Жонглер с тиграми

— А я ни с кем в посольстве не знаком, — вздохнул я.

— Некоторые из молодых наших сотрудников бегают трусцой. Клуб «Трактирные гончие» [130] , по понедельникам, вечером. Прекрасный способ познакомиться с ними.

Опять бег трусцой?..

И кроме того, я уже встречался с «трактирными гончими» прежде — в Гонконге и Куала-Лумпуре, где, собственно, и была придумана эта забава. Глупость в погоне за дрянью: толпа потных толстяков, вопящая «Вперед! Вперед!» и ломящаяся по переулкам в поисках меток… чтобы финишировать под теплое пиво и оскорбительные выкрики приятелей.

130

Это вообще-то не клуб, а что-то вроде игры: бегуны стараются по меткам добраться до условленного заведения, где затем пьют пиво.

Раз уж я всё равно оказался в посольстве, я решил зарегистрироваться на случай необходимости внезапной эвакуации. Мало ли что. В приемной консульского отдела я оказался следующим за соотечественником, который пришёл обменять свой паспорт. Лицо соотечественника выдавало его любовь к портвейну — вероятно, подумал я, он-то знает, где тут можно приятно провести время.

Он усмехнулся.

— Знаете ли, друг мой, до приезда сюда я работал на буровой платформе в Северном море. Так вот, по сравнению с Дели это был настоящий Лас-Вегас!

— Чем же вы занимаетесь по вечерам?

— Сижу дома, жду, когда отключат электричество.

Интересно, подумал я, все сидят по домам потому, что в Дели нет ночной жизни, или ночной жизни нет, потому что все сидят по домам?.. Ответ я нашел в газете «Таймс оф Индиа». Согласно проведенному ее корреспондентом опросу, большинство относящихся к среднему классу делийцев даже не смотрит по вечерам «Стар Ти-Ви» и не приглашает в гости друзей. Они утверждают, что им некогда: они предпочитают вечерами работать! Странно, что ни один из этих трудоголиков не захотел отчего-то работать у нас в агентстве.

— Знаешь, — попытался я как-то пошутить, обращаясь к одному из коллег, довольно общительному и сравнительно трудолюбивому индийцу с задатками сибарита, — если бы Дебби попыталась уделать не Даллас, а Дели, она, пожалуй, осталась бы девственницей.

— Дебби?.. — он озадачился. Кажется, его даже слегка покоробила моя откровенность. — Она что, твоя подружка?

— Что? Господи, конечно, нет! Это знаменитый американский порнофильм — «Как Дебби уделала Даллас».

— Понял, — ответил коллега, хотя я вовсе не был в этом уверен. Но позже подошел ко мне и, словно участник игры «Назови этот фильм», с ухмылкой предложил ещё одно название из той же серии.

— Ты всё время чем-то болен и всё время жалуешься, как тяжело работать в Индии. Как тебе название — «Как Дели уделал Келли»?..

Что ж, неплохой вариант названия для этой книги.

* * *

Вот почему, когда несколько проживающих в Индии британцев пригласили меня на «эротическое шоу» в одном из считанных злачных местечек Дели, я одновременно предвкушал развлечение — и был настроен весьма скептически.

— Сперва все собираемся в баре при отеле «Империал», — сообщил мне Генри, ирландец, инженер с химической фабрики в Пенджабе. В Дели он приехал на уикенд.

Уж не помню, как и почему, но ко мне присоединился Кыш, наш художественный директор, тот самый, который всегда говорил с невероятной скоростью. В баре при «Империале» нас собралось примерно дюжина человек. Выпили по нескольку стаканов пива, сами собой стали рассказываться анекдоты. Один я запомнил. Он был про сардара-джи [131] , то есть консервативного сикха, который два года был в отъезде, а, вернувшись, обнаружил, что жена родила ребенка. Он был в ярости и набросился на жену, упрекая ее в неверности. «Я не изменяла тебе! — плакала жена. — Я люблю только тебя!». «Тогда как же ты забеременела?!» — кричал муж. — «Я каждую ночь брала в постель твою фотографию, — проворковала супруга, — должно быть, от нее и понесла!». Муж поверил, но на другой день, обдумав эту историю, ворвался к жене злее прежнего: «Я не верю тебе, женщина! — крикнул он. — На этой фотографии я снят только до пояса!».

131

Сардар-джи — традиционное обращение к сикху, в анекдотах используется как имя собственное. Анекдоты «про Сардара-джи» носят либо эротический характер (примерно соответствует нашим анекдотам «про грузина»), или выставляют персонажа глупцом (как «про чукчу»).

Кыш тоже рассказал анекдот. Под воздействием алкоголя он приобрел способность тараторить ещё быстрее обычного. Его анекдот в несжатом виде, очевидно, был минут на десять, но он отбарабанил его за тридцать секунд: «Одинокий-Рейнджер-надикомзападе… красиваянагаяблондинка… «давыослышалисьнепоездаа…»»

— Очень уж вы быстро говорите, — заметил кто-то из слушателей.

— Думаю я ещё быстрее! — хихикнул он.

Из «Империала» мы целой колонной такси и частных машин двинулись к «Голубой звезде» — «самому злачному месту Дели», как объявил Генри.

— Это дурное место, — остерег меня Джордж, когда я назвал ему адрес.

— Отчего же? — полюбопытствовал я.

— Там скверные женщины, — объяснил он.

Кыш со своей обычной безумной скоростью сказал несколько фраз на хинди и засмеялся.

— Ты понял, что он сказал? — поинтересовался я.

— Нет, сэр, — покачал головой Джордж. — Это, по-моему, какой-то код…

«Голубая звезда» казалась на вид закусочной, вход в которую украшала снаружи громадная цементная чашка на блюдце. Облупившаяся вывеска обещала «Программы кабаре». Мы заплатили по полтораста рупий и получили каждый по полоске кожи вроде книжной закладки.

— Что это? — спросил я кассира.

— Буфет.

— Буфет?

— Меняйте это внутри на еду, — объяснил он. — Кушайте. Приятного аппетита. Спасибо.

Внутри около сотни посетителей толпились вокруг длинного подиума. У стены три густо парящих котла изображали «буфет» [132] .

— Приятного аппетита, — пожелал нам официант, отгоняя от котлов несколько эскадрилий мух. Мы все как один почувствовали, что не голодны, и потребовали пива.

— Нет пива, — ответил официант. — Только прохладительные.

132

То есть «шведский стол».

Сдобренные ядовитым «Тандерболтом» или хотя бы «Кингфишером», заведение и шоу могли бы ещё оказаться сносными. Но принятый в «Империале» алкоголь понемногу выветривался, и впечатление от этого «злачного места» становилось всё более безрадостным. Мы все вдвенадцатером уселись рядком на длинной деревянной скамье — точь-в-точь пациенты в приемной у врача, — а прочие посетители поглядывали на нас со вполне понятным подозрением — или, если они уже знали безобидный характер шоу, с сочувствием или забавляясь про себя. Наконец, свет в зале убавили, подиум осветился зеленым прожектором, и оркестр заиграл. Впрочем, «заиграл» — не то слово, скорее, начал настраивать инструменты. Так это звучало.

Первая из выступавших девиц напоминала Джорджа, обмотанного рыбацкой сетью. Только она была ещё крупнее. Вед в сети. С ног до головы обмотанная сотней каких-то занавесок, девица принялась гулко прыгать по сцене, не в такт музыке — потому что уловить ритм не смог бы никто. Когда у музыкантов иссякли силы, девица умчалась вон, так и не сняв с себя ни одного лоскутка. Минуту спустя она появилась в зале и стала с каждым здороваться за руку.

— Зачем она жмёт нам руки? — спросил я Кыша. Надо было, конечно, спросить кого-нибудь с нормальной дикцией.