Жестокая нежность 2

— Ох, уж, эти мужчины… Глеб тоже уехал, еще раньше, на объект, в область, — как-то грустно сказала.

— Что за печаль в голосе?

— Ему не нравится работа, хочется творческого подхода… Меня не устраивает, что так мало проводим вместе времени. Если бы не вы от одиночества с ума сошла.

Я задумалась… Есть одна интересная идея.

— Когда Глеб вернется?

— Понятия не имею, — пожимает плечами. — Надеюсь, еще буду не спать. Почему тебя это интересует?

— Хочу сделать деловое предложение, — подмигиваю ей. — Но все подробности позже.

— Ну, вот, заинтриговала и в кусты… — обвинительно смотрит, надув губки, а взгляд, как у ребенка. В такие моменты, представляю, как Ян выглядел бы, испытывай те же эмоции. Они очень похожи.

— Смешная ты, — встаю из-за стола, собираясь приготовить что-нибудь полезное. Сверху, из детской, доносится смех. Сейчас прибегут мои голодные непоседы.

Пусть отвлеклась сейчас, но не думать не могу, как там муж, зачем вызвали, что скажут… И какое отношение имеет ко всему?

***

Ян вернулся вечером. Нервный, уставший, злой…

Знаю, лучше не лезть пока, но делать вид, будто ничего не происходит, не могу. Хочу разделить переживания, помочь… Он молчит и не обращает на меня внимания, хотя прекрасно понимает — жду объяснений. И не отстану.

— Давай, поговорим, — массирую его напряженные плечи.

— Ужинать не буду, вымотался, полежу… — громко вздыхает, убирает мои руки и укладывается в постель.

— Ничего не скажешь? — обидно.

В ответ — тишина. Если думает, таким образом, уберечь от проблем, то зря. От неизвестности еще больше себя накручиваю.

— Хорошо… как пожелаешь… — надеюсь, по тону голоса поймет, что чувствую сейчас. Прикрываю дверь спальни и спускаюсь в столовую.

— Ты одна? — спрашивает Виолетта Павловна.

— Ян отдыхает, — стараюсь говорить спокойно.

Подсаживаюсь к дочке, чтобы ее покормить. Сама о еде думать не в состоянии. Только бы не сорваться при всех до слез. И что бы отвлечься, вспоминаю про свою затею.

— Глеб? Как твои дела? — наверное, мой вопрос странно звучит, если не знать о задуманном.

— Э… в порядке… — он растерялся. А Ксюша взволнованно взглянула. Да не выдам, что поделилась наболевшим.

— Прости за мой интерес… Мне нужна помощь грамотного специалиста, такого, как ты.

— Я готов, если буду полезен, — охотно согласился выслушать.

— Временно не могу заниматься галереей… У меня, конечно, там поставлен человек отвечать за все, но глобально ситуацию это не решит. Когда смогу вернуться к обязанностям — понятия не имею… Нужен руководитель.

— К чему клонишь?

— Стань моим деловым партнером. Ты архитектор, можешь поднять на новый уровень этот бизнес. Заказов много. Прибыль стабильная и достойная. А главное, безграничный полет творчества во всех его проявлениях.

— Неожиданно… — он отложил столовые приборы, откинувшись на спинку стула.

— По-моему, классная идея, — вмешалась Ксюша, прикоснувшись к руке мужа. Мне же от нее досталась благодарная улыбка.

— Тина, не могу дать ответ сейчас, хотя, признаюсь, звучит заманчиво. Мыслей, которые можно реализовать, полно… — Глеб заинтересовался, уже хорошо.

— Не тороплю. Подумай.

***

…Посреди ночи почувствовала настойчивые поцелуи, порхающие по телу; руки, поглаживающие меня; дыхание, от которого кожа покрывается мурашками; горячую возбужденную плоть, трущуюся между моих ног…

На мгновение показалось — это всего лишь приятный сон, но когда ощутила резкое проникновение, открыла глаза.

— Ян…

— Сладкая, хочу тебя до дрожи…

Жадно впивается в губы, не давая что-либо сказать. Так нежно двигается, подталкивая открыться навстречу. И вот уже растворяемся друг в друге, наслаждаясь нашим единением. Каждый раз в такие минуты, словно в невесомость попадаешь от избытка эмоций…

— Люблю тебя… — шепчет на ухо, потом нас накрывает мощной волной оргазма, а протяжные стоны утопают в поцелуе.

Муж тяжело дышит, упираясь лбом в мое плечо. И не торопится покидать тело, продлевая удовольствие.

Думаю спросить о многом: во-первых, что нашло на него, ведь мог просто разбудить, и, кажется, если не проснулась бы, в силу крепкого сна, то справился без моего осознанного участия; а, во-вторых, и в-третьих, как долго будет играть в молчанку.

— Ян… я тебя люблю… — обнимаю его, не давая подняться. И пока не решаюсь задавать свои вопросы. Так не хочется портить этот момент.

— Пошли в душ, — вместе со мной встает с кровати и несет в ванную.

Он моет меня, попутно целуя, и снова забываюсь от подаренной ласки. Умелый способ нашел заткнуть меня, ведь точно знает — обязательно стану приставать.

Прижимая к своей груди, уже в постели, убаюкивал, перебирая мои волосы. И ведь получилось у него усыпить. Я тоже для себя решила: до утра разговор вполне потерпит.

***

— Что, значит, тебе нужно уехать?! — стараюсь не повышать голос, но получается плохо.

Ян невозмутимо складывает вещи в чемодан.

— То есть, поэтому ночью так настойчив был? — продолжаю возмущаться. Теперь понятен порыв близости.

На свой вопрос получаю взгляд с упреком. Ладно, согласна, пусть не поэтому, и все равно бесит.

— Спасибо, что ушел не по-английски, — собиралась оставить его в гордом одиночестве, смотреть, как уходит — не могу.

— Тина, стой! — сжимает в объятиях. — Прости, что так поступаю…

— Если объяснишь, то определенно станет проще.

Все-таки сжалился надо мной:

— Филипп Абрамович считает, лучше покинуть страну на время, из-за возможных обвинений в заказном убийстве, которые пока не предъявлены и подписку о невыезде не брали с меня, лишь допросили в общем порядке. А в мое отсутствие он решит этот вопрос.

— Подожди… Просто так человека не будут подозревать?

— Я, действительно, планировал подобное…

— Что? Ты же не виноват? — хватаюсь за его рубашку.

— Нет. Но если это выплывет наружу, сомневаюсь, что кто-нибудь захочет разбираться. Мотив налицо и поводов хоть отбавляй.