Жгучий случай, или Повар с перцем

— И я знаю, почему, — нервный смех рвётся из горла моей супруги. — Королеве не нужно каждую ночь ложиться с тобой в постель.

— Значит, дело в этом? — смотрю жене в глаза.

— Опомнись, Табаско! Я вышла за тебя замуж с условием, что никогда не увижу тебятаким. — Ёль передёргивает. — Посмотри на себя. Эти рога… копыта, хвост. Тиль, ты чудовище! Мерзкий отвратительный монстр! — выкрикивает и отворачивается.

Слова жены отзываются в моём сердце страшной болью. Я ей противен. Я для неё чудовище. Ёль, которая ещё утром смотрела на меня с нежностью, теперь видеть меня не может…таким.

— Прости, любимая, но я…такой, — встаю, возвращаю стул на место, — Решать тебе.

Жена поворачивается ко мне:

— Тут и решать нечего, — вздёргивает острый подбородок. — Я ухожу от тебя.

Такого я не ожидал. Я думал, Ёль выселит меня на диван в гостиной. Месяц, два и она привыкнет, у нас всё наладится. Но нет.

— Значит, хочешь уйти? — спрашиваю, а страх крепко сжимает ледяные руки на моём горле.

— Ты сам виноват. Завтра я пришлю курьера, отдай ему мои вещи.

Стараясь не задеть меня, Ёль проходит мимо, а я, в надежде удержать, хватаю её за плечо.

— Не уходи, прошу. Сегодня Рождество, — умоляя жену остаться, я чувствую себя жалким. — Ёль я…

— Не трогай меня! — освобождает руку из моей хватки. — О, Королева, меня сейчас стошнит!

Выбегает из гостиной, хватает пальто, сумочку и уходит… из моей жизни навсегда.

Сон обрывается, а я подрываюсь на постели и пытаюсь отдышаться. Перед глазами стоят обрывки сновидения, а в груди жжёт от эмоций, которые пришлось пережить заново.

Опускаюсь на матрас и, облизав пересохшие губы, смотрю на Бри. Она спит. Я бесконечно благодарен Бриллианте за смелость и доброту, которые живут в её сердце.

— Волшебной ночи, господин Табаско.

Дьявол!

Снова подрываюсь на матрасе и зло смотрю на Духа Рождества:

— Что ты здесь забыл? — рычу сдавленно.

— Тс-с-с! — прижимает палец к губам. — Вы ведь не хотите разбудить госпожу Ош? — выгнув бровь, гладит пальцами рыжую бороду.

— Убирайся… — шепчу оленеводу в свитере и накрываю девочку одеялом.

— Только вместе с вами, — хитро улыбается. — Прогуляемся?

Не дожидаясь моего ответа, Эфир прищёлкивает пальцами и в гостиничном номере поднимается самая настоящая метель. Несколько мгновений я задыхаюсь в вихре из ветра и снега, а потом непогода исчезает так же быстро, как началась. Опять этот идиотский фокус! Спасибо оленеводу, что из номера голым не вытащил — мои вещи превратились в лохмотья, когда я превращался. Теперь на мне белая рубаха, тёмные брюки, чёрное кашемировое пальто и длинный клетчатый шарф.

Мы с Эфиром стоим на заметённой снегом улице, и это точно не Альвахалл.

— Куда ты меня притащил? — кручу головой, пытаясь понять, где мы.

— Неужели не узнаёте? — удивлённо приподнимает брови. — Вы провели здесь ваше демоническое детство, — улыбается.

Воспоминания без стука вламываются в моё сердце — это город Алле. Мы всей семьёй переехали сюда с Ратара, когда я был совсем мальчишкой. В Алле неплохо относятся к демонам, я ни разу не чувствовал себя чужим в этом городе. Хорошее место.

— Понятно, — хмыкаю. — Старый-добрый фокус. Ты мне покажешь несколько трогательных моментов из моей жизни, а после я раскаюсь во всех грехах и расплачусь на твоём плече.

— Ну-у… — Эфир дует щёки. — Ещё предположения есть?

— Нет. Но это точно как-то связано с моим наказанием.

— Мимо. — Дух Рождества качает головой. — Моя основная работа — дарить подарки на Рождество.

— Подарки?! Мне?! — Смеюсь от души. — У тебя своеобразное чувство юмора, парень!

— Когда-то вы были совсем другим, господин Табаско, — вздыхает.

Хлопнув меня по плечу, Дух Рождества разворачивается и идёт прочь.

— Эй! Ты ошалел?! Стой!

Моргнуть не успеваю, а Эфир исчезает в снежном завихрении. Вот ведь оленевод свитерный! Бросил меня в Алле одного. И как теперь выбираться отсюда, скажите на милость? Зимой из Алле нет транспорта в другие города.

Это что за?..

— Держи его!

— Хватай!

— Не догоните!

Рядом со мной крутятся трое мальчишек. И один из них —я… в том возрасте, когда рога ещё толком не проклюнулись. Дети резвятся: играют в догонялки, бросают друг в друга снежки, им весело.

О, Королева, у меня когда-то были друзья! И почему я о них забыл? По и Хо не смотрели на меня с отвращением, а ещё нам никогда не было скучно втроём.

Оставляя за спиной резвящихся детей, иду к дому, в котором я жил с матерью и отцом. Открываю калитку, прохожу через небольшой уютный дворик. Мама украсила здесь всё гирляндами к Рождеству. Я обожал сидеть вечерами на ступеньках крыльца и мечтать, глядя на мерцающие разноцветные лампочки. Я мог съесть пару дюжин конфет за вечер, фантазируя о будущем. Когда-то я любил сладкое…

Подхожу к дому и заглядываю в окно кухни. Там отец готовить индейку к запеканию. Он натирает тушку солью с травами, а потом щедро поливает секретным ингредиентом — соусом, приготовленным по его собственному рецепту. Незадолго до смерти папа поделился со мной секретом, но я так и не решился повторить его соус.

Подхожу к окну гостиной и вижу маму. Она суетится у наряженной ёлки — раскладывает коробки с подарками. В детстве на Рождество у меня всегда было много подарков, и я верил, что их приносит Дух Рождества. Мама поддерживала во мне эту веру в чудо. Она была моей доброй феей.

Мои родители давно умерли, где сейчас По и Хо, я не знаю. Но друзья научили меня веселиться от души, отец привил любовь к готовке, а мама дарила мне чудо каждый день, а не только в Рождество.

Почему уехав из Алле во взрослую жизнь, я взял с собой чемодан вещей и не взял эти воспоминания? Возможно, будь они со мной, когда вся моя жизнь пошла прахом, я бы не посмел стереть из памяти всё, включая себя настоящего.

Глава 32