Жрица богини Маар

Воркование Доверенной подействовало не сразу, и не так, как Гарима надеялась. Абира разрыдалась в голос, а ее причитания казались мне бессмысленными. Сестра еще не знала, что наша общая магия превратила преступника в золотую статую. Зато во время ритуала справедливости почувствовала наши с Гаримой дары в действии. Не так, как обычно, потому что мы не брали, а отдавали силу. Мощь птицы и змей одновременно вызывала у Передающей искреннюю зависть, преклонение и нежелание обладать даром схожей силы.

Но больше всего Абиру страшила неизвестность. И в этом она была не одинока.

Рассказ о золотой статуе сестру потряс, вызвал новую волну слез. И, как ни странно, упреки. Абира упрекала меня в том, что я слишком многое подвергаю сомнению, слишком глубоко проникаю в воспоминания и сознание преступника. По ее словам, в этом не было никакой нужды, ведь его вину уже доказали стражи. Его признал виновным суд! Мои дотошность и придирчивость, вызвавшие неожиданные изменения в ритуале, Абира считала больше обременительными, чем полезными. Я предпочла промолчать и не говорить сестре то, что она, одаренная, знала с рождения. Что жрица не принадлежит себе во время ритуала.

Гариме, потакающей моим глупым прихотям, тоже досталось. Абира припомнила ей не только старые обиды, но и то, что Доверенная больше времени проводила со мной, чем с ней. Судя по удивленному лицу Гаримы, она не догадывалась прежде, что ее ревнуют. От обидных выпадов это ее, правда, не спасло. Гарима хмурилась, но молчала, давая Абире выговориться. Думаю, окажись Доверенная менее рассудительной и спокойной, хоть чуточку более себялюбивой, мы не избежали бы серьезной ссоры.

Видя, что ее нападки не задевают ни Гариму, ни меня, Передающая постепенно утихомирилась. Но все же считала правой себя, а поведением не отличалась от упрямого капризного ребенка. Я молча наблюдала за Доверенной и удивлялась ее терпению, способности вести разговор и с такой собеседницей.

К счастью, это издевательство над здравым смыслом продолжалось недолго. Доверенная похвалила Абиру за чуткость во время ритуала и за помощь. Назвала ее вклад в общее волшебство неоценимым, чем очень польстила. Еще Гарима пообещала, что обязательно во всем разберется и, как всегда, возьмет на себя общение с послами и Императором. Уже несколько менее недовольная Абира пожаловалась на плохое самочувствие и сказала, что нуждается в отдыхе. Мне показалось, Гарима так же обрадовалась возможности уйти, как и я.

Едва за нами закрылась дверь в комнаты Абиры, напускное благодушие и покоряющая уверенность слетели с Гаримы, как семена с одуванчика.

— Пойдем, посмотрим на него, — кивком указав в сторону Храма, сказала Доверенная.

Белый кристалл приветствовал нас ласковым сиянием. Сердцем я чувствовала его тепло, даже одобрение. Еще одно подтверждение тому, что принятое решение было правильным, что богиня довольна своими дочерями. Я не успела рассмотреть золотую статую, оберегаемую полудюжиной прислужниц, как мое внимание привлекло движение в глубине зала.

Там на скамьях сидело не меньше двух десятков сарехов. Некоторые из них встали, едва завидев нас с сестрой. Хорошо, хоть окликать не решились. Для шумных северян такое поведение было бы естественным, но любой громкий звук казался в Храме великой Маар не просто неприятным, а даже противным мирозданию. Сарехи это чувствовали, судя по тому, как двое из них тихо, едва ли не крадучись, пошли по центральному проходу к кристаллу.

На счастье, прислужницами руководила Съярми — опытная, находчивая, разумная женщина, отдавшая служению великой Маар больше тридцати лет жизни. Уверена, именно ее стараниями у всех дверей Храма изнутри и снаружи появилась охрана. Съярми настораживало присутствие большого числа иноверцев, и она позаботилась о безопасности.

— Сиятельная госпожа Доверенная, сиятельная госпожа Забирающая, — шорох одежд, почтительные лица. Поклоны прислужниц и их мелодичные приветствия сами по себе походили на ритуал.

Наблюдая за величественной Гаримой, жестом подозвавшей Съярми, я заметила, что идущие по проходу сарехи замерли и нерешительно обернулись к соотечественникам.

— В Храме посторонние, — ровным тоном заметила Доверенная.

— Мы просили представителей общины сарехов уйти, но они отказались, — поспешно стала объяснять старшая прислужница. — Если мне будет позволено заметить, эти чужеземцы не верят в великих Супругов. Я говорила с ними недолго, но и этого времени хватило, чтобы понять. Они не знают также и смысла ритуалов справедливости. И все же они поняли из разговоров после завершения ритуала, что что-то пошло не так, как ожидалось. Они просили позволить им подождать здесь.

— Чего они ждут? — мягкий голос Доверенной прозвучал достаточно громко и недоуменно, чтобы сарехи переглянулись вновь и не решились подойти.

— Они ждут объяснений. Или пробуждения соотечественника. Они очень беспокоятся о нем, — по-прежнему тихо ответила прислужница.

— Их не смущает, что этот человек признан судом виновным в двух убийствах? — полюбопытствовала сестра.

Я чувствовала, что она тянула время, тоже пыталась прочувствовать сарехов. Как и я. Ведь ответ на свой вопрос Гарима знала.

— Они считают все происходящее чудовищной ошибкой, — будто извиняясь за сказанную другими глупость, смутилась Съярми. — Рассказывали, что он хороший человек, что не пошел бы на убийство. А два отравления совсем не укладываются у них в головах. Резкое отрицание вызывает и ритуал, и нынешнее состояние преступника. Хотя, возможно, причина в том, что они иноверцы… Я взяла на себя смелость немного объяснить этим людям, с каким почтением в Империи относятся к жрицам.

— Думаю, объяснения упали на плодородную почву, — усмехнулась сестра. — Ритуал и преображение их соотечественника дали сарехам некоторое представление о силе великой Маар.

— Вы правы, сиятельная госпожа Доверенная, — поклонилась Съярми и отступила на шаг.

Гарима чуть повернула голову в сторону замерших в проходе сарехов.

— Почтительности в них прибавилось, — задумчиво заметила Доверенная. Она вздохнула: — Думаю, в качестве исключения, все же стоит поговорить с ними.

— Иначе они не уйдут, — прошептала я, прислушиваясь к настрою чужеземцев.

— Да, скорей всего, — согласилась Гарима и, обратившись к сарехам, поманила их рукой.

Меня всегда удивляло, как эта уютная, родная женщина умела перевоплощаться в величественную жрицу великой Маар. Выражение лица, спокойная уверенность взгляда, выверенные жесты мгновенно ставили Доверенную на один уровень с самим Императором, не ниже. При этом Гарима не кичилась избранностью, а общение с ней действительно воспринималось, как честь.

За двумя представителями общины потянулись и другие, но не осмелились подойти близко к нам. Остановились в десятке шагов и напряженно вслушивались в слова. Двое коренастых светловолосых мужчин поклонились низко, обратились почтительно, так, как велела тарийская традиция. Беседа со Съярми явно пошла им на пользу. Жаль, угрожавшего мне воспитать некому…

Сарехи попросили прощения за то, что не стали ждать, пока мы поговорим с послом. Прямо сказать, что больше не доверяют господину Далибору, они, правда, не решились. Люди спрашивали о лекаре, о его душе. Гарима отвечала коротко, но ее благожелательный тон успокоил иноверцев, хоть она и не разрешила пригласить в Храм великой Маар священника сарехской общины. И все же сарехи чувствовали, что их не пытаются обмануть, и оттаяли.