Жизнь на кончиках пальцев - 3
Шрифт:
— Смелее, моя королева!
Милочка улыбнулась всем присутствующим и сделала несколько шагов.
И словно запнулась, увидев устремленный на неё, пылающий недоумением и злобой, взгляд Звездинской, сидевшей рядом с Сергеем.
— Я увидел и узнал, — Тимур больше не смотрел на Людмилу. Его шепот был едва различим.
— Надеюсь, мы не будем сидеть напротив них? — поинтересовалась так же шепотом.
— Нет, — успокоил. — Наш столик в боковом кабинете. Но чтобы попасть в него, нужно пройти вдоль всего стола.
Мстислава не спускала глаз с коллеги. Провела пару взглядом, когда
— Еще бы голой приперлась, бесстыжая!
Лицо Милочки вспыхнуло, но она ни на секунду не замедлила шаг. Наконец, пара добралась до вожделенного кабинета, в котором стоял столик, сервированный на четыре персоны.
— С нами будет встречать Новый год еще кто-то? — поинтересовалась Людмила, усаживаясь на мягкий стул, заботливо отодвинутый для неё Тимуром.
— Да, — кивнул Халфин. — Есть возможность познакомиться поближе и пообщаться в приватной обстановке с одним человеком.
Кто этот человек? Почему знакомство и общение Халфин запланировал на новогоднюю ночь? Выяснять Милочка не стала. Да и особой нужды в том не было. Потому что не прошло и пяти минут, как в кабинет вошел Алексей Викторович Гассерт, на руку которого опиралась Эльза Истомина.
Тимур встал:
— Людмила, позволь тебе представить кандидата в губернаторы нашего великолепного края и его прекрасную спутницу, — замялся на секунду, — если не ошибаюсь, Эльзу Истомину.
Халфину не довелось лично встречаться с матерью Дианы, но Эльза и её дочь были настолько похожи, что он не сомневался в своем предположении, которое тотчас подтвердил Гассерт:
— Нет, друг мой, — хохотнул, — ты не ошибаешься. Это и есть Эльза Истомина. Удалось-таки убедить её отказаться от затворничества и встретить Новый год в приличном месте и хорошей компании.
Откуда незнакомец знает её имя — Эльзу не заинтересовало. Знает, значит, так тому и быть.
Процедура знакомства завершилась быстро, и в кабинет вошел сомелье, тут же начавший наполнять бокалы.
Милочка старалась не смотреть на Эльзу, но, словно вопреки её желанию, взгляд то и дело скользил по спутнице Гассерта.
Увидев Эльзу, никто и никогда не сказал бы, что она овдовела чуть больше двух месяцев назад. Безмятежное лицо не омрачала даже тень недавно понесенной утраты. Мраморный белый лоб не прорезала ни одна морщинка. Слегка выпуклые глаза, не затуманенные и намеком на скорбь, взирали на мир наивно и доверчиво.
Людмила поняла, что Эльза её не узнала. Да и чего можно было ожидать, принимая во внимание, что виделись они всего один раз в кабинете Мстиславы.
Милочка попыталась отогнать дурные мысли об этой женщине. В том, что она решила немного развеяться, в принципе, не было ничего невообразимо страшного. Если бы Людмила не знала, как Эльза отнеслась к своей дочери.
Через какое-то время в голову Милочки пришла мысль о том, что Гассерт и Истомина, как совсем недавно она и Тимур, должны были пройти мимо Мстиславы и Сергея. Не могли не пройти! И Мстя не могла не узнать свою свекровь! Ну а если и не узнала, то Сергей уж точно увидел мать.
Людмила, зная характер Мсти и её полное пренебрежение условностями, замерла и скукожилась в ожидании
скандала, который «подруга» непременно устроит. Удивительно, что еще не устроила! Заметив, что Милочка напряжена, Тимур склонился к её уху. Прошептал:— Я не знал, кто будет спутницей Гассерта. Он просто сказал, что придёт не один. Успокойся. То, что ты нервничаешь, уже начинает бросаться в глаза. Да и потом — богатая вдова в качестве поддержки для нашего будущего губернатора вовсе не помешает.
Людмила улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка выглядела приветливой. Поднесла к губам бокал. Но внутри все заледенело и оцепенело.
«Что он говорит?!» — думала Милочка. — «О какой поддержке идет речь?! О каком губернаторе?! А как же Диана?! Как же Сергей? Разве этой женщине нечем больше заняться, как только вкладывать наследство мужа в продвижение вот этого самодовольного хлыща?!» — она и сама не заметила, как выпила до дна бокал вина.
— Что тебе положить? — озаботился Тимур, не выпускающий из виду любовницу и успевающий в это же время разговаривать с Гассертом. Он впервые увидел, что Милочка столько выпила, и посчитал необходимым предложить закуску.
— Ничего, — покачала головой Людмила. — Я не голодна.
— Мы, балерины, мало едим, — Эльза впервые после знакомства, решила принять участие в разговоре. — Вы ведь из балетных, верно? — обратилась к Милочке.
— Да, — кивнула собеседница. — Вы не ошиблись.
— Еще танцуете?
— Нет, уже преподаю.
— Значит, вы должны знать моего сына, — Эльза криво усмехнулась. — Мы видели его и эту старую срерву, охомутавшую мальчика, когда вошли в ресторан! — поднесла ко рту бокал и отхлебнула едва ли не половину.
— Да, я помню Сергея, — подтвердила Людмила. — Но близко мы не знакомы. Его класс вел другой педагог.
— Возможно, возможно, — бормотала Эльза. — А что бы скажете о его женушке? Вы ведь работаете вместе? Должны хорошо знать эту особу.
— Ничего не скажу, — пожала плечами Людмила. — Профессиональные качества Мстиславы Звездинской не имеют никакого отношения к её браку с вашим сыном. Думаю, что вы уже сами успели сложить мнение о Славочке. Ведь вы с ней знакомы?
— Не знакома и знакомиться не собираюсь! — Эльза отодвинула пустой бокал. — Сергей скоро ей бросит! — хихикнула, снова припав к наполненному сомелье бокалу. — Или она его! Насколько я понимаю, дамочка не привыкла себе в чем-то отказывать. Пусть теперь попробует пожить на зарплату танцовщика! Она ведь даже не знает, — развеселилась Эльза, — что на вот этот поход в ресторан сынуля у меня денег одолжил!
— Эльза, — поморщилась Людмила, — мне не интересно обсуждать личную жизнь коллеги и вашего сына. Давайте прекратим этот разговор.
Конферансье на сцене начал отсчитывать оставшиеся до наступления нового года секунды:
— Десять, десять, восемь, семь… Ура, Друзья! С наступившим нас всех новым годом!
Мстислава и Сергей, встав вместе со всеми, соединили бокалы с шампанским.
— С новым годом, Славочка, — Сергей потянулся к лицу жены, собираясь поцеловать её в щечку. Мстя отстранилась, словно к ней приближались не губы мужа, а что-то мерзкое и неприятное: