Живые. История спасшихся в Андах

— Нандо! Нандо! Там человек! Человек на лошади! Мне кажется, я видел человека на лошади!

Паррадо посмотрел на Канессу, потом в ту сторону, куда тот указывал, но никого не увидел.

— Где? — крикнул он. — Я его не вижу.

— Иди скорее! Беги! Он на том берегу! — завопил Канесса.

Нандо побежал к реке, а Роберто ползком начал пробираться по траве и камням в сторону всадника, находившегося примерно в 400 футах^[102] от него. Время от времени он останавливался и видел, что его товарищ бежит не туда, куда следует.

— Нет, Нандо! — кричал ему Канесса. — Направо! Направо!

Услышав это, Паррадо менял курс и продолжал бежать вслепую — он все еще никого не видел на другом берегу. Крики и отчаянная жестикуляция парней испугали коров. Животные поднялись на ноги и теперь находились между Нандо и рекой. Они смотрели на бегущего человека, и их ноздри тревожно раздувались. Отважный Паррадо не стал испытывать судьбу и решил сделать крюк, чтобы обогнуть стадо, поэтому края ущелья он и Канесса достигли почти одновременно.

— Где он? — спросил Паррадо. — Где этот всадник?

К своему великому разочарованию, Канесса, приглядевшись, увидел лишь высокую скалу и ее длинную тень на земле.

— Я уверен, что там был человек, — сказал он. — Клянусь, я видел человека верхом на лошади.

Паррадо покачал головой.

— Сейчас там никого нет.

— Знаю, — ответил Канесса и, сникнув, без сил опустился на землю.

— Пошли, — сказал Паррадо, взяв товарища под руку. — Надо вернуться и развести костер, пока не стемнело.

Парни посмотрели в сторону своего лагеря и вдруг сквозь рокот горной реки услышали крик. Они обернулись и увидели на противоположном берегу не одного, а трех всадников, которые глядели на них, погоняя коров по узкой тропе, вьющейся между рекой и скалами.

Паррадо и Канесса сразу замахали руками и закричали. Пастухи заметили юношей, но из-за шума воды не смогли разобрать их слов. Казалось, сейчас они отправятся дальше по своим делам, больше не обращая внимания на двух странных оборванцев.

Молодые люди начали жестикулировать еще отчаяннее и кричать еще громче, что они — выжившие пассажиры уругвайского самолета, разбившегося в Андах.

— Помогите нам! Помогите!

Канесса старался кричать как можно пронзительнее в надежде, что его высокий голос будет слышен на большем расстоянии, а Паррадо упал на колени и сложил перед собой ладони в умоляющем жесте.

Наездники заколебались. Один из них натянул вожжи и прокричал несколько слов, из которых ребята расслышали только одно — «завтра». Потом пастухи поскакали дальше, гоня перед собой стадо коров.

Юноши заковыляли в свой лагерь. Хотя Паррадо был измотан, а Канесса не мог идти без посторонней помощи, услышанное ими одно-единственное слово вселило в них огромную надежду.

Они договорились дежурить поочередно, сменяя друг друга каждые два часа, чтобы не дать костру погаснуть, но сон не шел ни к тому ни к другому. Они были слишком возбуждены. Ближе к рассвету Паррадо все же задремал и проспал более двух положенных ему часов. Канесса не стал его будить, понимая, что не сможет идти один, а Паррадо днем понадобятся все оставшиеся у него силы.

4

Наступил десятый день их перехода через Анды. Ребята проснулись в шесть утра и, посмотрев на другой берег реки, увидели стоявшего у костра человека. Рядом с ним было еще двое пастухов верхом на лошадях. Паррадо бросился к краю ущелья, откуда уже мог разобрать жесты мужчины у костра. Тот знаками попросил его спуститься ближе к воде. Паррадо спустился, крестьянин тоже, и скоро их уже разделяла только сама река шириной в 35 ярдов^[103]. У кромки берега шум бурного водного потока становился оглушительным, и разобрать слова на его фоне не стоило даже пытаться, однако круглолицый улыбчивый крестьянин в соломенной шляпе пришел на встречу подготовленным. Он вынул из кармана листок бумаги, что-то написал, обернул в него камень и бросил через реку.

Паррадо, спотыкаясь, добрался до места, где упало послание крестьянина, поднял его, развернул и прочитал:

Я позвал сюда своего знакомого. Скоро он будет здесь. Скажите, что вам нужно.

Паррадо попробовал нащупать в кармане карандаш, но обнаружил лишь тюбик губной помады. Он знаками дал понять мужчине, что ему нечем писать. Тогда крестьянин обмотал бело-голубым платком шариковую ручку вместе с небольшим камнем и бросил Паррадо.

Обзаведясь ручкой, юноша сел на землю и лихорадочно написал на бумаге следующее:

Я выживший пассажир самолета, разбившегося в горах. Я уругваец. Мы шли сюда десять дней. Там, наверху, меня ждет раненый друг. В самолете остались еще четырнадцать пострадавших. Нам нужно скорее выбраться отсюда, но мы не знаем, как это сделать. Нам совсем нечего есть. Мы очень ослабли. Когда вы вернетесь и заберете нас? Пожалуйста. Мы уже далее не можем ходить. Где мы?

В конце записки он вывел помадой надпись SOS, а затем, обернув этим листком и платком камень, зашвырнул свое ответное послание на противоположный берег.

Паррадо смотрел, не переставая молиться, как чилиец развернул листок и углубился в чтение. Чуть погодя он поднял глаза на юношу и показал жестами, что понял содержание записки, потом достал из кармана кусок хлеба, бросил через реку, снова помахал рукой и начал подниматься к краю ущелья.

Вернувшись на плато, Паррадо направился к Канессе, сжимая в руках хлеб — осязаемое свидетельство того, что им наконец удалось установить контакт с внешним миром.

— Посмотри, что я принес, — сказал он, подойдя к товарищу.

Канесса поднял голову, и его усталый взгляд застыл на хлебе.

— Мы спасены, — сказал он.

— Да, мы спасены, — подтвердил Паррадо, сел на землю и разломил хлеб на две части.

— Держи, — сказал он, протягивая один из ломтей Канессе. — Давай завтракать.

— Нет, — ответил Роберто. — Ешь весь хлеб сам. От меня нет никакой пользы. Я его не заслужил.

— Перестань, — отрезал Паррадо. — Может, ты его и не заслужил, но твоему организму он все равно нужен.

Нандо протянул Канессе корочку, и тот принял ее с благодарностью. Оба с аппетитом съели этот подарок судьбы. Никогда еще хлеб не казался им таким вкусным.