Живая пуля

– Меня и так ищут.

– Ищут Желтова. За убийство шестерых человек. Тебя в числе подозреваемых нет. И не будет. Если ты меня сейчас отпустишь, то не будет. И про Корчнова забудь.

– Что, за шкуру свою дрожишь, шлюха ментовская? – презрительно засмеялся Ваганов.

Инна прикусила язык. Стыдно ей вдруг стало. Она ведь действительно искала спасения, потому и предлагала Ваганову сделку, на заключение которой не имела никаких полномочий. Никто не освободит его от ответственности, если он причастен к убийству самородовских боевиков.

– Сысой, ты сними с нее мешок, – сказал Ваган.

– Так она ж дорогу запомнит…

– А если ты ее сейчас трахнешь ненароком? Знаешь, что с тобой менты потом сделают, если она в живых после этого останется?

– А зачем ее в живых оставлять?

– Так вот и я о том же…

С Инны сняли мешок, и она увидел лица своих похитителей. Мерзкие до тошноты, похотливые рожи. Будь у нее сейчас в руках граната, она бы, не задумываясь, вырвала из нее предохранительную чеку и разнесла бы их всех в клочья. Лучше погибнуть, чем достаться на поживу этим ублюдкам.

Но нет у нее гранаты. Зато у этих подонков развязаны руки. Сначала они ее изнасилуют, а потом убьют… Не зря Никита в отпуск ее отправлял. Как чувствовал он, что Желтов потянет к ней свои грязные руки…

Не уберег ее Никита. Но разве можно его в этом винить? У него работа, у нее служба, и они не могут постоянно быть вместе… А он бы не дал ее в обиду, будь он рядом с ней в страшный час. Никита такой, что зубами перегрыз бы им глотки ради нее. Он на все способен, потому что любит ее… Но будет ли он любить ее после того, что с ней произойдет.

– Так, может, вставим телочке, если по-любому мочить? – спросил Сысой.

– Сначала Жора, потом все остальные, – покачал головой Ваган.

Машина ехала по проселочной дороге – вероятность встречи с милицейским патрулем ничтожно мала. А если это и случится, шансов у Инны спастись все равно нет. И у полицейских выжить тоже. Бандиты отморожены на всю голову, раз. И у них автоматы, два.

– А почему Жора? – возмутился Сысой. – У него своя телка есть, пусть с ней зажигает!

– А если он всю жизнь мечтал мента трахнуть? – засмеялся Ваган.

– Ну, так и я об этом мечтаю! Чтобы одна только белая рубашечка с погончиками, без трусов… Чем Жора лучше меня?

– Ничем он тебя не лучше! – выплеснула Инна. – Такая же сволочь, как и ты! Только ты еще ничего не сделал, а его высшая мера ждет! Ты еще можешь выйти сухим из воды!..

– Сысой, пасть ей заткни!

И снова Инне затолкали в рот грязную тряпку.

– Жора ничем не лучше тебя, Сысой, – сказал Ваган. – Он всего лишь круче тебя… Но ты на свою мечту право имеешь. И я хочу первым попробовать полиционершу в белой рубашечке… Жребий бросим. У кого как фишка ляжет, тот так и начнет…

– Ну, если так…

– А руки будешь распускать, на тебя самого фишку бросят. Пацаны голодные, им одной бабы мало, – глумливо хохотнул Ваган.

Сысой больше не лез к Инне, но ведь это было затишьем перед бурей. А буря не заставила себя ждать.

Машина прошла окраиной какой-то деревни, въехала во двор дома. Это была деревянная изба, каких много, но забор здесь сплошной, высокий. Да и поблизости домов не наблюдалось, и если Инну начнут насиловать прямо во дворе, никто не услышит ее криков. И на помощь ей точно никто не придет. Отчаяние держало ее за горло и стало душить, когда из дома к ней вышел Жора. И не было с этим «быком» «телки», о которой говорил Ваган. Инну швырнули ему под ноги. Она упала, ее приподняли, но встать на ноги не позволили.

Жора подошел к ней, рукой взял за подбородок, задрал вверх голову.

– Здравия желаю, гражданин начальник! – Он выдернул тряпку из ее рта. – Какие вопросы, товарищ старший лейтенант?

Щелчком пальцев он сбил какую-то мусоринку с ее погона.

– Зря ты это сделал, Желтов, – превозмогая страх, сказала молодая женщина.

– Это не вопрос, это угроза, – ухмыльнулся Жора. – А я вопросов жду. Хочешь знать, кто заказал Корчнова? Самород его заказал. Хочешь знать, кто заказал Шумова? Самород его заказал. Хочешь знать, кто замочил Шумова? Я его замочил… Ну, чего молчишь? Боишься? Очко играет? А раньше борзая была. Раньше меня не боялась, да? Дружков своих ментовских на меня спускала. Так теперь мой черед глумиться… Румын, ты первый! После меня… Ваган, ты второй!..

Инна зажмурилась, чтобы не видеть ублюдков, которые обступили ее со всех сторон. Бандиты мерзко скалились, представляя, как будут насиловать ее…

Желтов определил очередность, и Сысой даже слово против него не посмел сказать. А как в машине хорохорился…

– Теперь я тебя допрашивать буду…

Жора схватил Инну за волосы, потащил за собой в избу. Руки у нее были скованы за спиной, и ногой она не могла его ударить, потому что вел он ее за собой чересчур быстро. Демичевой приходилось усиленно перебирать ногами, чтобы не упасть.

Он втолкнул ее в комнатку, в угол между кроватью и стеной. На кровати полулежала девушка. Она недовольно смотрела на Жору.

– Зачем ты ее сюда притащил?

– Третьей будешь.

– Сам давай, без меня! – Психанув, она соскочила с кровати, но Желтов поймал ее за руку.

– Куда ты? У гражданина следователя к тебе вопросы! – засмеялся он.

– Какие, к черту, вопросы?

– Кто гражданина Кленова замочил? – спросил Жора.

– С ума сошел? – оторопело уставилась на него девушка.

– А кто на гражданина Самородова покушался?

– С тобой все в порядке? – Она покрутила пальцем у виска.

– А кто голой по Африке бегал?

– Да пошел ты!

Девушка попыталась вырваться, но Желтов прижал ее к себе с такой силой, что у нее выгнулась спина.

– Не надо со мной так! А то пацаны очередь уже заняли! – Он кивнул на Инну. – Хочешь, чтобы я тебя на эту очередь поставил?

– Нет! – скривилась Ира от боли.

– Тогда не буксуй! Поняла?

– Поняла.

– Давай, поможешь мне…

Жора сгреб Инну в охапку, швырнул на кровать животом вниз, снял с нее наручники, но тут же пристегнул ее к передней спинке кровати. Вторую руку он привязал к спинке кровати длинным полотенцем, скрутив его в жгут, но прежде перевернул Инну на живот. Она сопротивлялась, но это ей не помогло. Жора и сам по себе сильный, и его девица помогала ему.

Придерживая ее, Жора заставил свою подружку стащить с Демичевой юбку и трусики. Инна осталась только в одной рубашке с погонами.