Жестокое искушение

— Этого мы точно не можем допустить, правда? — прохрипел он, его слова были покрыты медом насмешки.

Он закрыл дверь душа и шагнул под струи воды. Его руки поднялись, чтобы пригладить волосы, и это движение привлекло мой взгляд к его напрягшемуся животу — струйки воды стекали по вырезанным линиям мускулов. Это завораживало, именно поэтому он поймал меня на том, что я смотрю, когда его глаза снова открылись. Глаза вспыхнули вызовом, когда он удерживал мой взгляд, нанося гель для душа на грудь, руки, затем ниже…

Я не могла сопротивляться. Я была слабой, слабой женщиной.

Опустила глаза и смотрела, как он обхватил возбужденный член. Восхитительные линии V, указывающие вниз на главную достопримечательность, стали еще более заметными, когда Оран начал медленно себя ласкать.

Мои пальцы дергались от отчаянного желания сделать то же самое — прикоснуться между ног и снять часть интенсивного напряжения, которое он создал. Вместо этого развернулась, убегая так быстро, что отскочила от дверного косяка на выходе, а раскатистый смех преследовал до моей комнаты.

Я не имела понятия, каким видом магии-вуду владел этот мужчина, но она была сильной. Он так меня запутал, что не знала, где верх, а где низ. Что еще хуже, я не была уверена, что мне это важно. Искушение последовать за ним было почти непреодолимым. На мгновение в той ванной я не могла вспомнить, почему душ с ним был бы так плох. Мы оба взрослые, верно?

Оран, как бурная река, и борьба с течением изматывала меня. Я начинала задаваться вопросом, не приведет ли меня этот бурлящий поток туда, куда хочу. Или же я утону. В любом случае, у меня было ощущение, что мой курс уже задан.

ГЛАВА 29

Я думал, что мне снится сон, когда проснулся. Кровать была пуста, но меня окутало смутное воспоминание о губах, нежно прикоснувшихся к тыльной стороне моей руки. Прикосновение было таким легким, ангельским, что решил, что это плод моего воображения. Но, лежа там, я начал сомневаться. Мои сны редко бывали такими целомудренными.

Лина скорее отрубила бы мне руку, чем поцеловала ее, не так ли?

Я больше не был так уверен — ни в ней, ни в том, что с ней связано. За исключением того, что то, что собирался сделать, было необходимо, каким бы отвратительным это ни казалось. Мне нужно было узнать больше о Веллингтоне и клубе Olympus. Что-то подозрительное происходило за кулисами, но я мог только догадываться, что именно.

Я не нашел ни малейшего намека на информацию, где бы ни искал. Либо все действительно ничего не знали о секретной деятельности клуба, либо их сильно мотивировали молчать. Обычно секреты не остаются секретами. Люди любят говорить. Я мог бы поверить в полное отсутствие информации, если бы не сомнительный моральный облик членов клуба, которых знал. Этого одного было достаточно, чтобы покрыть весь клуб густым слоем подозрений.

Только Лина намекала, что Olympus — это не просто элитный социальный клуб. И каждая минута, проведенная с ней, делала меня все менее склонным игнорировать ее впечатления. Не то чтобы понимал ее сложные чувства по этому поводу. Казалось, она презирала их, но не могла держаться подальше. Для меня это было чертовой загадкой.

Я знал одного человека, у которого, возможно, еще есть информация. Я не обращался к ней, потому что любая информация от нее будет мне чего-то стоить. Но если это означало освободить Лину от того, что ее сковывало, это цена, которую стоит заплатить.

— Я пришел на встречу с Кейтлин Байрн, заключенная 563270, — передал свои документы на стойке регистрации тюрьмы. Это второй раз, когда я навещаю свою жену, и, надеюсь, последний до ее суда, если он вообще состоится. Если бы она была умна, приняла бы сделку о признании вины. С другой стороны, если бы она была умна, то никогда бы не перешла мне дорогу.

После одобрения сел в первой кабинке для посещений, где с каждой стороны толстого окна из плексигласа стоял телефонный аппарат. Десять минут спустя Кейтлин появилась и села напротив с надменностью королевской особы — бессильная и слишком глупая, чтобы это понять.

Я представил, как обматываю телефонный шнур вокруг шеи и затягиваю, пока ее тело не обмякнет. Эта визуализация позволила мне улыбнуться, когда поднес телефон к уху.

— Полагаю, ты здесь из-за документов, — ее голос доносился через трубку, хотя она сидела всего в нескольких шагах.

— Мне интересно, как долго ты будешь тянуть, но нет. Я здесь не для этого.

— Я буду тянуть столько, сколько потребуется, чтобы получить то, что мне причитается.

Злость расширила мою улыбку.

— Ты получишь то, что тебе причитается. Я слышал, тебя посадили в одиночку на какое-то время — целых две недели, если не ошибаюсь.

Часть ее самодовольства треснула и исчезла, когда до нее дошла реальность.

— Это был ты, — прошипела она.

— Просто убедился, что ты получишь то, что тебе причитается, как ты и сказала.

Она оскалилась. Это было почти смешно, учитывая, что только один человек в этой комнате обладал хоть какой-то властью, и это не она.

— Я сделаю твою жизнь адом, Оран.

— Прибереги угрозы для тех, кому не все равно. Тебе стоит больше беспокоиться о том, узнаешь ли ты когда-нибудь жизнь за пределами бетонных стен и колючей проволоки. На твоем месте я бы использовал любую возможность, чтобы улучшить свои шансы.

Ее подставили за убийство собственного брата, что было особенно уместно, учитывая ее одержимость этим человеком. Небольшая деталь, о которой было бы неплохо узнать до того, как я согласился на брак по расчету. Мужчина теперь мертв, и я знал, что она невиновна в его смерти, потому что это я подставил ее. Я также знал, что предоставил настолько железобетонное дело против нее, что у нее не было ни малейшего шанса очистить свое имя. Я думал о том, чтобы просто убить ее за предательство, но смерть была бы слишком легким выходом. Она стоила моему отцу жизни. Только это заслуживало пожизненного наказания.

Ее глаза настороженно сузились.

— Ты что-то хочешь от меня.

— Есть огромная разница между тюрьмами минимального и максимального уровня безопасности. С правильным влиянием судью можно убедить, что ты не представляешь угрозы.

Она размышляла над вариантами, ее лицо исказилось от горечи. Наконец, она откинулась назад и подняла подбородок.

— Что тебе нужно?

— Я хочу знать о Лоуренсе Веллингтоне и клубе Olympus, — спокойно сказал я.

В ее глазах мелькнул проблеск удивления. Ее ум, должно быть, лихорадочно работал, пытаясь понять, почему меня это так волнует, что я пришел сюда. К ней.

— Это из-за той твоей официантки? Той, с которой ты, как говоришь, едва был знаком?

— Неважно, из-за чего.

— Конечно, важно. Я не знаю, что тебе сказать, если у меня нет правильного контекста.

— Ты расскажешь мне все, что знаешь, а я сам разберусь, что мне нужно.

Она пожала плечом.

— Я почти ничего не знаю.

Молча ждал, пока она не вздохнула и не продолжила.

— Я мало что знаю о Веллингтоне. Я столкнулась с ним только из-за русского.

— А что насчет Olympus?