приготовившуюся охрану на выезд на хер, усадил ее в машину и сам сел за руль.

Давно я не катался на своей двухместной спортивной красотке. McLaren 650s — эксклюзивная версия с уникальной отделкой. Черный бархатный салон из алькантары, карбоновые вставки на панели. Сила, зверь, рычащий в движке. Шестьсот лошадей под капотом простаивают в гараже, пока я езжу на броневиках с заряженной охраной.

— И не страшно тебе без охраны? — достаточно твердо спросила Аврора, зажав в руках ремень безопасности, когда я вылетел на трассу.

— Поговори, пока есть возможность.

Забавляла. Да и настроение улучшалось. Вжимая педаль газа, с разгоном в моей крови разгонялся адреналин.

— К отцу вези. У меня больше нет сил с тобой бороться.

— Ты хоть день можешь о нем не говорить!? — рявкнул, отчего Аврора дернулась, чуть стукнувшись об стекло.

Бросало, как качели. Что за на хрен стабильные перепады настроения? Такого сроду не было. Всегда в одной ипостаси и тут на тебе. Для кризиса среднего возраста вроде рано еще. Думаю, из-за недостигнутых целей. Нужна конкретика с Абрамовым. Хочу, чтоб кровью харкался от боли. Думаю, тогда меня поотпустит.

— А мы с тобой ни разу нормально о нем и не говорили, — не унималась выскочка. — И вообще это нормально говорить о близких и любимых людях.

— Ты всем подряд о нем рассказываешь? Даже на улице людям? Подходишь и рассказываешь? Какой он хороший, заботливый, блять, — крепко сжал руль, вспоминая о его заботе к родной жене. Стоило копнуть глубже про ее семейку, как наружи вылезло еще то говно.

Вот не собирался ей говорить про мать, не моя правда. Вывела, не сдержался.

— В этом нет нужды. Все прекрасно знают, что он замечательный человек, — блаженная, словно ангел.