Жестокое наследие

— Не понимаю, зачем ты учишься курить. Это отвратительно.

— Потому что моему отцу это бы не понравилось. Надо просто перетерпеть… В какой-то момент мне должно стать приятно, иначе почему тогда все так одержимы сигаретами?

Томмазо выглянул в окно и посмотрел на сад. В самом его конце находилась конюшня, где ежедневно, к его удовольствию, толпились конюхи.

— Попроси новенького показать тебе, как это делается. — Том повернулся ко мне с хитрой улыбкой. — Похоже, он знает толк в вещах, которые могли бы разозлить твоего папочку.

Я села и проследила за его взглядом.

Из сарая вышел парень с вилами на плече. Элио Сантори. Cittaiolo⁹. Городской парень. Он приблизился к куче сена, как будто та его оскорбила, и с яростью вонзил в нее вилы.

— Что ты имеешь в виду? — лениво поинтересовалась я.

Элио снял футболку и остался только в рваных джинсах с низкой посадкой. Его тело было просто невероятным. На него было приятно смотреть, признаю. У него даже были татуировки. Я никогда раньше не видела настоящих татуировок. В Кастель-Амаро их считали чем-то вроде метки дьявола.

— Я имею в виду, что парень прошел через многое, это сразу видно. Он – проблема… настоящий плохиш. — Томмазо многозначительно изогнул брови. — Бьюсь об заклад, с ним будет весело.

— Если ты так думаешь, иди и попытай счастья.

— Я не тот, на кого он смотрит, как на сочный стейк. Он трахает тебя глазами каждый раз, когда ты проходишь мимо.

Меня обдало жаром.

— Неправда.

— Правда. Держу пари, что когда он отдыхает в конюшне… и дрочит, то представляет тебя в обтягивающих шортах или в том желтом бикини, в котором ты плаваешь на заднем дворе.

Я запустила подушкой в сторону Томмазо.

— Заткнись.

— Почему? Тебя возбуждает мысль об этом? — Том ухмыльнулся.

Да.

— Уверена, я для него просто избалованная папина дочка. Он – парень с реальными проблемами. — Я наблюдала, как Элио Сантори работает в лучах послеполуденного солнца. Это стало моим новым хобби.

Элио отложил вилы и направился к дому.

Я встала и разгладила комбинезон в горошек, который сшила сама. Работая за швейной машинкой, я была по-настоящему счастлива.

— Хочешь еще газировки? Пойду возьму, — пробормотала я.

Том рассмеялся.

— Иди, жаждущая сучка. Передай от меня привет сittaiolo.

Я показала ему средний палец и, выбежав из комнаты, быстро спустилась вниз по лестнице. У двери уже стояли ботинки Элио. Я побрела по дому, размышляя, не пошел ли он в ванную, и в итоге оказалась на кухне.

Дверца холодильника была приоткрыта, и в проеме стоял вспотевший Элио Сантори без футболки, во всей своей красе. Увидев меня, он выпрямился, держа в руке стеклянную бутылку лимонада. Затем поднес ее к губам и, запрокинув голову, начал жадно пить. Я не могла оторвать взгляд. Я так засмотрелась на него, что подпрыгнула от неожиданности, когда он заговорил.

— Ты что-то хотела? Только не говори, что пришла отчитывать меня за то, что я залез в холодильник?

Я прошла дальше на кухню, нацепив на лицо маску безразличия.

— Я не охраняю холодильник. Делай, что хочешь, — пробормотала я.

Он бесстрастно наблюдал за мной, а затем сделал еще глоток.

Я позволила глазам скользнуть по его обнаженному торсу. Ему было двадцать — всего на пару месяцев больше меня, но он казался гораздо взрослее. Все дело в опыте. У меня его не было вовсе, а у него — хоть отбавляй. Он прожил тысячу жизней в городе, опасных и трудных, в то время как я оставалась здесь и шила платья куклам, купаясь в заботе отца.

— Как твое лицо? — неожиданно спросил Элио. Он закрыл холодильник и поставил бутылку с лимонадом на стойку. Затем повернулся, и оказался совсем близко ко мне.

— Отлично. Ты едва меня задел.

По какой-то причине казаться слабой перед этим парнем было невыносимо. Кроме того, прошло уже больше недели с того случая, как он случайно меня ударил. Какой вред, по его мнению, он нанес?

Он поднял руку и осторожно коснулся моей щеки. Впервые в жизни меня охватил жар.

— Ты солгала ради меня, — сказал он подозрительным голосом. — Зачем ты это сделала?

Я сглотнула тугой комок в горле.

— Почему бы и нет? Мне это ничего не стоило, и, как я уже сказала, ты едва задел меня.

Он склонил голову набок.

— Значит, это была не жалость? Ты не пожалела нищего карманника, который неделю ничего не ел?

Я усмехнулась.

— Пожалела тебя? С чего бы? Ох, бедный бандит, голодал целую неделю… что за трагедия.

— Бандит? — повторил он, убирая руку с моей щеки.

— Я слышала, твой отец был мафиози.

Элио фыркнул.

— Хотел бы он. На самом деле, он был просто жалкой копией. Если Ренато Де Санктис — белый кит, то мой отец был крилем. Я не стремлюсь к такой жизни.

— Нет? Тогда к чему ты стремишься? — спросила я.

Он все еще стоял чертовски близко.

Элио наклонился. Он что, собирался поцеловать меня?

— Понятия не имею. Но точно знаю, что не останусь в этой дыре. Я уберусь отсюда, как только смогу. И, если ты такая умная, как я думаю, topolina, ты сделаешь то же самое.

— Topolina? — повторила я прозвище, не зная, обижаться или нет. Topolina. Мышка.

— Разве ты не слышала эту историю? Il topo di citta e il topo di campagna¹⁰. Я — городская мышь, а ты — деревенская.

Я приподняла бровь.

— Разве городская мышь не была богатой?

Элио задержал на мне взгляд, а затем рассмеялся. Его полные губы растянулись в душераздирающей ухмылке. Это была его первая улыбка, которую я видела.

— Vero¹¹. И все же прозвище тебе подходит.

Он отстранился, держа в руке бутылку. Оказалось, что он тянулся за лимонадом, а не пытался меня поцеловать.

Мои щеки залились краской.

Он пил медленно, все время глядя мне в глаза. Его сильное горло двигалось в такт глоткам, блестя от пота после работы на солнце. С большим усилием я отвела взгляд.

— И как ты собираешься выбраться отсюда? Поделись планом, — бросила я ему.