Живописец смерти

— Все правильно, — одобрила Лиз, прожевывая очередной кусочек трехслойного пирожного, — не теряй бдительности. Но мне кажется, он просто залег на дно. — Она оглядела соседние столики и понизила голос: — Кейт, серийные убийцы очень толковые. Ты подобралась к нему слишком близко, и он отступил. Но… скоро вернется.

— Я это знаю. И бдительность не потеряю, даже если бы захотела.

— Хорошо. Только помни: его преступления — это демонстрация фантазий, которые он воплощает в действительность. А они неисчерпаемы.

— Верно. Но я теперь уже начинаю привыкать к его режиссерским вывертам.

— Кейт, серийные убийцы очень искусны, хитры и коварны. Они искренне верят, будто их деяния вполне нормальны и приемлемы, что сильно затрудняет поимку. Значительный процент таких маньяков, к сожалению, так и остаются безнаказанными.

— О, это меня веселит.

— Послушай, я знаю, ты умная. — Лиз вгляделась в Кейт. — Но с каждым убийством он становится все сильнее и самоувереннее. Не сомневается, что перехитрил тебя. Вступать с ним в интеллектуальный поединок очень опасно.

— Но и отступать уже поздно. — Кейт подала знак официанту. — Кофе, пожалуйста. Черный. — Она вздохнула. — Ты знаешь парня из ФБР, спеца по психам, его фамилия Фриман?

Лиз отрицательно покачала головой.

— А он тебя знает, и ему известно, что мы подруги.

— Наше ФБР знает все.

— Он показался мне неглупым, умеет слушать. В общем, понравился. Неплохо, если бы он ко всему прочему был посимпатичнее лицом. — Кейт улыбнулась. — По крайней мере этот маленький перерыв, который предоставил Живописец смерти, дал мне возможность сделать прическу и маникюр. Хотя, признаться, я с трудом это выдержала. Кстати, завтра благотворительный вечер. Ты получила платья, которые я послала от Бергдорфа?

— Да, — ответила Лиз. — Но я решила, что мне будет удобнее в клетчатом костюме-комбинезоне из полиэстра.

Кейт даже бровью не повела.

— Какое ты выбрала, черное или красное?

— Пойду в красном. У меня никогда не было ничего ни от Валентино… ни от кого другого.

— Ты будешь выглядеть потрясающе.

— А откуда тебе известен мой размер?

— Просто спросила самый большой, какой у них был. — Кейт рассмеялась.

— Стерва. — Лиз хлопнула подругу по руке и тоже засмеялась.

Неожиданно Кейт сникла.

— Если честно, Лиз, не знаю, как я переживу это событие. Постоянно напряжена, чувствую, что маньяк притаился где-то поблизости, мы ничего не можем предпринять, пока он не сделает очередной шаг, а тут этот праздник… — Она тяжело вздохнула. — В последний раз я сначала совсем неправильно истолковала его сигналы.

— Не ты одна. Ведь группа была с тобой согласна?

— К сожалению, да.

Лиз промокнула губы салфеткой.

— Итак, есть там еще за что зацепиться?

Кейт глотнула кофе и задумалась.

— Хм… остался только краденый запрестольный образ, который был похищен из квартиры Билла Пруитта и пока не объявился.

— Вспомни, как ты работала в старые добрые времена, и действуй соответственно. То есть еще раз все хорошенько обдумай.

* * *

Кейт и Слаттери просматривали компьютерный файл Билла Пруитта, наверное, уже в сотый раз.

— Обычно в его доме на Парк-авеню работают два консьержа. — Морин Слаттери сняла с рукава своего хлопчатобумажного свитера пушинку. — Но в тот вечер, когда Пруитт погиб, один консьерж заболел гонконгским гриппом или чем-то в этом роде. Давай посмотрим… — Она вытащила из кипы бумаг на столе папку Пруитта. — Тот, кто остался работать, сообщил, что к Пруитту, кроме хорошо одетого мужчины лет сорока с лишним, в тот вечер никто больше не приходил. По его мнению, это было много раньше смерти Пруитта. К тому же Пруитт сам дал указание его впустить, потому что в этом доме просто так не пройдешь.

— Консьерж видел, как гость уходил?

Слаттери сверилась с бумагами и пожала плечами:

— Здесь ничего не сказано.

— Значит, с этим человеком вообще никто больше не работал?

— Я разговаривала с этим консьержем. Фамилию гостя он не запомнил. По его утверждению, это белый высокий мужчина, лет сорока, хорошо одет. Ничего подозрительного он в нем не заметил.

— Деймиен Трайп тоже был высокий и аккуратно одетый, только немного моложе. — Кейт нахмурилась. — А ты показывала консьержу фотографию Трайпа?

— Нет. — Слаттери опустила голову. — Наверное, нужно было это сделать, но, понимаешь, все развивалось так стремительно, как снежная лавина.

Кейт улыбнулась:

— Ладно, Морин. Забудь. Ничего бы это не дало. — Она взяла из бумаг Слаттери фотографию Трайпа, сделанную при аресте. — Но я, пожалуй, покажу ему эту фотографию. Просто так, ради успокоения.

— Консьерж признался, что в ту ночь отлучался пару раз. На три минуты в туалет и на пять — выпить кофе.

— Это означает, что в туалете он провел по крайней мере десять минут, чтобы опорожнить мочевой пузырь и еше где-то пятнадцать или двадцать, чтобы снова его наполнить.

— Очевидно.

— Так что за это время в дом можно было легко проникнуть. — Кейт взяла справку токсиколога по Пруитту. — Марихуана. Кокаин. Амиловый нитрат. Алкогольное опьянение второй степени. Разве этого не достаточно, чтобы убить человека?

— В соответствии с данными лаборатории — нет. Пруитт был мертвецки пьян, но все равно это к смерти привести не могло.

Кейт снова обратилась к фотографии мертвого Пруитта.

— В заключении коронера сказано, что ссадина на челюсти Пруитта была свежая. Она получена незадолго до смерти. — Кейт задумалась. — На месте преступления были обнаружены какие-нибудь неидентифицированные отпечатки пальцев?

Слаттери порылась в бумагах.

— Да. Два комплекта отпечатков, которые не соответствуют ни одному из фигурантов дела. Возможно, их оставил наш клиент, но это мы узнаем, только когда его поймаем.

Греческие урны в стеклянных кашпо. Черно-белый пол. Вестибюль дома номер 870 на Парк-авеню можно было принять за антикварный магазин, если бы не консьерж и дежурившие там полицейские. Кейт отыскала того, кто работал в ночь гибели Пруитта.

— Я уже разговаривал с полицией, — сказал он, подозрительно разглядывая Кейт. Она выглядела больше похожей не на копа, а на хорошо одетых женщин, которые каждый день проходили мимо него. — Я уже давал показания… несколько раз.

Кейт продемонстрировала ему удостоверение, а потом фотографию Деймиена Трайпа. Консьерж нахмурился, взял фотографию руками в серых перчатках и оперся спиной о мраморную стену.

— Нет. — Он отрицательно покачал головой. — Этого человека я никогда не видел. Извините.

— Вы уверены? Действительно никогда?

— Уверен.

— В соответствии с вашими показаниями, в тот вечер Билл Пруитт принимал какого-то гостя.

— Да, но это был другой человек, не с вашей фотографии. Он выглядел старше. И не был блондином.