Жестокая нежность 2

— Нет, — поймала его взгляд в зеркале заднего вида. — Как, в целом, у Димы дела? — поинтересовалась больше из вежливости, хотя у Яна нет к нему нареканий по работе, даже целый отдел на заводе доверил возглавить.

— С работой, как раз, все хорошо… остальное… — Гена грустно вздохнул. — Знаешь, сын как-то напился в хлам и поделился: якобы любит девчонку из детства, но та глубоко замужем.

Лично я редко сталкивалась с Димой, еще реже общалась. Родительские волнения понять не сложно.

— Мы же жили в одном дворе когда-то. Помнишь? Немало удивился тогда, как тесен мир, — улыбнулся он.

— Да, только переехали, когда мне было одиннадцать лет. Из того периода многое забылось.

— А может, знаешь, что за девчонка защищала Диму от нападок из-за очков, которые он носил? Это она — его несбыточная мечта.

— Что?

По спине холодок пробежал от услышанных слов, а пазл в голове стал отчетливо складываться…И совсем не нравился…

Глава 22

Глава 22.

— Что? — переспросила, а вдруг показалось, с кем не бывает. Я так рассеяна последнее время.

— Знаешь кого-то? — ответил Гена, повторив свои слова, а также подтвердив возникшие у меня сомнения.

— Нет… — соврала, отвернувшись к окну, чтобы он не видел моих взволнованных глаз в зеркале.

Черт… Просто не верится…

Сам того не понимая, Гена поведал о возможном мотиве, недостающем ранее в этой истории. Ведь это я, та самая девчонка, яро защищающая мальчика в специальных лечебных очках, над которым частенько издевались другие дети…

Во всяком случае, теперь два факта реально срастить: Дима — начальник клиентского отдела молочного завода и внезапно исчезнувшая сотрудница того же отдела — Алина, каким-то образом они связаны, каждый из них мог вынашивать свои планы, объединившись ради этих целей. Вот такая версия…

И все-таки нелепо звучит: детская влюбленность и циничное вмешательство в чужую семью — в моем понимании не укладываются, а девичьи доводы не ясны вовсе, месть за сестру, в смерти которой Ян не виноват — как-то странно. Что им нужно? Если, конечно, за всем стоят эти двое… Рада ошибаться, да чувствую, на верном пути.

— Гена, разблокируй, — дергаю за ручку, не могу усидеть на месте и ждать, пока муж выйдет.

— Подожди немного, — настаивает он.

— Куда я денусь, пойду навстречу: из двери — в дверь. Гена, открой…

— Ну, ладно, иди, — нажимает нужную кнопку, выпуская меня.

Захожу в здание завода. Поднимаюсь торопливо по лестнице на третий этаж. Люди, проходящие мимо, здороваются со мной. Киваю в ответ, не замечая лиц. Мало, с кем знакома тут.

Врываюсь в кабинет.

Ян резко встает из-за стола.

— Тина… уже приехала… Почему не позвонила? — идет навстречу, бросаюсь в его объятия, облегченно выдыхая. — Что с тобой?

Быстро выкладываю все, о чем узнала и то, о чем никогда не говорила, считая ненужной информацией. Ожидаемую реакцию это вызывает у мужа, ведь, по его мнению, опять вмешиваюсь. Он усаживает меня в кресло, сам же, засунув руки в карманы, меряет кабинет шагами. Потом начинает рассуждать вслух:

— Первый раз об этом слышу… — злится. — Не зря меня этот парень всегда раздражал… И плевать, чей сын, Гену уважаю, но он… Вот, дерьмо!!!

— Не кричи, пожалуйста… — как-то резко плохо стало, живот заныл подозрительными симптомами.

— С трудом себя сдерживаю, одно желание — уничтожить! Окажись все правдой, так и сделаю… — не видит моего состояния, продолжая свою гневную тираду. — Пригрел сучёныша, дав работу… Какого хрена никогда не рассказывала, что вы жили в одном районе, как нагло он заявился в наш дом однажды, да еще в мое отсутствие… Почему?!

— Ян… — боль внутри усилилась, я мучительно скорчилась.

— Тина?! — все-таки обращает внимание, глаза встревожены от понимания ситуации. Берет телефон и звонит Марго. А после везет в больницу.

***

Кое-как разлепила глаза… Огляделась. Больничные стены, устойчивый запах медикаментов, стерильная чистота, врезающая в нос ароматом антисептиков, и я — лежу на кровати, среди этой белоснежной «красоты», с капельницей в руке.

В теле такая слабость и усталость поселились сейчас, словно толпа народа безжалостно прошлась, а мне досталось: лишь безразлично наблюдала за этим… Хотя боли нет, и это успокаивало.

Последнее, что помню, перед тем, как сознание покинуло окончательно, утягивая куда-то в бездну, так это принципиальное согласие мужа не сохранять беременность.

«Малыш, ты там?» — приложила руки к животу, по ощущениям частичка любимого мужчины по-прежнему со мной, тепло внутри пульсирует… Или обманываюсь? Не желая принимать действительность…

Приподнялась повыше, не без труда. Откинула край одеяла. Из одежды — только безразмерная рубашка. Провела рукой вдоль тела, пытаясь понять, что со мной делали… На внутренней стороне бедер заметила незначительные засохшие пятна крови. Только не это…

В этот момент открылась дверь.

— А… Проснулась… — Марго деловито прошла в палату.

— Его больше нет? — охрипшим голосом говорю. Боюсь услышать ответ, ведь привыкла к мыслям о будущем ребенке. Кто он: мальчик или девочка?

Она молчит. Возвращает меня на место, подтянув за ноги вниз. Распаковывает упаковку с перчатками, натягивает их на руки. Начинает осмотр.

Морщусь от легкой боли, когда ее пальцы оказываются внутри меня, а второй рукой ощупывает живот.

— Вы не ответили… — смотрю в ее напряженное лицо.

— Почему не жалеешь себя… — вздыхает. — О детях и муже не думаешь… Нельзя так. И ты сама знаешь. Вот, смотри, — показывает на перчатку, на которой осталась кровь, немного, но есть, тут же снимает, выбрасывая в ведро.

— Маргарита Львовна! Да скажите уже, — слезы неконтролируемо текут.

— Тише-тише… Сделала все возможное… Учти, это единственный раз, когда помогаю, сохраняя беременность, сейчас повезло — быстро приехали, кровотечение не успело начаться, но выделения еще есть, как видишь… Ян настаивает на аборте, я с ним полностью согласна — в первую очередь должна думать о здоровье и жизни женщины.

— Где он? — нам нужно поговорить срочно. Вытираю мокроту с лица.

— Отъехал ненадолго… Тина, пожалей детей и мужа, если себя не жалко. Видела бы его, когда привез тебя: буквально трясло от беспокойства, бледный и потерянный.