Жизненная сила

После того, как они вылетели из шахты, все путешествие сквозь атмосферу не заняло и половины секунды, крошечные огни вспыхнули на обшивке и погасли. Внутренним взором Уошен видела все: и грозовые облака над Медулла оссиумом, и города, и уставшие извергаться вулканы. Но тут они врезались в силовые поля, и в глазах у нее заплясали разноцветные бессмысленные фигурки, а в умирающем мозгу заговорили тысячи сбивчивых испуганных голосов. Сумасшествие.

Восемнадцать секунд безумия.

Время едва тянулось. Она знала еще там, на своем пункте, что так и будет, и потому сейчас пыталась выкроить хотя бы одну человеческую мысль из этого визжащего хаоса. Начался так называемый синдром контрфорсов. Но если он будет продлится больше восемнадцати секунд, это будет говорить лишь о том, что они не цопали в цель, провалили дело и отныне им придется навеки болтаться на фатальной орбите Медуллы.

Нет, этого не может быть, молила Уошен.

Ей передался страх испуганных голосов, дикая паника охватила ее, взяла за горло; страшная жажда сменилась тошнотой. Уошен перегнулась, насколько позволяли страховочные ремни, и левой рукой умудрилась вытащить свои серебряные часы и открыть их. Эти привычные действия изнурили ее так, будто она провела столетия за непосильной работой.

Бессильная рука замерла.

Оглушающее тикание показало, что прошла целая секунда.

Потом другая.

А потом их сиденья разомкнулись и соскользнули на титановые рельсы, снова столкнулись на другом конце маленькой кабины и соединились с решительным щелчком.

Уошен подняла голову.

Проглотив отвратительный комок горечи и рвоты, она поглядела туда, где только что находилась. И увидела себя с искаженным лицом, с глазами, глядевшими в никуда, с мокрыми распущенными волосами и с раскрытым ртом, из Которого готовы были вырваться мучительные крики.

Уошен пришла в ужас от этой галлюцинации.

Но в этот момент злые огни вспыхнули под ракетой, и судно врезалось, как она надеялась, в останки первоначального моста.

Соединение.

Уошен чувствовала, как судно царапает гиперфибру. Справа послышался пронзительный визг - это трубки и бурлящие суперпроводники отвалились прочь. Потом на мгновение наступила тишина, тут же сменившаяся низким ревом слева - машина входила в шахту.

Снова залаяли ракеты, убивая инерцию.

Последнее соприкосновение было резким и сокрушительным, и в следующий момент мозг Уошен зарегистрировал сильную боль.

Кресла встали в первоначальные позиции.

–  Вот!
– произнес голос.

Это была Миоцен. Потом Вице-премьер освободилась от ремней, заставила себя подняться, делая осторожные попытки вдохнуть, словно все ребра у нее были переломаны.

Ребра Уошен горели, как в огне. Она тоже заставила себя выбраться из кресла, чувствуя приятную теплоту по мере того, как искореженные кости становились на свои места. Восстановительные гены быстро синтезировали новые костные ткани и кровь, давая ей возможность хотя бы стоять. Она вдохнула раз, потом другой. Люк медленно пополз вверх, со скрипом одолевая каждый миллиметр. Если он не откроется, они окажутся в ловушке. Иными словами - приговоренными. Вот уж самый нелепый и смешной конец. Нелепейший. Но беспокоиться было уже поздно и бессмысленно.

Люк отвратительно скрипнул и заклинился.

Прошло несколько ужасных мгновений, но люк снова заскрипел и, наконец, полностью открылся.

Темнота охватила двух женщин. Миоцен первая шагнула в это черное безмолвие с расширенными от усталости и отсутствия света глазами. Она молча смотрела в пустые эллинги, пока Уошен не выбралась и не присоединилась к ней. Обе женщины стояли бок о бок, готовые обняться, но всячески избегая такого жеста. Вместо этого обе лихорадочно пытались припомнить путь наружу из неосвещенной станции.

–  Туда!
– одновременно указали они в одинаковом направлении.

Базовый лагерь оставался без энергии в продолжение сорока шести столетий. Событие разрушило все механизмы, реакторы, дроны и все прочее. Магнитные замки на всех дверях размагнитились. Толкнув последнюю дверь, они вышли на мягкий смутный свет умирающих контрфорсов.

–  Гуляй,- приказала Миоцен.
– Полчаса. Потом встречаемся в обсерватории и идем дальше.

–  Слушаюсь, мадам.

И Уошен направилась в сторону спальных районов, но потом передумала и свернула к биологическим лабораториям. Зайдя в первую попавшуюся, она открыла занавески, и вековая пыль посыпалась на нее непрерывным мягким потоком. Все системы были разрушены. Единственно, что осталось целым - это клетки с примитивными механическими замками - древняя предосторожность!

– а внутри каждой из них лежали горки бесцветной пыли. Уошен нашла ключи, висевшие над пустым столом какого-то капитана. Случайно обнаружив в связке подходящий ключ, она открыла одну клетку и, согнувшись, вошла в нее. Там, переступив через детскую куклу, Уошен склонилась над большим пыльным холмом.

Без воды и пищи лабораторные животные впали в кому, а по мере того, как их бессмертная плоть теряла свою энергию и влагу, тихо и медленно самомумифицировались.

Уошен подняла одного мандрила или бабуина - огромного самца, весившего теперь, как бесплотный вздох - и прижала его к себе, глядя в высохшие глаза, ощущая, как вздрогнуло его кожаное сердце, словно говорившее ей: «Я так ждал тебя!»

Она осторожно посадила его в углу, прислонив к стене, и вышла.

Миоцен стояла на площадке обозрения и нетерпеливо всматривалась в линию горизонта. Даже в этой пустыне она видела великую империю капитанов. Ближайшие Бродяги находились в сотнях километров под ними, что было теперь равнозначно целым сотням световых лет. Слава богу, их пути больше не пересекутся.

–  Что вы ищете?
– осторожно поинтересовалась Уошен. Вице-премьер молчала.

«Они обнаружат, что мы сделали, - должна была бы сказать Уошен.
– Если Тиллу это еще неизвестно, то это более чем странно».

Миоцен продолжала молчать, медленно дыша, как выброшенная на песок рыба.

Затем она повернулась и, никак не упоминая Бродяг, сказала:

–  Мы и так потеряли много времени. Пойдем смотреть дальше, что здесь, наверху.

Крошечные автокары стояли в своих эллингах, никем не тронутые и защищенные километрами гиперфибры. Их моторы были в исправности, но все системы полностью отключены. Связь не работала. Корабль был мертв - вот о чем говорила эта тишина. Но потом Уошен вспомнила, что связь была единственным, что тщательно охранялось, и после столетий ожидания система безопасности могла оставить всего один какой-нибудь голосовой код.

Миоцен перепробовала несколько, и на ее счастье один из кодов вернул к жизни маленький автокар.

Уошен взглянула на Миоцен и так и не смогла понять, что сейчас страшнее: ее надменный профиль или гнетущее молчание. Длинный туннель вел прямо наверх, и на всем протяжении узкой шахты не было видно никаких следов разрушения. Туннель привел к высокой стене из гиперфибры. Опять несколько раз перебранные коды заставили ее сдвинуться и открыть заброшенную топливную линию - вертикальную шахту, имеющую более пяти километров в поперечнике.

Кар карабкался вверх, постепенно сворачивая ближе к пустому топливному баку. Если бы двигатели Великого Корабля работали, до них неизбежно донеслись бы легкое гудение и дрожь. Но двигатели давно прогорели. Тишина означала - ничто.

Ничто.

Женщины заключили между собой негласный договор: никогда не упоминать, куда и зачем они направляются. После столь долгого ожидания никто не осмеливался даже строить какие-либо предположения. А надежды оставалось все меньше. И каждая читала это в глазах другой, в ее скорбном молчании. Они сидели, уперши руки в колени, и молчали.

Пустой туннель вел мимо навеки заснувших помп, каждая из которых была больше, чем целая луна.

–  Но куда?
– все-таки тихо спросила Уошен. Вице-премьер приоткрыла уже было рот, но заколебалась.

–  Куда лучше?
– наконец не своим голосом уточнила она.

–  В обиталище пиявок,- предложила Уошен.
– Может быть, там еще кто-то живет. А если нет, мы хотя бы используем их связь.

–  Давай, - согласилась Миоцен.

Они прошли в топливный бак, пролетев высоко над темным водородным морем. Обиталище оставалось точно таким, каким помнила его Уошен. Пустым, чистым, забытым. Сканер не показывал ничего живого или теплого. Они соскользнули в док, потом стали карабкаться по серой втулке. С замиранием сердца Миоцен тронула панель связи - но связь не заработала.