Жизнь на кончиках пальцев - 3

— В исходную! — девушки вернулись во вторую позицию. — Батман жете! — ножки балерин взлетают. — Апломб! — застывают под углом в сорок пять градусов над уровнем пола.

— Пассе! Батман деволе! Апломб! — балерины послушно следовали командам.

Девушки уже знали о том, что случилось в семье бывшего ученика. Правда, не понимали, какое отношение имеют к Истомину соученицы и педагог. Но интуитивно чувствовали свою сопричастность к чему-то страшному и печальному. А потому, делали все от них зависящее, чтобы не огорчить Людмилу Марковну. Старались, что было сил, лишь изредка поглядывая на педагога.

— На сегодня все! — Милочка вздохнула. Она так хотела провести урок в медленном спокойном темпе, но видела, как на лбах учениц бисерятся капельки пота. Как потемнели от влаги волосы, скрученные на затылках в балетные гульки. — Завтрак, душ, переодеваемся и в школу! — голос звучал резко, словно этим приказом педагог хотела прикрыть свое смущение. — Увидимся в пять вечера!

Балерины, дружно присев в книксене, заспешили к выходу из танцкласса.

Диана и Леночка, державшие друг друга за руки, одними из первых покинули зал.

Людмила очень хотела перемолвиться с девушками хотя бы парой слов, но понимала, что подруги самодостаточны настолько, что им почти не требуется вмешательство третьего лица. Хорошо это или плохо, Милочка не знала. Разбираться в ситуации именно сейчас — не имела ни малейшего желания. Она плохо спала сегодняшней ночью. Допоздна ждала звонок от Тимура. Но любовник был занят своими делами и беседой не удостоил.

«Интересно, придет ли сегодня Мстислава?» — думала Людмила, шагая по коридору, — «С нею никогда не угадаешь, чего ожидать. Может заявиться, как ни в чем не бывало. А может сделать вид, что находится в глубоком трауре», — подошла к кабинету Звездинской, постучала, толкнула дверь, оказавшуюся запертой.

«Значит, сегодня мы играем в траур», — усмехнулась Милочка, направляясь к своему кабинету. — «Интересно, надолго ли?»

* * *

Мстислава решила остаться дома.

Она надеялась, что ей удастся перемолвиться с Сергеем хотя бы парой слов на поминках, но толпа, желающих выразить соболезнования, напирала сзади и Звездинская стушевалась перед стоявшей рядом с любовником его матерью, не зная в курсе ли Эльза намерений сына, пробормотала что-то, приличествующее случаю, и отошла в сторону.

Она сидела за длинным, уставленным напитками и блюдами, столом в окружении незнакомых людей. В пол-уха слушала чьи-то речи, повествующие о том, каким чудесным человеком был Сергей Васильевич, и едва не зевала от скуки.

Поняв, что сегодня Сергей едва ли бросит мать одну, ускользнула из кафе, как только представился подходящий случай.

Ехала домой, думая о том, что вся вот эта траурная суета не затянется надолго. Что пройдет день-два и Сереженька снова приедет к ней. Теперь уже навсегда.

Но соблюсти приличия необходимо! А потому, на следующий после похорон день, в училище Мстислава не поехала. Решила, что обязательно позвонит Сергею после обеда, если до тех пор он не свяжется с нею сам.

Звездинская приняла душ, наложила на лицо и тело соответствующие кремы, позавтракала и снова юркнула в постель.

Уже укрывшись одеялом, вспомнила, что не приняла утреннюю пилюлю. Удивилась отсутствию тошноты и недомогания. Подумала о том, что ей, как всякой приличной беременной женщине нужно становиться на учет в клинике.

«Обычную» клинику для себя Мстя не рассматривала. А это значит, что нужно снова брать Лёшика «за жабры» и настаивать на протекции у того врача, к которому он её возил. Неохотно выползла из постели и взяла телефон.

— Ну что, закопала свекра? — хохотнул Гассерт.

— Какой же ты пошляк и циник, — хихикнула в ответ Звездинская. — Похоронили и оплакали. Все, как положено.

— Хорошо, — согласился Алексей Викторович. — Теперь жди, пока твой будущий муженек вступит в наследство и начинай жить припеваючи, — поинтересовался: — Мне-то ты зачем звонишь? Вроде бы договорились — между нами нет никаких дел и контактов.

— Договорились-то, договорились, — не стала спорить Мстислава, — но ты должен свести меня с врачом!

— С каким еще врачом? — недовольно уточнил Гассерт. — Насколько мне помнится, ты здорова, как конь!

— Не строй из себя идиота! — вспылила Мстя. — С гинекологом, к которому возил! Мне пора начинать следить за беременностью повнимательне! На учет становиться!

— Вот и становись! — гаркнул Лёшик. — Как все бабы! В обычную клинику по месту жительства! У меня без твоих хотелок дел по горло! Или хочешь попасть в список моих личных врагов?! Так это запросто! И я изыщу возможность превратить твою жизнь в такой кошмар, что небо с овчинку покажется!

— Почему ты со мной говоришь в таком тоне? — обиженно пробормотала Мстислава.

— Потому что по-другому до тебя не доходит! — последовал ответ. — Ты только и знаешь, что повторять бесконечно: дай! Дай! Дай! И я выполнял все твои капризы до того момента, пока ты сама не решила внести изменения в наши, давно устоявшиеся, отношения.

— Ты о моей беременности и желании выйти замуж за Сергея? — наконец-то догадалась Мстя. — Но ведь ты сам настоял на том, чтобы я не вздумала сделать аборт! Сам пообещал помощь и поддержку в будущем! Я ведь не собиралась бросать тебя!

— Ну да, — хмыкнул Алексей, — только каждый раз морщилась и кривилась во время близости, словно это не я к тебе прикасаюсь, а какой-то обоссаный бомж из подворотни. Или думала, что я этого не замечу?!

Мстислава думала именно так. Она не предполагала, что её отвращение к сексу с Алексеем, станет для него столь явным.

Тем временем, любовник, на этот момент уже бывший, продолжил, став на удивление спокойным:

— Славочка, мы были вместе много лет. И нам было комфортно и хорошо до последнего времени. Теперь наши пути расходятся. Живи и не тревожь меня звонками. Давай сохраним добрые воспоминания друг о друге. Ты меня поняла?

— Да чего уж тут непонятного?! — Мстя ткнула в кнопку отбоя с такой силой, что едва не проломила экран телефона.

Она была в бешенстве! За свою немалую жизнь Мстислава бросила несчитанное количество мужчин. И никогда не задумывалась, какую боль им причиняет. И вот настал момент, когда бросили её!

Звездинская, не желая больше валяться в постели, заспешила на кухню. Заварила любимый чай с ромашкой и мелиссой. Села за стол. Задумалась.

Она ничего не потеряла от этого разрыва, кроме гипотетической возможности обращаться к Гассерту за мелкими услугами и необходимости ублажать его в постели!