Жрица богини Маар

— Нет ничего, что я могла бы вам рассказать.

— Но… — он не договорил.

В комнату слепящей волной ворвался белый свет.

Раздался тревожный, леденящий сердце хрустальный звон.

Я вскрикнула от испуга, зажмурилась. Слышала, как Суни бросилась ко мне.

С грохотом распахнулась дверь в комнаты. Перед глазами плясали разноцветные искры, я ничего не видела, закрыла ладонями уши, спасаясь от непрекращающегося звона.

— Что случилось? — резко и требовательно проорал Ингар, перекрикивая шум.

Я не видела сареха, но знала, что он стоял рядом. Чувствовала его злобу, когда воин оттолкнул его.

— Госпожа Лаисса, вы в порядке? — спросил охранник.

— Кажется, да…

Зрение постепенно возвращалось. Я уже различала людей. Видела, как Ингар трет глаза, нетерпеливо трясет головой. Охранник стоял ко мне спиной, закрывая от сареха. А звон все не прекращался.

— Что это за звук? — крикнула я.

— Не знаю, — ответили одновременно воин и Суни.

Дверь в комнаты еще раз с грохотом распахнулась. На пороге появилась одна из молодых прислужниц. Перепуганная, бледная, дрожащая.

— Госпожа Забирающая! Госпожа… Храм! — со слезами выкрикнула она.

Я подскочила, побежала. За мной неслись воин, Суни и растерянный сарех.

Было слишком светло — от Храма в небо уходил огромный столб белого света. На меня едва не налетела Гарима, выскочившая из своих комнат. За ней бежали ее служанка и прислужница. В окнах верхнего этажа видна была Абира. Передающая тянула за руку мужчину. Я не стала останавливаться и ждать сестру.

Подбежав к Храму, услышала сквозь непрекращающийся звон крики внутри. Охраны рядом не было. Я потянулась к ручке двери, но воин остановил меня.

— Я войду первым, — отрезал он. — Держитесь позади.

— Отдайте мне оружие! — потребовал Ингар.

Воин недоверчиво нахмурился и выполнять требование явно не хотел.

— Отдайте ему кинжал, — велела я. — Лишних защитников не бывает.

— Как скажете, — согласился воин.

Внутри послышался треск и чей-то пронзительный крик.

Охранник рванул на себя дверь.

В Храме шел бой. Несколько десятков человек бились друг с другом и с охраной Храма. Я заметила и городских стражей. В стену рядом с дверью швырнули лампу, она рассыпалась осколками.

Ингар и воин, вытаскивающий на ходу из ножен меч, бросились внутрь.

— О небеса, — просипела остановившаяся рядом со мной Гарима. По ее лицу бежали слезы, казалось, ноги ей сейчас откажут, и она упадет. Я обняла ее, почувствовала, что сестра дрожала.

— Что происходит? — раздался за спиной требовательный голос Абиры.

Я обернулась к ней. Встрепанная сестра казалась рассерженной, даже величественно разгневанной. Но уже через пару шагов от былой уверенности не осталось и следа — Передающая увидела погром. Идущий за ней мужчина в доспехе городских стражей грязно выругался и метнулся внутрь.

— Кристалл… если они повредят кристалл… — пролепетала Абира, хватаясь за меня с другой стороны.

— Этого нельзя допустить! — неожиданно твердо сказала Гарима. Выпрямилась и явно собралась войти в Храм.

Я вцепилась в нее обеими руками:

— Тебя там зашибут!

— Нужно защитить кристалл! — отрезала сестра.

В этот миг кто-то метнул в него кусок скамьи. Абира закричала, Гарима дернулась из моих рук, кристалл вспыхнул золотым — кусок дерева осыпался на пол пеплом.

Гарима схватилась руками за дверь и разрыдалась.

Я обняла ее, Абира тоже. Больше в Храм мы зайти не пытались. Кристалл еще несколько раз вспыхивал, защищаясь. Хрустальный звон не смолкал. Внутри бились мужчины, стонали раненые, неподвижно лежали убитые.

— Нет! Нет! — раздался истошный крик, и знакомая мужская фигура бросилась к кристаллу.

Ингар бежал к крупному даркези, стоящему рядом с золотой статуей. В руках здоровяка был большой окровавленный подсвечник.

Время вязкое, между ударами сердца — вечность. Даркези поднимает подсвечник обеими руками над головой. Ингар бежит, отталкивая с дороги людей. Даркези с размаху опускает подсвечник на золотую статую.

Я кричу от ужаса. Скорлупа волшебства на лекаре трескается. Из разлома брызгает кровь. Даркези заносит подсвечник снова. И снова.

Перед четвертым ударом Ингар, наконец, перехватывает его руки.

Но уже поздно.

Голова лекаря размозжена и больше не походит на голову. Пол залит кровью.

Абира громко всхлипывала, Гарима рыдала навзрыд, я держалась за нее, чтобы не упасть. Голова кружилась, мутило. Фигура Ингара, бьющего убийцу отца отобранным подсвечником, размывалась. Кристалл предупреждающе пульсировал золотом, ведь драка шла совсем близко к нему.

Обмякшие ноги не слушались. По-прежнему цепляясь за Гариму, я опустилась на колени. Мое внимание привлекла золотая статуя. Она трескалась, кусочки скорлупы разлетались в стороны, гасли. Когда большая часть оболочки рассыпалась, тело упало в лужу.

Бой в Храме шел после этого недолго — стражам и охране удалось зажать погромщиков в углу, разоружить, связать. Ингар повалил наземь своего противника. Тот стонал, но не поднимался. Сарех побрел к кристаллу, сел на пол рядом с телом отца.

Когда в Храме стало тише, мы с сестрами осмелились зайти внутрь. За нами стайкой шли прислужницы. Многие плакали, но никто и слова не произнес.

Разбитые скамьи, осколки ламп и курильниц, мертвые с пустыми глазами… Резкий запах крови, заляпавшей пол и стены, смешивался с цветочным и нежным ароматом разлитых и рассыпанных благовоний… Стоны и оскорбления, резкие окрики, команды стражей… Сарехи, даркези, стражи и охранники Храма. Очень разные люди казались мне тогда одинаковыми, в равной степени пугающими и некрасивыми. Распаленные боем, злые, готовые ударить, желающие причинить боль. Был бы повод.

Их настрой подчеркивали нерешительность и робость прислужниц. Они шарахались от мужчин, старались держаться к нам с сестрами как можно ближе, надеялись на наши указания. Уверенные, твердые, четкие. Из троих жриц на это была способна только Гарима. За невзрачной внешностью и десятками золотых браслетов скрывалась исключительно сильная личность, сумевшая даже в этих обстоятельствах быстро совладать с собой.

Мне хотелось походить на нее, быть стойкой, уверенной в себе, готовой разрешить любые трудности. Я старалась не плакать и хотя бы казаться спокойной. Абира не могла и этого. Она озиралась по сторонам, жалась к Гариме. Страх Передающей, леденящий, острый, нарастающий с каждой минутой, я ощущала отчетливо. Он один был ярче всей злобы собравшихся в Храме мужчин. Гарима тоже его ощущала, поэтому взяла сестру за руку, шепнула, что самое страшное уже позади.

Съярми велела женщинам пока к раненым не подходить. Мудрое решение. Даже истекая кровью, чужеземцы нападали на полумертвых противников. Стражам приходилось их растаскивать.