Жестокое наследие

— У тебя внутри нет охраны?

— Мне не нужна охрана внутри, — сказал он и повел меня по коридору в огромную гостиную открытой планировки.

К этому моменту наступил вечер. Панорамные окна выходили на пристань Атлантик-Сити, и неоновые небоскребы бесконечно отражались в черной воде.

— Такой самоуверенный.

— Нет. Просто опытный. — Элио свернул в другой коридор. — Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

Мою комнату.

— Ничего себе, пленница выходит на новый уровень. Теперь у меня будет своя комната и прочее.

Я шла за ним, пока мы не подошли к двери. Он толкнул ее и подождал, пока я войду.

Судя по тому, что я видела до сих пор, эта комната не была похожа на остальную часть пентхауса. Здесь было тепло и уютно. Стены, окрашенные в бледно-шалфейный цвет, и темное дерево окружали кованую кровать. На постели лежали покрывала из терракотового и кремового льна, а у изножья был накинут плотный шерстяной плед. Подождите. Шалфейный? Я обвела взглядом стены. Тишина стала почти осязаемой, когда я встретилась глазами с Элио. Однажды я хочу покрасить нашу спальню в шалфейный цвет… он дарит мне чувство безопасности. Тот детский оптимизм и уверенность теперь казались насмешкой, когда воспоминание нахлынуло на меня. Мой любимый цвет… такой же, как цвет глаз Элио. Почему он выбрал именно его?

Как долго он планировал найти меня и держать здесь, в соседней комнате… своей пленницей… своей заложницей… своей женой.

Что с тобой на самом деле случилось? Я хотела спросить, но боялась. Расскажи мне о тех годах, что я пропустила... Потому что произошло что-то настолько ужасное, что общительный парень с веселыми глазами стал жестоким и холодным… но при этом все еще помнил цвет, в который я хотела когда-то покрасить нашу спальню.

Мое сердце смягчилось. Я наблюдала за ним. Его лицо оставалось безучастным, но то, как он избегал моего взгляда, говорило само за себя. Мы оба понимали, что этот простой жест означал нечто важное. И это нечто расплывалось мягким теплом в моем груди.

Прошлое давило на меня, как камень, сковывая мою надежду. Мне нужно было узнать, что случилось с ним. Я чувствовала нутром, что как только узнаю это, все изменится, и не была уверена, смогу ли я справиться.

— Чувствуй себя как дома. Мне нужно выйти.

— Работа sottocapo никогда не заканчивается, — пробормотала я, и тут мне в голову пришла ужасная мысль. — Если только тебе не нужно выйти куда-нибудь еще? Я никогда не думала об этом раньше... поскольку я твоя пленница, а не жена.… возможно, у тебя уже есть девушка. — От этой мысли меня затошнило от ревности, хотя я бы никогда не призналась в этом вслух.

Тишина была оглушительной.

Элио оставался невозмутимым. Я ничего не могла понять по его закрытому выражению лица. Мне хотелось вскрыть его голову и заглянуть внутрь.

Он отступил в коридор.

— Увидимся утром, — тихо сказал он. — Не пытайся сбежать. Ты не сможешь далеко уйти.

— Я тебе верю, — вздохнула я, опускаясь на кровать. Она была огромной и холодной.

Думаю, я никогда и не пыталась, — призналась я себе. Ни тогда, ни сейчас. Я бы не ушла.

Я все еще была здесь.

Ждала его.

30.Джорджия

Я позволила себе погрязнуть в жалости к себе на целый час после его ухода, а затем встала и отряхнулась. Пришло время почувствовать себя как дома, как он и сказал. И что самое приятное, двери в его комнату и кабинет даже не были заперты. Это навело меня на мысль, что он не часто делил свое пространство с другими. Видеть, как он ценит свою приватность, доставляло мне странное удовлетворение, которое я не хотела анализировать.

Я начала с его кабинета. Там был ноутбук, разумеется, защищенный паролем, и стол, на котором царил безупречный порядок. В целом, это было все, из чего состоял кабинет. Смотреть было особо не на что.

Затем я перешла в его комнату. В другой жизни я могла бы почувствовать вину за вторжение в его личное пространство. Но учитывая, как он оставил меня с одними лишь вопросами без ответов, запертой, без денег, без телефона и в отчаянии, я не чувствовала ни капли стыда.

Как только я открыла прикроватную тумбочку, стало ясно, что именно здесь он хранит свои личные вещи, а не в Каса Нера. В ящиках было не так много, но этого хватило, чтобы дать мне представление о том, кем он стал.

Там была пара потрепанных книг в мягких обложках и набор жетонов. Я взяла их в руки и уставилась на его инициалы, выгравированные на металле. Где и когда он их носил?

Я уже знала, что он был военным — это было очевидно по его выправке и подготовке, — но мне хотелось узнать историю, которая за этим стоит.

Где был Элио? Что он видел? У меня было ощущение, что именно то, что он видел, заставляло его сидеть за столом по ночам, чистить оружие и играть в русскую рулетку, отдавая завтрашний день в руки судьбе.

Под жетонами лежал блокнот, который я узнала, как свой собственный.

Тот самый, в котором Элио писал стихи.

Я открыла его и провела пальцем по черным строчкам.

Под замерзшей рекой все еще текут течения.

Под камнем и бетоном прорастают семена...

И эти семена способны поднять целые здания.

Прошлое тяжело сидело у меня на плече, вонзая когти. Элио до сих пор хранил блокнот, которую он исписал словами тем летом. Я крепко сжала его. Мне хотелось прочитать все записи. Настолько я была мазохисткой.

Вздохнув, я села на кровать с блокнотом на коленях и посмотрела в окно. Город был темным, лишь огни отелей и казино сверкали. Элио был там прямо сейчас. Что он делал? С кем он был? Работал ли он на самом деле? Должна ли я вообще беспокоиться об этом?

У него вполне могла быть девушка. Он достаточно ясно дал понять, что я не его жена, а всего лишь пленница. Вероятно, его поведение в магазине было игрой на публику. Я могла бы попытаться убедить себя, что мне все равно, есть ли у него кто-то еще, но это была бы ложь. А у меня не было сил лгать самой себе.

Мне не все равно. Мне действительно не все равно.

Со вздохом я откинулась назад, уставившись в потолок, и мои мысли вернулись к тем дням, которые мы провели вместе. К целому лету, наполненному солнечным светом, которое пролетело слишком быстро — до того, как моя жизнь погрузилась в зиму.

Неумолимую. Бесконечную.

Я так и не встретила весну.

Звук хлопнувшей двери, эхом прокатившийся по пентхаусу, заставил меня вскочить на ноги.

Человек?