Живая бомба

Перебраться с дерева на карниз и проскользнуть в открытую форточку было делом техники.

«Интересно, какой это туалет? Женский или мужской? — подумал Камельков, оглядывая стены помещения в поисках писсуаров. — Женский», — понял Камельков и, воровато оглядываясь на закрытые дверцы кабинок, засеменил к выходу.

Где-то рядом шумно заработал сливной бачок. А затем и еще один. Камельков вздрогнул от неожиданности и поспешил укрыться в ближайшей кабинке. Замок в кабинке был сломан, и юному следователю пришлось держать дверцу рукой.

По кафельному полу зацокали каблучки. К ним присоединились еще одни. Тихонько скрипнул вентиль крана, и зашумела вода.

— Ну как твое свидание? — произнес низкий хрипловатый женский голос.

— Плохо, — ответил ему другой, высокий и подрагивающий. — Вадик оказался полной свиньей! Даром что кандидат наук.

— Что, сразу же полез под юбку?

Если бы! Весь вечер таскал меня по Москве, вешал лапшу на уши насчет Пикассо и Ван Гога, а потом проводил до дома, поцеловал в щечку и отчалил. «Приятно, — говорит, — было провести с вами время. Надеюсь, что это взаимно».

— Да ладно тебе. Ты ведь сама говорила, что он скромный парень.

— Да. Но я не думала, что он такой козел. Представляешь, даже не предложил зайти в кафешку поужинать! А я была так голодна, что съела бы лошадь.

Услышав про лошадь, Камельков почувствовал, как в животе у него заурчало. «Черт, надо было хоть пару «сникерсов» на закуску купить», — с грустью подумал он.

Тем временем шум воды прекратился, и дамы, цокая каблучками, удалились. Выждав для верности еще полминуты, Камельков осторожно, стараясь не скрипнуть, открыл дверцу и на цыпочках двинулся к выходу.

Однако тут следователя ждало новое испытание. Не успел он ухватиться за дверную ручку, как дверь сама собой распахнулась. На пороге туалета, с любопытством глядя на Камелькова, застыла грузная блондинка бальзаковского возраста.

— Простите, ошибся, — промямлил Камельков и, сгорая от стыда, проскользнул мимо блондинки в коридор.

— Передумаешь — возвращайся! — со смехом крикнула ему след блондинка.

Оправившись от пережитого шока, Камельков потрусил по коридору, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за закрытых дверей. Первая дверь. Вторая. Третья. Вот и лифт. Здесь Камельков остановился и, поразмыслив немного, стоит ли спускаться в подвал на лифте или лучше воспользоваться лестницей, выбрал лестницу.

По пути к подвалу Камельков несколько раз слышал отдаленные мужские голоса и замирал, вжавшись спиной в стену. Однако ему повезло — на лестнице так никто и не показался.

Наконец Камельков остановился перед дверью, ведущей в подвал. До. сих пор судьба благоволила к нему. Однако на этом ответственном этапе разработанный Камельковым план заканчивался. Дальше следовала голая импровизация. Только тут Камельков вспомнил, что не имеет при себе никакого оружия. Однако отступать было поздно.

«Главное — внезапность!» — сказал себе Камельков и, собрав волю в кулак, распахнул дверь.

Вместо тира он увидел перед собой большую комнату с цементными стенами и рядами деревянных шкафов, уставленных разнокалиберными бутылками, некоторые были покрыты пылью и паутиной.

— Что-то забыли, молодой человек? — пропел у него над ухом сладкий баритончик.

Камельков обернулся. Удар пришелся ему точно в переносицу. Тряхнув головой, отважный следователь был готов продолжить бой, но внезапно сознание изменило ему. Глаза закатились, ноги подогнулись, и он рухнул на цементный пол подвала, подняв призрачное облачко пыли.

— Ну-с, молодой человек, пришло время побеседовать.

Камельков еще не вполне пришел в себя, поэтому слова незнакомца звучали для него так, словно между ним и обладателем баритончика была стена.

— Э, да вы еще не вполне пришли в себя! Эдик, плесни-ка нашему гостю водички на лицо. Мне не терпится с ним поговорить.

На голову Камелькову полилась холодная вода. Он тряхнул головой и подергал заведенными за спину руками. «Наручники, — понял Камельков. — Черт, попал как кур в ощип!»

— Ну как? Вам уже лучше?

Над Камельковым склонилось бледное лицо в золотых очках. Лицо было тщательно выбрито, имело красивый золотистый цвет (какой бывает после регулярного посещения солярия) и полоску черных усиков над верхней губой.

— Вы кто? — прямо спросил незнакомца Камельков.

— Я хозяин клуба Азамат Ашкеров, — представился тот. — А вы? Могу я узнать, с кем имею честь?

— Камельков. Михаил Камельков.

— И все?

— Михаил Петрович Камельков. Пока все, а дальше будет видно.

Ашкеров склонил голову набок и внимательно посмотрел на Камелькова.

— Что ж, Михаил Петрович… Мы с Эдиком… — он кивнул в сторону охранника, — не без интереса наблюдали за тем, как вы пытались проникнуть в клуб через окно туалета. Признаться, нас несколько обескуражило то, что вы выбрали для своего проникновения именно женский туалет. Эдик даже предположил, что вы из тех, кто любит…

— Ваш Эдик болван, — оборвал словоохотливого кавказца Камельков. — Да и сами вы не лучше.

— Эх, Михаил Петрович… Похоже, вы не понимаете, в каком тяжелом положении оказались. А ну-ка признавайтесь, какого черта вам понадобилось в моем клубе? Что вы искали в подвале?

— Мужской туалет, — с усмешкой ответил Камельков. — Кстати, — он скосил глаза к переносице, — что это такое белеет у меня на носу?

— Это пластырь. Не волнуйтесь, ваш нос не сломан, но ушиб довольно сильный. Скажите спасибо Эдику — он умеет бить больно, но аккуратно.

— Ему просто повезло. Он застал меня врасплох.

Ашкеров белозубо улыбнулся:

— Это было несложно. С пьяным человеком справиться легче, чем с трезвым. А вы, Михаил Петрович, были пьяны, и довольно сильно. Видели бы вы себя со стороны! — Ашкеров рассмеялся. — Честное слово, Михаил Петрович, вы пять минут карабкались по этому несчастному дереву! А потом еще пять балансировали на карнизе, стараясь сохранить равновесие!

— Чушь! — вспылил Камельков. — Подъем занял у меня не больше минуты!