Жестокое наследие

Я задержалась на лестнице и прочитала сообщение. Было немного стыдно признаться, что мой родной язык стал забываться. Я прожила в Америке четырнадцать лет.

По моим конечностям пробежал озноб, а рука, держащая телефон, онемела. Мне не нужно было освежать в памяти итальянский, чтобы понять сообщение.

Миссис Конти, я адвокат, представляющий интересы Вашего отца. Мне нужно срочно поговорить с Вами. Пожалуйста, свяжитесь со мной при первой же возможности. Я жду звонка.

Когда твое сердце разбито на миллион кусочков, первое, что нужно сделать, чтобы продолжить жить — это не думать о прошлом. Провести черту и избегать всего, что с ним связано. Вытеснить все воспоминания. Именно поэтому я не видела отца и не разговаривала с ним уже больше десяти лет. Он слишком сильно напоминал мне о худшем дне в моей жизни. Поначалу я отправляла ему новости о своих буднях, полностью фальшивые, красивые, радужные фото... чтобы он не волновался. Со временем и это прекратилось. Боль была слишком сильной.

Для отца моя жизнь была тщательно подобранной лентой счастливых фотографий и веселых мемов. Многие осуждают социальные сети за создание нереалистичных ожиданий, но порой именно это я ценила в них больше всего.

Почему я должна обнажать свою душу, делясь каждым мучительным разочарованием и стрессом в своем никчемном существовании с любопытными посторонними? Я не должна. Я могла спрятаться за идеальными снимками и праздничными открытками с беспечными подписями. Иногда единственное, что держало меня на плаву, было то, что никто не знал, как низко я пала. Даже спустя столько времени у меня все еще оставалась гордость. Больше мне нечем было похвастаться, так что я решила, что стоит быть благодарной и за это.

Почему адвокат связался со мной по поводу отца? Он умер?

— Что с тобой? С тех пор, как мы ушли от тебя, ты хандришь, как будто потеряла питомца. Взбодрись, мать твою! — потребовала Эрика.

Я моргнула. Мои мысли были очень далеко от дешевого бара, в котором мы сидели.

В своей голове я была за тысячи миль отсюда, в маленьком городе, с видом на другое море, юная и наивная… и не подозревающая, что вскоре моя жизнь разлетится на куски.

— Извини, я неважно себя чувствую. Думаю, мне стоит уйти. Похоже, я тут лишняя. — Я кивнула в сторону парня-хипстера за баром, который не сводил глаз с Эрики.

— Тебе необязательно уходить, — пробормотала она, посылая улыбку в сторону красавчика.

— Обязательно… Развлекайся. — Я выдавила улыбку, и, схватив куртку, быстро ушла. В Лос-Анджелесе редко бывало настолько холодно, чтобы надевать что-то теплее.

Я брела домой по тихим улицам, поглощенная воспоминаниями.

Сообщение крутилась в голове, не давая покоя. В Италию было слишком рано звонить из-за разницы во времени. Оставалось только ждать. Мне предстояла бессонная ночь, поскольку я точно не смогу уснуть, пока не поговорю с кем-то.

Я вернулась домой и стала возиться с замком. Он снова заедал.

— Просто откройся, fanculo⁸! — прохрипела я, слезы давили на веки.

Я дергала за дверь, пытаясь повернуть ключ в разные стороны, пока он не погнулся. Прислонившись к стене, я осела на пол и положила голову на колени, пока слезы неконтролируемо текли по щекам.

Почему все всегда дается так сложно?

Моя работа оплачивалась достаточно хорошо, но жить одной в городе было дорого. Будучи тридцатилетней вдовой, я не хотела делить квартиру с соседями, так что оказалась здесь — в месте, где даже не закрывается дверь, а я слишком боюсь позвонить домовладельцу, чтобы сообщить об этом.

Я не могла вернуться в Италию; я бы предпочла умереть здесь, в своей маленькой квартире в одиночестве, чем заново пережить все, что я там пережила. Не говоря уже о парализующем страхе перед полетами, который я обнаружила, когда покидала родную страну. Так что я застряла. Жизнь остановилась, и ее уже не перезапустить.

К тому времени, когда колени моих джинсов промокли насквозь, а щеки горели от слез, раздался тихий вздох. Я подняла голову и увидела Старого Альберта, стоящего в дверях напротив меня.

— Опять замок? — Его голос был результатом привычки курить на протяжении последних семьдесят лет. Он звучал как Смотритель Гробниц, но при этом был самым здоровым девяностолетним стариком, которого я когда-либо встречала.

Я кивнула.

Он, шаркая, вышел из своей квартиры с отверткой в руке.

— Не из-за чего так плакать, — спокойно заметил он, поворачивая замок.

Я наблюдала за его работой. Его старые морщинистые руки напоминали сухие ветки. Прилив благодарности грозил захлестнуть меня.

— Я плачу не из-за двери… Просто мне жаль, что ты не мой отец, — пробормотала я.

Старый Альберт усмехнулся.

— Отец? Скорее дед.

— Без разницы. Все равно семья. — Я опустила взгляд на свои руки. — Я бы променяла собственную не задумываясь.

— Семья — это не только кровь. Ты вольна выбирать ее сама, если захочешь, — добродушно сказал Старый Альберт и распахнул дверь. — Ну вот. Готово.

Я встала и импульсивно обняла его.

Он похлопал меня по спине.

— Иди, отдохни. Утром всё будет казаться проще, поверь тому, кто прожил на свете чуть подольше тебя.

Я кивнула и улыбнулась ему. Он вернулся в свою квартиру, а я подождала, пока за ним закроется дверь, и проскользнула к себе. В крошечное, убогое жилище с незакрывающейся дверью, без кондиционера и с домовладельцем, который любил лично приходить за арендной платой и напоминать, что я могу платить по сниженной ставке, если позволю ему смотреть, как я принимаю душ раз в неделю. Он предлагал не бесплатную аренду, а лишь маленькую скидку. Что за очаровашка.

Положив ключи, я поймала свое отражение в зеркале в прихожей.

На меня смотрели темные глаза. Эрика была права. Я неважно выглядела. У меня был затравленный взгляд, но это имело свое объяснение.

Я всегда носила в себе тень прошлого. В девятнадцать лет взрыв разрушил мою жизнь, и его отголоски до сих пор сотрясали меня.

Мне никогда не избавиться от них.

Медальон блеснул в темноте, я вытащила его из-под волос и зажала красивую серебряную подвеску между пальцами, проводя большим по гладкой поверхности. Внутри медальона лежала идеально сохранившаяся веточка гелиотропа.