Жизненная сила

–  Почему именно этих?

–  Не знаю, мадам, - вынужден был ответить Ирвиг. Под этими словами подразумевалось, что дело не в их

одаренности, хотя оба знали, что все как раз заключается именно в ней.

–  Вы можете полностью довериться нашим новым средствам безопасности, - Ирвиг старался вернуться к разговору о всеобщей амнистии.
– За всеми прощенными можно будет без труда наблюдать. При малейшем недоверии мы будет действовать соответственно. То есть вы будете действовать, мадам. Я думаю, что нет никакой возможности повторения минувших событий, мадам.

–  Разве я беспокоюсь о повторении?

–  Вероятно, беспокоюсь я, - ответил он и вспомнил, что надо улыбнуться, глядя на список бывших капитанов и особенно на то имя, на которое Премьер все еще указывала своим ухоженным пальцем.

–  Памир, - спокойно произнес он.

–  И вы действительно думаете, что всеобщая амнистия сработает? Что люди, подобные Памиру, продадут свою свободу за зеркальную форму?

–  Продадут свободу?
– удивился Ирвиг, не понимая, о чем она говорит, но, стараясь угодить Премьеру, добавил: - Я прекрасно помню Памира. Это настоящий талантливый капитан. Несколько жестковатый, конечно… Но стоит ли говорить еще что-то о нем, мадам? Памир был адептом нашей формы.

Амнистия была прекрасно спланирована и продолжалась едва ли не целое столетие, хотя еще в первые две минуты половина капитанов из заключенных и находившихся в самовольной отлучке немедленно принял все условия и попросила прощения за совершенное. Спокойно, без суеты, но и не скрываясь, каждый был возвращен на службу, получил приличный ранг и соответствующие ему обязанности, а после пятидесяти лет безупречной службы - и немалую плату, и собственные дома.

Но Памир не появился.

Премьер была разочарована, но отнюдь не удивлена. Она давно знала этого человека. Она знала его, казалось, всю жизнь. Иногда она даже понимала его. И присоединиться к этой первой волне жаждущих было совсем не в его манере. Постоянное недоверие являлось неотъемлемой частью его натуры. И помимо того он еще был человеком колоссальной, почти патологической гордости. Но под конец срока, когда возвратились даже самые заблудшие души, отсутствие Памира стало еще более заметным. И даже Премьер решила про себя, что если он все-таки жив и находится до сих пор на Корабле, то следует дать ему в награду нечто большее, чем просто прощение. И только так можно надеяться вернуть его.

Всего за двадцать минут до окончания срока в пункт службы безопасности в Порте Бета ввалился крупный мужчина в робе мыслителя и сандалиях на босу ногу. Он спокойно уселся и громко заявил во всеуслышание:

–  Кажется, про меня забыли. А я хочу вернуться к своей работе или, по крайней мере, к чему-то ее напоминающему.

Поначалу его идентифицировали как одного из пропавших капитанов. Но ошибка тут же выяснилась.

–  Просите прощения у Премьера, - заявил ему генерал - сидевшему в окружении двадцати молодцеватых, одетых в пурпурно-черную форму офицеров полиции крупному некрасивому мужчине.
– Это основное условие амнистии, хотя и вполне формальное. Мы вас соединяем. Просите прощения сейчас же. Ну!?

Но Памир отказался.

За несколько тысяч километров Премьер видела, как мужчина покачал головой.

–  Я не собираюсь ни за что извиняться. И не утруждайте этим вздором ваши каналы.

–  У вас нет выбора, Памир!
– пропыхтел генерал.

–  И каково же мое преступление?
– поинтересовался тот в ответ.

–  Вы допустили на борт опасное существо. И были вовлечены в разрушение одного из самых наших редких растений.

–  Да неужели?
– усмехнулся Памир, пожав плечами.
– Но я-то нисколько не чувствую себя виноватым. Ну, может, и сожалею, самую малость.

Премьер продолжала смотреть и слушать, улыбаясь и прикрывая рот широкой ладонью.

–  Я поступал так, как считал нужным, - добавил Памир и внимательно осмотрелся, соображая, где может находиться еще один подглядывающий глаз. Наконец, обращаясь напрямую к Премьеру, сказал: - Я не могу просить прощения, по-настоящему просить прощения, поскольку не чувствую себя виноватым.

–  Справедливо, - прошептала Премьер себе под нос.

Но офицеры оказались менее сговорчивы. Один за другим они в негодовании качали головами, и самый раздражительный из них - длиннорукий парень, наделенный обезьяньими генами и дурным нравом - пустился в нелепые угрозы.

–  В таком случае мы вас арестуем. Суд, неумолимый приговор. И остаток своей бесконечной жизни вы проведете в темной клетке.

Памир совершенно равнодушно посмотрел на кричащего офицера, потом спокойно встал и заявил:

–  До конца амнистии осталось всего восемь минут. У меня еще есть время уйти. Вы, кажется, забыли о своих обязательствах. Однако, если вам очень хочется, попробуйте, возьмите меня.

Половина офицеров уже склонялась к тому, чтобы действительно схватить пришедшего.

Но как бы предупреждая их намерения, Памир сделал большой шаг к выходу, потом остановился, задумался и негромко рассмеялся. И снова, глядя прямо в глаза Премьера, сказал:

–  Помните этих исчезнувших капитанов? Тех, которые согласно вашей нелепой истории оставили нас по секретному заданию?

Все разом замолчали и, кажется, забыли, как дышать.

–  Неделю спустя после того, как они пропали… я видел одного из них…

Весь триллион голосов смолк в ушах Премьера.

Теперь она слышала только Памира и видела только его. И прямо оттуда, со своего поста под Портом Альфа, будто забыв обо всем, закричала:

–  Кого!?

Доли секунды этот вопрос гремел в полицейском управлении, и все, кроме Памира, замерли от удивления.

На мгновение Памир позволил присутствующим увидеть свою улыбку, потом присвистнул, сжал кулаки и сделал еще один шаг назад. Теперь Премьер сама отключила все каналы, кроме одного, и предстала перед ним полновесным изображением.

–  Кого из моих капитанов ты видел?
– голос ее не скрывал волнения.

–  Уошен,- тихо и почти удивленно ответил он. Память быстро подсказала Премьеру, что Памир и

Уошен всегда были друзьями. И В эти краткие мгновения она перестала быть Премьером, триллион голосов исчез, Великий Корабль плыл через пространство неуправляемым и брошенным. Впрочем, это ничуть ему не мешало.

–  Где ты видел ее?

Памир кратко, лишь соблюдая достоверность, рассказал о своей последней встрече.

–  Мне нужен мой прежний ранг, - насладившись эффектом, добавил он.
– Мне не надо платы и испытательного срока. Иначе в этом нет смысла.

–  Но почему ты считаешь, что заслуживаешь исключения?
– усмехнувшись, жестко спросила несколько удивленная Премьер.